– Да я как бы и не собирался, – несколько обиженно ответил он. – Больно надо. Ну что ты орешь? Я хоть раз тебя обидел?

Девушка икнула и медленно покачала головой.

– Но зачем? – задала она вполне резонный вопрос.

– Ты моя, – твердо и честно ответил Гвидон. – А не какого-то там Гриньки.

– Но зачем я тебе – дракону? – захлопала глазами девушка.

В ответ он лишь усмехнулся и весь пошел волною, уменьшаясь, усыхая. Через мгновение перед Дарьяной стоял мужчина… нет, еще совершенно мальчишка. Судя по длинному худощавому телу с белой кожей, руками-ногами длинными, будто не по размеру – совсем молодой. Копна белых волос рассыпалась по плечам. Длинное лицо, нос такой непомерного огромный, горбатый. Губы яркие, пухлые, словно бы у девицы, белые же брови тонкие и вразлет. Урод какой-то. Не как Гринька – у ее жениха круглое лицо и нос картошкой. Только глаза у “дракона” остались прежними – ярко-голубыми, как небо в ясный день. Невероятно-красивые, в белых пушистых ресницах, делавших его взгляд загадочным и даже немного застенчивым.

А еще “дракон” был совершенно, абсолютно голым. Дарьяна еще никогда не видела вот такого откровенно голого мужчину. Вместо того, чтобы отвернуться или в крайнем случае завизжать, закрыв лицо руками, она, приоткрыв рот, жадно его рассматривала. Тощие лодыжки, тонкие кисти рук, широкие плечи, выпирающие ребра и ключицы – мало она его кормила, мало! А то самое, что у мужчин между ног, вдруг зашевелилось под ее пристальным взглядом. Вот тогда-то она и заорала, как оглашенная.

Был бы камень под рукой – швырнула бы.

– Не нравлюсь? – удивился Гвидон, даже не пытаясь прикрыться.

– Ты… мужчина!

– Надо же, она заметила! Так тебе эту ошеломительную новость ханыга тот сообщил еще на рынке.

– Ты за мной на речке подглядывал! И в бане! И вообще… Ты надругаться хочешь? Я буду сопротивляться!

– Размечталась! Меня на желание надругаться над деревенской дурехой еще надо уговорить. И с приплатой не надо. Я, дорогуша, дракон. Бессмертный наследник великого рода Лефлогов. Для тебя – почти Бог.

– А пошто тогда крал? – никак не могла понять Дарьяна.

– Спасал тебя, дуру. Повелся на сопли твои и на слезы. Ты же замуж совсем не хотела, день и ночь только ныла.

Дашка открыла рот, подумала, закрыла. Он ненормальный. Совершенно точно. Ну подумаешь, поныла она немножко, посомневалась. Бывает перед свадьбой с каждой невестой. Уж точно не просила ее похищать.

Представила вдруг лицо Гриньки, который ее поутру в доме не найдет – ни ее, ни дракона. Невесть что подумает. Позора теперь не оберешься!

– Слушай, дракончик, а верни меня домой, пожалуйста, – жалобно попросила она. – Я никому не расскажу, что ты вот такой. Ну я ведь тебя освободила…

– Так и я тебя освободил.

– Ну это ведь другое. У меня там жених, пирогов напекла вон на свадьбу.

– Вот и прекрасно. Поест и поди успокоится. Женишок твой безмозглый. Кстати, уже …– он взглянул быстро на солнце, потом на тень от камня на входе, – и не жених. Церемония не состоялась, все плачут и жрут пироги. Можешь расслабиться.

Сказал, как отрезал, а потом развернулся, беззастенчиво показав ей тощие ягодицы, и вышел, кинув только напоследок:

– Да, не пытайся сбежать, неразумная наша. Тут это не выгорит. А собирать по кусочкам девицу мне недосуг. Вдрызг разобьешься.

Разумеется, она не послушалась, кинулась за ним следом. Успела увидеть, как этот бледнокожий безумец шагает прямо в пропасть с утеса – и через мгновение воздух наполняет шум крыльев. Дракон улетел быстро прочь, оставляя ее в пустой темной и странной пещере одну совершенно.

Красивый такой дракон – белоснежный, могучий, мощный… и такой противный человечек, что же за несправедливость!

Был бы он богатырем – крупным, кудрявым, круглолицым, с бородою окладистой, гладкой, Дарьянка бы сто раз подумала бы еще про то, как ей свезло. Но этот: длинный, тощий и блеклый, как глист, больше похожий на Вильку – старую деву из соседней деревни – такая же швабра, замуж никто не берет. Нет, такой ей не нужен совсем, совершенно, ни капельки.

Подползла к краю обрыва, взглянула вниз. Ух, высоко! Уж на что она никогда не боялась высоты, но тут голова закружилась. Нет, так ей не сбежать, должен быть другой выход.

Вернулась в пещеру и уже спокойно оглядела своё временное пристанище. Пещера явно носила отпечатки человеческих рук. В нише лежали какие-то тряпки, имелось ветхое одеяло. В стену были вбиты металлические крюки с обрывками веревки. Можно тут повесить белье и все такое. Отгородить нишу, словно ширмой. Встряхнула одеяло – сгодится. Если не найдёт, как выбраться – будет спать тут.

Но выход должен найтись – это непременно. Раз здесь были люди, они должны как-то были выбираться. Снова вышла на утёс, прикидывая: вот тут, сбоку, вроде как ступеньки были… когда-то. Или кажется ей только? Куст растёт удобно: можно уцепиться за него. А снизу площадка уже пологая, если до неё доползти, то дальше уже можно будет спуститься почти что безопасно. Да уж лучше ноги переломать и шею свернуть, чем куковать тут в ожидании милости со стороны этого чешуйчатого гада! К тому же она легкая, ловкая – как горная коза, не меньше, ничего прям уж сложного, запросто она и спустится.

Выступ, похожий на ступеньку, ощупала голой ногой – вроде прочный, спустилась осторожно, пальцами да ногтями за каменья цепляясь, дальше ещё шаг вниз и ещё… вот и куст тот самый. И будь она повыше ростом, все бы удалось, да только до следующей «ступеньки» нога не дотянулась, а куст уже затрещал подозрительно. Дарьяна заболтала ногой в воздухе, запаниковала. Вторая нога вдруг с камня соскользнула, куст выскочил из земли, аки морковка с той грядки, и девушка с визгом соскользнула прямо в зиявшую пропасть.

Ну, это ей так со страху показалось, на самом деле – не так уж и высоко она летела, приземлившись на очередной выступ огромной скалы, но на камни острые – больно. И шумно.

Когда поняла, что живая – едва не заревела. А встать попыталась – и вовсе взвыла в голосину. Нога болела ужасно, знать – сломана. В груди печёт, на щеке мокрое. Потрогала: и красное вдобавок. А ещё дышать больно. Словно в сердце тысячу иголок воткнули. Ах! Все дракон этот проклятый виновен: он ее утащил, он ее и погубил! Из-за змея подколодного этого умирает она в одиночестве, вся побитая и израненная, в чужих местах, и никто не найдёт. Даже не похоронят, растащат ее тело дикие лисицы, косточки ее сгрызут. И до того Дарьяна себя жалко стало, что она все же заскулила тихонечко, свернувшись клубочком на холодных жестких камнях.

Над головой раздался вдруг свист больших крыльев. Дарьяна готова была провалиться сквозь камни. Круг, другой, а дракон ее явно искал. Еще круг: ниже, ниже. Пролетел прямо под ее ногами, взмыл рядом, едва не задев скалу крыльями.

Нашел, зарычал так, что деревья пригнулись. Снова круг. Крохотная площадка, на которой Дашка лежала, прижавшись всем телом к скале, явно не подходила для посадки такой увесистой тушки, как белый Гвидон.

Дара следила за его полетом, затаив дыхание. Что он делает? Сделав очередной круг над скалой, дракон вдруг устремился прямо на стену. Рехнулся? Решил размозжить себе голову просто со злости? Что он творит?

А Гвидон, устремившись на каменную вертикаль, буквально впечатался телом в ее каменное ребро, уцепившись всеми своими лапами, крыльями, кажется даже – зубами. Огромная туша ползла в направлении Даши. Медленно, шаг за шагом, неотвратимо и страшно.

Могла бы куда уползти – уползла бы. Сейчас он ее тут сожрет, зубами разок клацнет – и не будет больше в этом мире одной глупой девки. Растерзает, скинет останки прям в лес. Хотя… зачем тогда так странно ползать? Совсем ненормальный.

Еще движение – и дракон вдруг сорвался, пролетев вниз с десяток метров, кувыркаясь и ударяясь о камни с отчаянным рыком. Ох! Дарьяна от ужаса попыталась вскочить, закричала. А что было делать – ловить змея за хвост?