– И чего ж тебе так везёт: шишка на затылке, ушиб пальца, опухшая нога, а ещё этот подселенец…

Макс открыл было рот, чтобы задать очередной вопрос, но в дверь что-то стукнуло, и в комнату, как ураган, ворвалось нечто, в сером бесформенном свитере поверх рубахи в красную с чёрным клетку, широких джинсах не по размеру и серых кроссовках. Ни пола, ни возраста этого создания определить с первого взгляда не представлялось возможным. Резко тряхнув копной коротких серебристых волос, напоминающих созревший одуванчик, готовый улететь с первыми порывами ветра, существо стало вглядываться в дальний конец комнаты, будто ища кого-то. Не обнаружив Влада у его кровати, оно повернуло голову, и Макс узнал ночную гостью.

Алька тоже заметила Максима. Она старалась не смотреть на него, развернувшись вполоборота, но, наткнулась взглядом на распухшее колено.

– Это ещё что такое? – неожиданно преобразившись, вскрикнула девушка, строго глядя на Влада. – Вчера мы привели сюда почти целого мальчишку, а сегодня? Влад, немедленно признавайся, что ты с ним сделал?

– Я? Ничего, – пытался оправдаться тот, замахав руками. – Вообще- то, это он сам, когда отправился ночью прогуляться…

– Что? Он гулял ночью по острову? Один? И ты позволил? – Алька была очень рассержена, казалось, что её зелёные глаза превратились в грозовые тучи, из которых вот-вот полетят молнии.

– Я пытался ему объяснить, но он мне не поверил, – отчаянно воскликнул Влад, – И ещё, если ты не заметила, он слишком большой мальчик, чтобы я стал удерживать его силой.

При этих словах Влад поднялся и подошёл к девушке, слегка обняв её за невидимую под широким свитером талию. С этой девчонкой он разговаривал совсем не так, как с Максимом. С ним белобрысый позволял себе язвить и насмехаться, а в тоне его чувствовалась не только ирония, но и неприкрытые неприязненные нотки. С ней же он пытался говорить мягко, даже нежно.

– Вселен Великий, и где ты опять так постарался? – воскликнула девушка, резким движением освободившись из объятий Влада.

Присев на край кровати, она бережно опустила ладонь на колено Максима. Тот отчего-то смутился: одно дело, когда девчонка лечила его головную боль и совсем другое – колено. Он попытался было укрыться одеялом, но Алька резко одёрнула:

– Раньше думать надо было, а сейчас сиди спокойно и не мешай мне работать! – Она принялась водить руками по его распухшей ноге вверх и вниз, что-то нашёптывая себе под нос.

Макс ощутил небольшое жжение, которое быстро сменилось лёгкой прохладой, синяк под её руками стал менять цвет и расплываться. Создавалось ощущение, что она его стирает, словно ластиком.

– Чего ты о нём так печёшься, – возмущённо начал Влад. – Сам виноват, пусть терпит…

– Не ворчи, – огрызнулась Алька, тряхнув копной серебряных волос. – Радуйся, что Гореслав ничего не узнает, а то тебе придётся отвечать, что не уследил за новичком.

– Ещё чего! – обеспокоенно пробасил Влад. – Я ему в няньки не нанимался.

– Теперь попробуй, – сказала девушка, отстраняясь.

Максим пошевелил ногой: ни боли, ни неудобства, и опухоль как рукой сняло.

– «А ведь и вправду – рукой», – подумал он. – Может быть, ты выйдешь или отвернёшься, – смущённо попросил Макс, глядя на девушку.

– Вот ещё! Чего я там не видела, – огрызнулась Алька, однако отошла в сторону и повернулась лицом к распахнутому окну.

Натягивать брюки под одеялом было неудобно, но юноша кое–как справился и лишь после этого поднялся с кровати.

– Уже лучше, – сказал он, чувствуя себя виноватым из-за того, что приносит им столько беспокойства.

– Ничего, скоро получишь новую одежду, будет ещё лучше, – кивнула Алька, не поворачивая головы от окна.

Максим застегнул рубашку и надел кроссовки на босу ногу – выбирать ему не приходилось. Оглядев своё отражение в большом зеркале, висящем между двух дверей, он старательно поправил торчащие после сна волнистые волосы, и остался доволен своим видом: белые рубахи всегда очень шли к его смуглой коже.

– А как у вас тут насчёт гигиены? Умыться мне будет позволено, а то стоите над душой, словно конвой у камеры заключённого, – озираясь, пытался шутить Макс, чтобы скрыть неловкость. Он вспомнил, что мама, уходя из его палаты, обещала принести утром всё необходимое: мыло, полотенце и пасту, только его умыкнули в какую-то академию. – «Как она там сейчас, – глубоко вздохнул юноша. – Наверное, переживает, не понимая, куда делся её больной сын».

– Не волнуйся, всё необходимое для тебя есть в душевой, а про маму не думай, скорее всего, она и не вспомнит о твоём существовании, – будто прочитав его мысли, откликнулся Влад, жестом предлагая пройти.

Макс отправился в душевую, в то время, как Алька продолжала ждать его, стоя у окна, то и дело нетерпеливо оглядываясь. Выйдя через несколько минут, парень накинул на плечи свитер, связав рукава спереди крупным узлом. Наблюдая за этой картиной, Влад хмыкнул с нескрываемым сарказмом.

– Я готов, – констатировал Максим, ещё раз оглядев себя в зеркале.

– Наши девочки будут довольны, – повернувшись и окинув его быстрым взглядом, объявила Алька.

– Если они такие же, как ты, лучше мне их не видеть, – еле слышно прошептал парень.

– Вас проводить? – неохотно спросил Влад, делая вид, что проявляет заботу, – А то он опять сбежит куда – нибудь …

– Сама справлюсь, – уверенно откликнулась девушка и, глядя на Максима, добавила нарочито громко: – Я думаю, он должен быть заинтересован скорее всё узнать и во всём разобраться, не так ли?

Тот не ответил, только кивнул, но девушка и не ждала ответа, она по-хозяйски схватила его за руку и потащила к двери.

– Поторапливайся, – не оборачиваясь, решительно скомандовала она, – Гореслав Ростиславович может и рассердиться.

– А как же завтрак? – растерянно крикнул вдогонку Влад.

– Ничего, побеседуют, и я отведу Максима в трапезную, – на бегу ответила Алька, увлекая юношу за собой вдоль бесконечных одинаковых дверей.

Макс озирался по сторонам, разглядывая расписные стены ярко освещённого коридора, однако ни окон, ни светильников иного рода он не обнаружил – создавалось ощущение, будто свет проникает прямо из стен и потолка, заливая всё кругом тёплыми желтовато-оранжевыми лучами. Алька на ходу что-то беспрестанно рассказывала, но юноша, следующий за ней, постоянно отвлекаясь, не слушал и половины.

– В этой части расположены жилые комнаты для студентов. Живут обычно по двое, так комфортнее и безопаснее. Каждая дверь настроена на хозяев, поэтому посторонние не войдут…

– А как же ты? Ты же вошла в комнату Влада, – не выдержав, задал вопрос Максим.

– Я? – Алька на бегу бросила на него удивлённый взгляд. – Я… не посторонняя.

И она понеслась вперёд ещё быстрее, так что Максим едва поспевал, не понимая, как эта мелкая может так быстро бегать.

– Всего в академии три корпуса – Чертога. В этом живут и учатся старшие. Остальные потом покажу, – продолжала вещать девушка, – А на самом верху в Синей башне расположены комнаты Гореслава Ростиславовича – ректора УМА.

Алька быстро глянула на свой медальон и, охнув, припустила ещё быстрее. Пробежав мимо пары дверей, она вдруг резко остановилась возле рисунка кота в сапогах, так что Максим с разбегу на неё налетел и, чтобы не столкнуть, вынужден был упереться руками в стену.

Девушка резко отстранила его, сердито заявив:

– Мы так опаздываем из–за твоего ночного приключения, что придётся воспользоваться Скороходом. Обычно он для экстренных случаев, но, думаю, Гореслав не будет сегодня возражать.

Она приложила руку к стене, и на рисунке появился отпечаток ладони, светящийся зелёным. Стена тихо разошлась, разделив кота на две неравные половинки, и юноша увидел кабину, напоминающую лифт, только шире и светлее. Алька втолкнула туда Максима и вошла сама. Дверь – стена тихо задвинулась, но ничего не произошло: ни шума, ни ощущения движения, ни тряски, как ожидал юноша. Когда же двери вновь разошлись, ребята оказались уже совсем в другом помещении – просторной овальной комнате, все стены которой были заставлены высокими шкафами, полными книг.