Проснувшись среди ночи, юноша лежал один в просторной больничной палате и размышлял, разглядывая тонкие трещинки на высоком потолке. Парень чувствовал себя вполне сносно: ни боли, ни усталости, хотя проспал всего часа четыре. Левая рука сильно затекла от неудобного положения, но только потому, что в ней стояла капельница. Его не особо беспокоила предстоящая операция: он молод и практически здоров, поэтому сможет быстро поправиться, зато волновало, как неожиданная болезнь отразится на здоровье мамы, которая и так в последнее время слишком часто стала жаловаться на сердце. Нет, Максим совершенно не хотел верить в серьёзность своего заболевания, скорее всего, врачи ошиблись, завтра они это выяснят, и он отправится домой как ни в чём не бывало.
В тусклом холодном свете, пробивающемся из коридора через стеклянную вставку двери, он различил у кровати стул, на котором была аккуратно сложена школьная одежда: тёмно-серый свитер плотной вязки, отглаженная с вечера белая рубашка, синие брюки со стрелками, такими острыми, что можно было порезаться. Там же висел и рюкзак, видимо, медсестра всё же исполнила его просьбу.
Осторожно, чтобы не потревожить капельницу, Максим подвинулся к краю кровати и спустил одну ногу на прохладный пол. Собравшись с духом, он резко поднялся, опираясь на локоть и сел, прислушиваясь к своим ощущениям: лёгкая слабость и головокружение. И всё! Никакой боли, никакой температуры, только слабость! Макс обрадованно вскочил и, тут же, схватившись за правый бок, повалился на пол, превозмогая острый приступ. От резкой смены положения тошнота подступила к горлу, и он сделал несколько глотательных движений, чтобы её остановить. Пытаясь удержаться, парень задел стул, который с грохотом откатился в сторону, разбрасывая по полу его одежду. Сидя на холодном линолеуме прислонившись головой к кровати и от боли прикусив нижнюю губу, Макс ждал, пока горячие молоточки перестанут отбивать дробь в висках.
Вдруг за дверью послышались чьи-то шаги и приглушённые голоса.
– «Наверно, дежурная сестра услышала шум в палате и решила проверить, что случилось», – растерянно думал юноша, осторожно пытаясь забраться на кровать. Когда это наконец-то удалось, он свободной рукой натянул одеяло до подбородка и сделал вид, что крепко спит. Максим не хотел, чтобы его видели в таком плачевном состоянии, иначе эта информация дойдёт до мамы, а ей и так тяжело далась его неожиданная болезнь.
Дверь тихонько скрипнула, отворяясь, и в палату, стараясь двигаться тихо, проскользнули двое. Сквозь полуприкрытые веки Макс различил крупный мужской силуэт и второй, поменьше. Первый, наступил в темноте на упавший стул и, запнувшись, чуть не свалился, ухватившись за металлическую спинку кровати, выругался, помянув какого-то Вселена, и двинулся дальше.
– Осторожно, здесь что-то валяется на полу, – пытаясь говорить шёпотом, пробасил мужчина, оборачиваясь к товарищу.
– Вижу, – коротко ответил тонкий голос (похоже, вторым посетителем была девушка). Говори тише, а то разбудишь его раньше времени.
– Всё равно придётся будить, – ответил первый громким шёпотом.
– Да, но сначала мы должны убедиться, что это он, а не кто-то другой. Мы же не имеем представления, как должен выглядеть этот мальчишка.
– Он, я уверен, – откликнулся долговязый, указывая на Максима.
– Откуда ты знаешь? – не унималась незнакомка.
– Не могу тебе объяснить, я это чувствую…
– А я всё-таки проверю, если не возражаешь.
Тонкая фигурка приблизилась к кровати, и Максим вздрогнул, когда холодные руки легли на его виски. Он попытался сопротивляться, но не смог даже пошевелиться. Неожиданно перед глазами, как в немом кино, замелькали кадры его жизни, прокручиваясь в обратную сторону, сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее.
Первое сентября, он в окружении одноклассниц, которые всегда выделяли высокого черноволосого и черноглазого Максима с обаятельной улыбкой чуть полноватых губ из толпы разномастных сверстников…
Летний поход с отцом, ночные песни у костра в горах, рыбалка и сплав по бурной реке.
Ему пятнадцать, и он, впервые по – настоящему влюблённый, дарит букет белых роз симпатичной рыжей девчонке с огромными голубыми глазами…
Ему десять, он сильно поранил ногу, и, пытаясь не выдать страха, молча глотает подступившие слёзы…
– Вот, нашла! Это точно он, – послышался тихий вскрик сверху, и кино в голове юноши стало воспроизводиться в правильном направлении и с обычной скоростью.
Максим почему-то остро почувствовал опасность, его охватил сильный страх, как в детстве, когда этот сон, раз за разом преследовал его. Пытаясь вырваться, он вдруг ощутил, что проваливается всё глубже в бездонную яму, а вслед летят мелкие камешки, больно ударяя по голове…
Мальчик бежал по ночному широкому шоссе, петляющему между тёмными силуэтами деревьев. Он не понимал куда бежит и от кого, но почему-то знал, что не должен останавливаться. От быстрого бега перехватывало дыхание, а сердце бешено билось, стремясь вырваться наружу из грудной клетки. От недостатка кислорода начала кружиться голова, но испуганный мальчишка продолжал бежать из последних сил навстречу быстро приближающимся огням. Отчего-то Максим был уверен, что ещё немного, и он будет в безопасности.
Вдруг, силы оставили мальчугана, ноги перестали слушаться и, запнувшись, он упал на серый асфальт, прямо под колёса приближающегося автомобиля. Что-то пролетело мимо, полоснув по глазам яркой вспышкой. Мальчик зажмурился на мгновенье от нахлынувшей паники, но сразу же распахнул глаза, вспомнив слова отца: – «Смело смотри в лицо любому страху, и он сам будет тебя бояться».
Максим услышал, как громко завизжали тормоза, будто в панике пытаясь прогнать с дороги упавшего ребёнка, видел, как машина резко завертелась на месте, оставляя на асфальте дымящиеся следы, и в нескольких сантиметрах над его головой завис бампер автомобиля. Мальчик попятился, отползая назад и обдирая об жёсткий асфальт колени и руки. Он сел в свете фар и, набравшись смелости, обернулся, чтобы увидеть наконец, что гнало его ночью по безлюдной дороге навстречу неизвестности… Но за его спиной была серая пустота, и эта пустота двигалась, поглощая и дорогу, и стоящие по обочинам деревья, и даже звёзды – свидетелей ночного происшествия.
От нахлынувшего страха руки и ноги ребёнка перестали слушаться, а голос совсем пропал.
Максим на кровати резко вскрикнул и дёрнулся, пытаясь вырваться из затягивающего кошмара. Ему казалось, что темнота поглотит и его самого.
– Стой! Не продолжай! Ты делаешь ему больно! – послышался тревожный приглушённый бас.
– Вовсе нет! Это его реакция на увиденное. А продолжать я не могу: блок оказался сильнее, чем думала. Мне его не снять – боюсь повредить важные воспоминания, – озадаченно произнёс заботливый девичий голос.
Макс открыл глаза и приподнялся, всеми силами пытаясь показать ночным визитёрам, что не потерпит больше их экспериментов. Он встретился взглядом с наклонившейся над ним девчонкой, с её странными глазами, как будто в них разлили зелёнку, а сверху плеснули немного йода. Парень поразился собственным мыслям: неужели побывав в больнице, он и о девчонках будет думать, как о больничном инвентаре?
– Кто вы и что здесь делаете? – неожиданно для себя прерывающимся голосом удивлённо спросил он, всё ещё двигаясь с трудом, как будто тело онемело и плохо подчинялось.
– О, пациент, кажется, пришёл в себя! – иронично воскликнул высокий светловолосый визитёр, выглядывающий из-за спины зеленоглазой незнакомки. На вид ему было лет двадцать-двадцать пять.
Девушка отстранилась, но продолжала сидеть на краю кровати. Их лица были плохо видны в полутёмном помещении, подсвеченном только сигнальной лампой над дверью, да пробивающимся из коридора тусклым светом.
– Я не ваш пациент, а вы не мои врачи, – раздражённо через силу буркнул Максим. Он не мог понять, зачем эти двое забрались ночью в его палату. Если хотели пошутить, то им не особо и удалось: шутка вышла совсем не смешной.
