– Прости мою горячность, – богатырь смущенно покраснел, – но волнение о дочери меня с ума сводит.

– Будет тебе волноваться. – краем глаза увидела, что к забору подошел Дарий. – Где видел ее в последний раз? Куда уйти могла? Жена твоя говорит, что друзей у девчонки нет.

– Ей шесть лет, какие тут друзья? Да и не якшаемся мы с местными, я…

– Нос воротите? – Варна усмехнулась. – Дегтекур государев до общения с челядью не опускается, а?

– Что ж ты так… – мужик смутился еще сильнее. – Беречь семью пытаюсь, лучшим обеспечить, увезти отсюда подальше – разве это плохо?

– Отчего ж? Это хорошо. Но и нос задирать не стоит, кто теперь поможет тебе, если не соседи? Может, кто-то видел Машку вашу, а теперь не скажет, потому что ты его обидел.

– Как можно? Ребенок же.

– Роста в тебе косая сажень7, а наивный, как младенец. – огляделась решая, с какого дома начать. – Люди совершают ужасные вещи просто чтобы другого уесть, не слыхал о таком? Как там тебя?

– Василий. Вы с нами пойдете, отец Ефим?

– А как же. – священник кивнул. – Нужно найти ребенка пока солнце светит, после заката…

– После заката живой мы найдем ее вряд ли, – жестко закончила Варна. – Начинайте дома обходить, девчонка в красной шубке была, не заметить ее на фоне снега почти невозможно. Мы налево пойдем, а вы – направо. Встретимся у колодца, обменяемся новостями, там и решим, что дальше делать.

Богатырь или нет, а в глазах слезы стоят. Неужто ребенок единственный? Эх, Василий, не священник в вашей деревне блаженный – в Коляду дочь из поля зрения выпустить, это ж кем нужно быть? А к ночи бабы гадать начнут, тьма сгустится над каждым домом, Слово не защитит тех, кто не верит, в деревню и черти прийти могут, и кто похуже.

В первом доме им открыла старуха, плюнула через порог, еще раз – через плечо, только после этого заговорила.

– Не знаю, – говорит, – никакой Машки не видела. Тесто замешиваю весь день, нет у меня времени за чужими сопляками приглядывать, своих полон дом.

– Можно быть и поприветливее с гостями, – проворчал Дарий.

– Не учи меня жизни, малец, – фыркнула бабка. – Уходите, не нужно злить Студенца своим присутствием.

– Да он мой старый друг. – Варна пошевелила замерзшими пальцами. – Не слышала разве, что Взвод…

– И нашим, и вашим служите, знаю, знаю. – морщинистое лицо скукожилось в презрительной гримасе. – Уходи, девка, – прошипела старуха, – не знаю я ничего.

В следующем дворе их даже за калитку не пустили – хозяин стоял насмерть, преградил им дорогу вилами, да только выронил их, когда Дарий капюшон снял. Никто не хочет в Коляду с Мрачным Взводом дел иметь, боятся мести от старых богов, только может статься, что ночь кровью закончится, а Варна помогать грубиянам не любит.

Пока по улице шли и снег ногами загребали, наткнулись на ряженую малышню – мелкие совсем, лет восьми, в масках, бусами увешаны красными, платками цветастыми подвязаны. Один из них на Дария налетел, ударился лбом о его бедро и повалился в снег. Лежит на спине, барахтается, валенками сучит, его товарищи хохочут, а помогать не торопятся.

Варна взяла мальчишку за шиворот, подняла, поставила на ноги. Маска съехала с раскрасневшегося личика.

– Машку знаете? – спросил Дарий.

– Это которую? – деловито осведомился мальчик.

– Которая в богатом дворе живет.

– А то, знаем! – малышня закивала.

– Сегодня видели ее?

– Я видел. – ребенок в остроносой маске робко поднял руку. – По улице шла, корзинку за собой волочила.

– Волочила? – Варна задумалась.

– Большую такую. – кивнул мальчик. – Дошла до конца улицы и дальше пошла.

– Из деревни?

– Угу.

Дарий присел на корточки и что-то ищет в снегу. Через мгновение протянул раскрытую ладонь, на которой лежат две золотые монетки. Варна взяла одну, пригляделась, но не узнала – таких монет в Княжестве не чеканят.

– Это из твоего кармана выпало. – Дарий пихнул мальчишку в бок. – Где взял?

– Под подушкой нашел, – смущенно ответил ребенок. – Родители, наверное, оставили.

– Ну, держи тогда, больше не теряй. – монеты звякнули, упав на дно кармана. – Как возвращалась Машка кто-нибудь видел?

Ребятня только покачала головами.

Значит, ушла девчонка из деревни. Нужно бы родителям все рассказать и добавить, что надежд лучше не питать – скорее всего, случилось непоправимое. Еще есть шанс найти ребенка, но чем больше проходит времени, тем меньше вероятность, что малышка просто заблудилась. Зло рыщет по земле в тысяче обличий, оно беспощадно, особенно в проклятые ночи Коляды.

Сообщили новости семье пропавшей – Светлана расплакалась, Василий долго держался, но, в конце концов, тоже пустил слезу.

– И что, так и бросим их? – Ефим кивнул на безутешных родителей.

– Мы попробуем найти ее. – Варна проверила, надежно ли закреплены ножны на поясе. – Но вряд ли вернемся с хорошими новостями.

– Так ты уже похоронила девчонку?

– Дети просто так со двора не уходят. Приманили ее, заговорили или одурманили, сомнений нет.

– Надеюсь, Господь защитил ее от беды. – Ефим сокрушенно покачал головой.

– Господь не может никого защитить, отец. – Варна кивнула Дарию.

– Возможно, он сделает это вашими руками. – священник перекрестил их.

Знал бы он, что от его благословения вреда больше, чем пользы – тело скрутило, крест на груди Варны нагрелся, захотелось дать Ефиму подзатыльник, чтобы впредь так не делал, но вместо этого она сжала зубы, кивнула и отвернулась. Не нужно ему знать, что она обучена ведьмовству, меньше знает, крепче спит.

– Щедрик, щедрик…

– Прекрати.

–…дайте вареник, чашечку кашки…

– Я тебя ударю.

–…кружочек колбаски8…

Пихнула Дария в плечо, он хрипло рассмеялся. Едва деревня осталась позади, к нему вернулось хорошее настроение. Вот только радоваться особо нечему – все следы запорошило, а солнце зимнее уже к закату клонится. Девчонка будто испарилась, исчезла в снежной белизне.

– Ты такая серьезная, будто впервые ребенок жертвой зла становится. На папашу глаз положила? – лицо Дария исказила кривая ухмылка.

– Видала богатырей и покрасивее. – Варна прислушивается, вглядывается в белоснежное безликое поле, но на десятки метров вокруг только безмятежный зимний пейзаж.

– Светозарные, вроде как, не богатыри.

Захотелось распороть ему пузо и посмотреть, как он руками гнилые внутренности собирает. Смерть сильно испортила его характер.

– Если пропала девчонка, значит что-то действительно бродит вокруг. Возможно, ради этого нас сюда и отправили. – на провокацию решила внимания не обращать, чтобы не развязать драку. Дарий-то вряд ли на нее кинется, а вот в ней еще бьется горячее сердце.

– Да волки задрали ее, вот и все. Куда шестилетка могла пойти? Даже если нечистая сила замешана, от нее уже ни рожек, ни ножек не осталось.

Какое-то время брели в тишине, солнце покраснело, опустилось к горизонту, скоро света совсем не останется. Пары коротких факелов, которые они с собой носят, надолго не хватит, придется вернуться в деревню, чтобы самим не сгинуть. К утру шансов найти девчонку не останется.

– Щедрик, щедрик! – выкрикнул Дарий. – Дай мне вареник, чашечку каш…

– Тихо! – Варна услышала странный звук и замерла.

Ветки. Так звучат ломающиеся сухие ветки.

Подхватила полы плаща и кинулась вперед, к маячащей впереди полосе леса. Звук больше не повторялся, но звериное чутье подсказывает, что впереди происходит что-то, скрытое от их глаз.

Напряглась, нащупала густую, липкую силу внутри, ощутила прилив бодрости, увидела мир другими глазами – вокруг закрутилось, завертелось чудными зигзагами колдовство. По заснеженному полю тянутся следы чьи-то, над ними черная дымка клубится. Варна обернулась да так и замерла, открыв рот – вся деревня окутана мраком, но не черным, лиловым, цвета сумерек. И не простой этот мрак, живой будто – течет, переливается, движется в воздухе, как масляное пятно расплывается. Его танец завораживает, не пугает, что странно, и ведьмовской порчей не воняет – ее острый нюх не улавливает могильного смрада, которым пропитано колдовство невест Зверя.