– Но ты же его ревнуешь. Ты лишь раз увидела, как рядом с ним крутится Малиотта и чуть не загрызла её!

– Это было недоразумение трехлетней давности.

– Ты игнорировала его после этого!

– Я пыталась подобрать слова для нашего с ним разговора.

– Месяц?

– Я подбирала тщательно.

– Ты невыносима! ― засмеялась сестра. ― Надеюсь, тебе не будет больно, когда ты рано или поздно узнаешь, что он решил жениться. Все-таки ему двадцать семь.

Я закатила глаза.

– Да пусть женится, ради Псовелла, я переживу это. Нам уже не по семнадцать лет. Нас связывает только секс и дружба. Я могу быть собственницей, но это не значит, что сама буду готова быть с ним до конца жизни. Мы оба знаем, что не сегодня, так завтра состоится разговор о прекращении нашей интрижки.

Моя сестра подошла к купели, которая уже успела до краев наполниться водой, провела по водной глади рукой и печально вздохнула.

– Я бы тоже хотела с такой легкостью говорить о разрыве с Леоном.

– Иби, я понимаю, что тебе сложно, но меня так злит, что ты расстраиваешься из-за этого урода! Честное слово, мне хочется отправиться в Охъяр и разорвать его лживую задницу пополам! ― разозлилась я.

– Может, я просто была недостаточно хороша для него? Поэтому он выбрал ту девушку, —прошептала Иби, наблюдая за своей рукой, которая всё ещё гладила поверхность воды. Она коснулась влажными пальцами своих губ, как это делала всегда, когда о чем-то размышляла.

Меня обескуражили её слова, поэтому преодолев расстояние между нами за два шага, я развернула ее к себе и схватила ее лицо в ладони, заставив поднять взгляд на меня.

– Не смей так говорить, Иби! Это он никогда не был достойным тебя! Ему досталось сокровище, которое поддерживало его во всем и верно ждало каждого его возвращения! ― я кипела от злости. ― И Скорп меня затащи, я рада, что в тот день мы решили сделать ему сюрприз и отправились в Охъяр! Мы поймали этого подлеца с поличным в объятиях той сучки! И по её словам, это было не в первый раз! А сколько лет вы были вместе? Четыре года! Можно только вообразить, сколько раз он тебе изменил! Это было больно, но зато ты узнала правду о том, какое ничтожество впустила в свою жизнь.

Иби, улыбнувшись, положила свои руки на мои ладони, слегка погладила, и я освободила её от своей хватки.

– Спасибо, сестрёнка. Ты права. Да и мне нужно было быть умнее, он готовился стать Черным Стражником на службе у короля Антихара, большую часть времени проводил в Охъяре. Конечно, наши отношения были обречены, ― она замолчала на несколько секунд, потом продолжила: ― Мне просто было обидно, что он даже не предлагал мне переехать к нему! Он выбрал ее!

– Иби, выбирают тогда, когда есть варианты, а ты – не вариант, ты – приоритет! ― я размахивала перед ее лицом руками. ― Он потерял тебя тогда, когда впервые поцеловал другую, находясь с тобой в отношениях. Ты даже немного опоздала с разрывом, ― ответила ей я, натягивая на себя кожаные коричневые штаны и свободную бежевую блузку из плотного материала.

– И вообще, он отвратительно одевался, с его-то жалованием! Кроме формы Стражников, на нем ничего хорошего не было! ― добавила я, вспоминая его нелепые штаны салатного цвета и красную рубашку навыпуск.

Иби расхохоталась, в её голосе больше не было слышно печали.

– Это единственное, что тебе в нём не нравилось?

– Думаю, мой список претензий к нему будет гораздо длиннее его «мужского достоинства», ― бросила я, указывая ладонью на область паха. ― Но я не хочу больше говорить об этом уроде.

Иби (рисунок Марины Терещенко)

― Согласна, ― ответила мне сестра, сбрасывая с себя полотенце и забираясь в теплую купель. ― Мама будет сегодня поздно, поэтому готовка и поход на рынок на нас.

– Я тебя буду ждать в нашей комнате, ― ответила я, выходя из купальни.

Я зашла в нашу с Иби спальню и легла на свою кровать. Это было большое, но очень уютное, можно сказать королевское помещение на первом этаже. На каменном полу лежал огромный маританский ковёр, который был изготовлен вручную лучшими ткачами Маритании17 из мягчайшей шерсти вуззарских горных коз. Два больших окна украшали молочные, почти прозрачные занавеси, а по бокам от них висели бархатные шторы шоколадного цвета, перевязанные шнурками посередине. Тетя нам их привезла из Гафтора18. Там были лучшие производители тканей, особенно шелка, хлопка и льна. Между окнами располагался большой камин, который мы зажигали холодными вечерами. Нам с Иби очень понравились каменные стены серо-коричневого оттенка, поэтому менять их не стали. Мы развесили картины местных художников и разместили рядом с ними канделябры из черненого золота. У нас были огромные кровати с витиеватыми железными изголовьями, расположенные в разных углах комнаты. Рядом с каждой из них находился туалетный столик из темного дерева с зеркалом. На письменном столе стояла большая масляная лампа, стопка пергамента и пузырек с чернилами и пером. Вдоль стены, рядом с кроватью сестры стоял огромный шкаф из такого же дерева, как и наши туалетные столики, где висела наша одежда. Рядом с моей кроватью стоял комод под цвет шкафа, там лежали наши с Иби корсеты, накидки и легкая одежда. В другом углу комнаты стоял еще один шкаф, где мы собрали небольшую коллекцию книг. Некоторые из них были невероятно старыми и едва держались в целостности.

Для нас с Иби это была не просто комната, это был наш маленький мир, в который мы возвращались, чтобы уединиться или отдохнуть. С ним связано много воспоминаний. Когда мы были детьми, к нам

в комнату часто наведывались Воис и Хольс. Мы засиживались тут допоздна, болтали, читали книги, дрались и пели песни. Когда тетя заходила в спальню и разгоняла мальчишек по домам, они возвращались к нам через окно, и мы сидели так до утра. На следующий день мы приходили на занятия сонными и невнимательными, поэтому часто получали выговор от эсры´ Цитали – нашей учительницы.

Когда мне исполнилось шестнадцать, именно в этой комнате мы с ребятами решили сделать себе татуировки. Воис в одном из путешествий научился этому тонкому искусству, оказалось, он прекрасно рисует. Было страшно и больно. Мы с Иби так и не решились стащить с тетиных запасов обезболивающее зелье, потому что боялись, что она сможет заметить пропажу. Тогда бы нам раньше срока пришлось показывать ей причину, по которой мы его взяли, а это увеличивало шансы того, что Алдора Силверфиз искупала бы нас в таком отваре, который не то, что краску с нас смыл, а, наверное, и всю кожу. После некоторых раздумий, наша компания отчаянных и глупых решила делать татуировки по ночам, обезболивая себя хмельным элем. Спустя несколько дней слез, соплей, алкоголя и крови, на моей спине красовался красивый цветок лотоса, с лепестков которого свисали капли дождя. Иби решила вдоль позвоночника набить древние рунические знаки. Хольс ограничился изображением четырехлистного клевера на запястье. Я часто вспоминала его ответ на мой вопрос почему он выбрал именно клевер.

– Потому что клевер – символ удачи и успеха, а четыре листика – это мы с вами. Вместе и навсегда! ― театрально кивнул он, поправив свои светло-золотистые кудри. Его глаза излучали восторг и гордость, когда он рассматривал свой узор на руке.

Ламара (рисунок Марины Терещенко)

Мы с Иби не смогли сдержать слез, а после попросили Воиса набить нам такие же татуировки в том же месте, что и у Хольса.