– Присоединяюсь к поздравлением, – вошла я в гостиную, и мама вздрогнула, увидев меня. Тотчас вскочила и улыбнулась, но как-то натянуто. Она чувствовала себя виноватой.

– Я и не думала, что ты так рано придешь, Полинкин!

– К репетитору не пошла, – ответила я. – А я не думала, что ты будешь от меня скрывать такие вещи.

Мама опустила глаза.

– Я не хотела тебя беспокоить.

– Спасибо за заботу, – хмыкнула я. – А, да, здравствуйте, Фаина Ивановна. Рада вас видеть.

Пожилая женщина одарила меня нелестным взглядом, но ее губы растянулись в улыбочке.

– А что, Полиночка не знала? – прощебетала она. – Полиночка, у тебя братик родится скоро, да! Ты теперь у мамы не одна будешь! Ой, Даночка, как хорошо, что у тебя дочь взрослая есть! Помощница! Будет с ребенком сидеть, и няню даже нанимать не нужно! Ночью чередоваться можно – ночь ты с ребеночком, ночь она!

– Я не собираюсь быть нянькой, – неожиданно для самой себя сказала я. Вышло резко. Фаина Ивановна состроила такую гримасу, будто бы я оскорбила ее последними словами.

– Полин, ты чего? – растерянно сказала мама. – Я и не прошу. Понимаешь, мы с Андреем…

Я не дала ей договорить. Оборвала:

– Мне пора уроки делать.

И пошла прочь из гостиной, все еще не понимая, почему от меня скрыли такую важную новость.

– Что-то она у тебя распустилась, Даночка, – услышала я нарочито громкий шепот Фаины Ивановны. – Дерзит. Ты бы построже с ней!

– Я сама знаю, как обращаться со своей дочерью, – ответила мама.

Больше слушать я не стала. Ушла в свою полутемную комнату. Растерянно села на кровать. Что вообще происходит? Почему о том, что у мамы и отчима будет ребенок, знает вся его родня, а я – нет?

Злость сменилась обидой. Я гладила мурлыкающего Обеда и все не могла понять, почему? Почему мама все скрывала? Изредка я кидала взгляды в сторону окна. Глупая привычка искать глазами окна Димы. Но теперь шторы в моей комнате всегда были закрытыми – так я пыталась отучить себя от этого.

Мама пришла спустя полчаса – после того как выпроводила Фаину Ивановну.

– Полина, – тихо сказала она, постучавшись в дверь. – Можно к тебе?

– Что? – подняла я голову.

– Хочу поговорить.

Мама села рядом со мной и взяла за руку, и мне почему-то захотелось вырвать ладонь из ее пальцев.

– Прости, что не сказала раньше, – вздохнула она. – Просто мы с Андреем решили, что тебе рано об этом знать.

– Рано? – подняла я бровь. – В смысле?

– Ты была так подавлена из-за смерти Димы, что мы не стали ничего говорить. Решили, что скажем потом, – ответила мама.

– Потом – это когда скрывать уже будет нельзя? – с иронией спросила я.

– Потом – это когда тебе станет лучше.

– Мне никогда не станет лучше, мам, – прошептала я.

– Ты еще полюбишь, – проговорила она, сведя брови к переносице. – Найдешь своего человека. Сейчас только кажется, что мир рухнул. И что никого другого больше не будет. Поверь…

– Не суди по себе, – ответила я. – Я ведь не ты. Через несколько лет не стану рожать от другого.

Да, это было грубо. Да, я должна была сдерживать себя.

Но нет, я не могла. Слишком больно стало. Эта боль обвилась вокруг моей шеи – будто невидимая удавка.

– Так и знала. Ты будешь ревновать! – воскликнула мама. В ее голосе слышались нотки раздражения.

– Мама. Это не ревность, – вспыхнула я. – Очнись! Это другое! Это совсем другое! Я узнала о том, что ты беременна, от другого человека, не от тебя!

Но она меня не слышала:

– Я буду любить тебя не меньше, чем малыша. Понимаешь? С его появлением ничего не изменится! Ничего! Ты все так же останешься моей девочкой!

– Да не в ревности дело! Я не понимаю, почему ты не сказала раньше? Почему скрывала? Я ведь несколько раз спрашивала, что с тобой не так? Мне обидно, что мой самый близкий человек все скрывал, – прошептала я.

– Это ради твоего блага, Полина.

– Абсурд! Мама, я поверить в это не могу! Ты родишь ребенка от этого урода… Боже!

– Ты ревнуешь, Андрей был прав… Прошу тебя, не надо. И не говори так о нем. Он твой отчим.

Снова Андрей. Мне захотелось разорвать его на части. Он внушил маме, что я буду ревновать. Что я плохая дочь. Ну разве не урод?!

– Я хочу этого ребенка, Полина. – Мама отпустила мою руку и прижала свою ладонь к животу. – Это мой шанс начать новую жизнь, понимаешь? Забыть обо всем, что было, и идти дальше. Для меня это важно. Знаю, что ты против. Но тебе придется смириться с тем, что вскоре у тебя появится братик или сестренка.

Она будто повторяла заученные слова. И, кажется, была уверена, что я действительно против рождения брата или сестры. Но это было не так. Я была против Андрея, только против этого козла, не больше!

– Я буду одинаково вас любить.

– Хорошо, – прикрыла я глаза. – Я тебя поняла. Теперь можешь идти. Я хочу отдохнуть.

– Полина, это звучит эгоистично, – со слезами на глазах сказала мама. – Мне хотелось, чтобы ты обрадовалась за нас. А ты…

– А я плохая дочь, да, – дернула я плечом. – Сойдемся на этом.

– Я не говорила этого! Не передергивай!

– Но ты имела это в виду. Ты скрывала, что ждешь ребенка.

– Потому что ты была сама не своя! Я хотела тебя защитить!

– От чего? – холодно улыбнулась я. – Рождение ребенка – это всегда радость. Почему ты решила защищать меня от этого? Потому что считала – я не приму эту новость. Мне это не понравится. Ты решила за меня. Или Андрей решил и внушил тебе. Это неприятно, мама. Я думала, ты мой самый близкий человек.

– Это ревность, – повторила мама снова. – Полинкин, я же сказала – ты всегда будешь моей дочкой. Моей малышкой.

В ответ я лишь кивнула. Мне хотелось спросить у нее – а ты не думаешь, что раз Андрей так равнодушен к своим старшим детям, он будет любить твоего? Но промолчала. Иначе она точно будет считать меня законченной мразью.

Я промолчала, все еще пытаясь переварить услышанное.

У меня будет брат или сестра. Это хорошо. Но… Почему я чувствую себя преданной?

– Обещаю, имя придумаешь ты, – зачем-то пообещала мама.

– Как думаешь, он согласится назвать сына в честь папы? – вырвался у меня смешок. Мама так тоскливо вздохнула, что я замолчала.

А, плевать. На все плевать.

Обида поселилась в моем сердце, и я не могла вырвать ее оттуда. Чувство одиночества захлестнуло с головой, и мне было страшно задохнуться в нем. Казалось, меня оставляют все, кого я любила. И даже мама, даже мама будто становилась чужой. Я не знала, как с ней разговаривать. Не знала, о чем. Наверное, в глубине души я была рада, что у меня появится брат или сестра. Но одна только мысль, что отцом этого ребенка будет Андрей, вселяла отвращение. Отчим затаился – вел себя нейтрально, но, видимо, только из-за беременности мамы. Я знала, что вскоре он нападет.

Весь день я пролежала в кровати, чувствуя себя физически истощенной. В ушах у меня были наушники, и я слушала любимую группу. Музыка помогала мне прийти в себя. Склеивала разбитое сердце. Никаких уроков, никаких репетиторов – все, на что меня хватало, была лишь переписка. Сначала с Лехой, который прислал фото Лорда. По его словам, пес все время грустил, почти не играл и плохо ел. Ветеринары говорили, что он все еще восстанавливается после операции, к тому же сказывается перенесенный стресс после потери хозяина.

«Не жалеешь, что взял его?» – спросила я, и он вдруг признался:

«Нет. Это же собака Димаса. У нас давно был уговор. Если со мной что-то случится, он присмотрит за сестренкой. Если с ним – я присмотрю за Лордом».

Это звучало так грустно, что я на миг прикрыла глаза. Собака. Это было его единственное близкое живое существо. Только собака. Наверное, Диме всегда было одиноко. Только такие, как он, не признаются в этом.

«Извини, что спрашиваю. Но что у вас с Диларой?» – написала я Лехе. Этот вопрос тоже волновал меня. Я видела, что подруга хоть и пытается казаться веселой, изменилась. Осунулась от переживаний, и взгляд стал печальным.