Добежав до массивных дверей, Стефан поздно понял, что они закрыты. Практически всегда. По телу мигом разлилось отчаяние, жуткое, неизбежное. За ним велась погоня: несколько кровожадных, голодных, жестоких чудищ бежали за ним попятам. И лишь одним богам было известно, как быстро они расправятся с пойманной добычей; будут ли они упиваться каждой оторванной частью тела, медленно разрывая мышечные волокна, пока он надрывает глотку в страшных муках? И эта пугающая мысль возобновила неимоверное желание выжить, благодаря чему в голове брюнета возникла идея. Он немного сдал назад, разбежался и, оттолкнувшись от каменной высокой ограды, зацепился пальцами обеих рук за разрушенную временем поверхность. Нащупав подошвой, выпирающий из стены кирпич, он опёрся на него ногой и тут же стремительно вскарабкался наверх. Далось ему это непросто: острое покрытие разодрало всё грудь, усталость напомнила о себе, отчего сил поднять своё изнеможённое тело не хватало, а изувеченная левая рука постоянно соскальзывала. Однако, несмотря ни на что, он всё же сумел взобраться на ограду.

Чуть переведя дыхание, Стеф собирался спрыгнуть на другую сторону, как вдруг острый наконечник стрелы, вонзившись очень глубоко, угодил прямо в лопатку.

— Ч-чёрт! — прохрипел тот и, дёрнувшись, завалился вперёд.

Расстояние от верхушки ограды до земли было довольно-таки большим, и падение не могло не отозваться болью по всему телу. Стефан упал лицом в снег, сразу же окрасившейся его кровью, затем замер, словно почувствовал как рёбра от удара о твёрдую землю сломались, отчего лишние движения станут причиной новых невыносимых мук. Однако, дышать он всё ещё мог, тошнотворного хруста костей не последовало, а значит, ему вновь повезло — отделается пару ушибами. И это, в последнее время, сильно удивляло. Он получил столько ран, столько травм, лишился пальцев и всё равно продолжает жить и бороться. Разве люди способны вынести так много боли? Пережить все эти страшные увечья? И что имела ввиду Матерь Миранда, когда говорила про закалку? Вопросы… вновь множество вопросов не дают покоя. Однако, в любом случае, думать обо всем этом было трудно. Недовольный вой кровожадных тварей, раздающейся прямо за высокой каменной оградой, мигом возвращал в реальность, напоминал о том, что нужно двигаться дальше.

Стеф, закинув руку за спину, взялся за тоненькое древко и, резко дёрнув, попытался вытащить стрелу из лопатки. Но она не поддавалась. Кровь хлынула сильнее, а неприятная резь вынудила страдальчески застонать. Тогда он попробовал ещё раз, намного сильнее; и, набрав воздуха в легкие, одним мощным рывком выдернул наконечник из спины.

— А-А-а, — сдавленно вскрикнул он, когда каменное острие с мерзким звуком разрывающейся плоти покинуло его лопатку. — Зараза…

Отбросив стрелу в сторону, парень кое-как перевернулся на спину и его измученный взор устремился в небо.

Ночь постепенно рассеивалась, оставляя за собой багровый полумрак, покрывающий всю округу кровавыми оттенками. Выглядело это так, будто вместе с горящими крышами церкви, домов, верхушками деревьев, пылал и небосвод. «Поистине адская выдалась ночка…».

Голубые пустые глаза следили за летящими огненными стрелами, что пускали твари, не имевшие — по какой-то странной причине — возможности достать молодого человека. Высокая каменная стена явно не была для них преградой (ликаны вполне могли оказаться на другой стороне, с лёгкостью преодолев ограду, будь она хоть в высоту четыре сарая), но они почему-то предпочли атаковать на расстоянии, словно территория замка для них являлось запретной. Это давало небольшой шанс чуть отдохнуть, перетерпеть боль и собраться с силами, дабы продолжить путь, посему парень просто лежал в луже таявшего — из-за тепла его тела — снега, собственной крови и взирал на густой чёрный дым поднимавшийся к верху.

Когда ему внезапно стало интересно сколько литров алой густой жидкости он потерял, в небольшом сугробе, рядом с бедром Стефан заметил переливчатое блистание драгоценного камня. Он тут же поднял слегка закопанный в кучке снега минерал и, взявшись за округлённые края двумя пальцы, повертел красный камень над лицо, всматриваясь в своё искажённое отражение. Его фаланги плотно сжимали тот самый рубин, что ему подарила Бэла. И грустная улыбка на мгновение согрела замёрзшее лицо парня. Он прикрыл глаза, сунул драгоценный камень, что ранее выпал, обратно в карман брюк, затем с тяжёлым вздохом встал на ноги, помотал головой, прогоняя возникшие перед очами чёрные пятна и кое-как заковылял к открытым воротам, путь к которым лежал через опущенный небольшой мост.

***

Стеф наизусть выучил дорогу к замку Димитреску: пройдя мост, простирающийся над неглубоким водоёмом, тропа заведёт тебя в узкий освещённый тоннель, являющийся неотъемлемой части слегка порушенного подобия погреба с выходами к старинным шахтам; далее обречённой душе необходимо пройти к подъёму, ведущего прочь из подземелья, но для этого, дёрнув за рычаг, необходимо избавиться от препятствия, что возникло над дверьми — толстые металлические решётки, благодаря запущенному механизму, с громогласным звуком поднимутся, а тяжёлые врата, распахиваясь, позволят выйти к большим виноградникам. Аллея, из повешенных на длинные палки, трупов притягиваетя прямиком к входным массивным дверям, а иссохшие тела, оставленные на потеху воронам, провожают несчастного в адскую обитель, прямиком в костлявые руки смерти.

Весь путь он шёл едва передвигая ноги. Местами даже заваливался набок от бессилия, чуть не терял сознание и ощущал, как всё тело начинало неметь от холода. Следом за ним тянулась длинная выразительная кровавая полоса, отчего могло показаться, что кровь из него вытекла почти вся. В принципе, чувства были такими же. Однако, парень смог дойти до порога замка без происшествий.

Оперевшись рукой о большую дверь, он немного отдышался, затем, кое-что осознав, стукнул себя ладонью по лбу: «Чёртов умник! И каким образом ты попадёшь внутрь? Их же на ночь закрывают» — он грязно выругался, смачно сплюнул и удручённо вздохнул. «И каков выход? Только в окно?». Когда Стеф и Кассандра возвращались с неудачной охоты, та как-то обмолвилась о том, что в замок можно проникнуть через окна, но разве они открывается? Отсутствие ставней и шпингалета на раме вполне давало понять об обратном. «Если и отворяются, то исключительно изнутри».

Тогда Стефан решил удостовериться, действительно ли были закрыты входные двери. В конце концов, Матерь Миранда держала его довольно долго, да и нападение ликанов тоже заставило помедлить. Что если он опоздал? Что если деревенские уже раздобыли Кинжал Цветов Смерти, ворвались внутрь и напали на хозяек? Столь паранойяльная мысль хоть и была чересчур глупа, но вызвала такой заряд злости с навалившемся одновременно страхом, что молодой человек со всей мощью толкнул массивные плиты и буквально залетел внутрь. Двери со скрипучим шумом отворились, отчего вызвали неописуемое удивление. «Я что, не успел?» — вдруг вспыхнуло в голове оглушительным взрывом. И вот — он уже, не отдавая отчёт своими действиям, мчался по знакомым коридорам, в которые возвращаться более и не надеялся, превозмогая боль, усталость, с пугающей мыслью о том, что бежать ему больше не к кому. Однако, он ошибся.

Выбежав в Зал Четверых, брюнет услышал знакомых громогласный бархатный голос Хозяйки.

— Я сказала нет, Кассандра, — спокойно изрекла она, обращаясь к средней дочери. — Даже не обсуждается.

— Но…

— Даже. Не. Обсуждается.

Осознав, что пререкаться с матерью бессмысленно, брюнетка лишь обиженно фыркнула.

— Когда же она уже придёт, мама? — звонкий голос Даниэлы наполнил душу непонятным теплом. Он так давно его не слышал.

— Как освободится, милая, — серьёзный тон Госпожи мигом сменился на ласковый. — Если она сказала, что посетит нас — значит, так и будет.

— Мы её уже второй час ждём! — внезапно вернулась в разговор Кассандра.

— И подождём ещё, ежели потребуется. У Матери Миранды полно важных дел…