– С этим ясно, что с Эдемом? – перебил Михаил.

Эдем две сотни лет горел в пламени братоубийственных войн. Однако сейчас людям более-менее удалось снизить градус вражды. Они сформировали два государства. Доминион и Иерихон. Первое – диктатура О. С. С.Ч., пропаганда борьбы с небесным наследием. Второе – Теологический радикализм остатков «Небесного Щита». Оба государства весьма неоднозначны и являются противоположными крайностями. В научном и технологическом развитии человечество не сильно преуспело. Они с трудом смогли достичь инфраструктуры уровня середины 21-го века. Люцифер возненавидел людей после того, что они сделали с тобой. Он был готов начать полномасштабное вторжение в Эдем, планировал полное истребление, но Отец отговорил его. В итоге Самаэль поручил ангелам из научного отдела разработать гипертессеракт, с целью поместить в него всю Солнечную систему. И надо сказать им это удалось. Теперь Эдем заключен в гипертессеракте и хранится у Люцифера в личных покоях. Никто из ангелов не может проникнуть на Землю. Отныне ангелов там никогда больше не будет. Да, нужно заметить, что основной причиной, тормозящей развитие человеческого общества, стал как раз таки тессеракт. Он блокирует радиоволны, не позволяет использовать спутники, выводит из строя не защищённые мощными экранами электроприборы. Человечество лишилось интернета, радиосвязи и систем спутникового наведения. Работают лишь локальные, стационарные электроприборы. Средств связи практически нет. Самое распространённое средство связи это депеша и гонец. Тессеракт экранирует всю планету, вызывает серьёзные помехи и артефакты, сбои в электронике, – Гавриил тяжело вздохнул и замолчал, обдумывая, не пропустил ли чего важного.

– Невероятно. Я слишком долго спал… То есть, в Эдеме теперь нет ни одного ангела? – Михаил снова присел на металлическое ложе.

– Не совсем. Перед тем как Эдем был заключен в гипертессеракт, Мария попросила Люцифера позволить ей вернуться на Землю. Она сказала, что у нее есть личное незаконченное дело. Он разрешил ей это сделать, с условием, что она станет сторонним наблюдателем, и не будет вмешиваться в дела людей. Ко всему прочему, Самаэль поручил ей отыскать первый тессеракт, в котором заключен Астарот и стать его хранителем. Этот куб был утерян во время бунта, а это недопустимо, – Гавриил внимательно смотрел на брата, словно пытаясь предугадать, как он будет реагировать на сказанное.

– Мариэль… Я прочитал ее письмо в тот день. Она просила меня покинуть Эдем, просила не подавлять бунт. А еще она хотела, чтобы я подарил Йозефу вечную жизнь и молодость так, как когда-то подарил Персивальду. И я сделал это. Сделал его бессмертным. Думаю, она отправилась в Эдем именно из-за него, – Михаил широко улыбнулся.

– Надеюсь, удача будет благоволить ей, – Гавриил чуть склонил голову.

Несколько секунд пророк был неподвижен, а затем оживился и вздрогнул, словно вспомнил что-то важное.

– Ах, да! У меня есть для тебя хорошая новость. Нам удалось извлечь из «конвертора» душу Караэля. Когда ты окрепнешь, мы можем приступить к проектированию его нового тела, – Гавриил нетерпеливо постукивал своим посохом о пол, внимательно уставившись на своего брата.

– Это и правда замечательная новость! Караэль мой лучший легионер! Мой друг. Вернуть его к жизни – меньшее, что я могу для него сделать за его самоотверженность.

– Да, мой брат. Пойду, сообщу Херувиму, что ты вернулся. Сообщу, что наш мир стал прежним, – Гавриил неспешно развернулся и с улыбкой направился в сторону выхода, оставив брата один на один со своими мыслями.

Шаги оракула были невесомыми и бесшумными. Лишь неизменный стук посоха выдавал его, напоминая, что он ещё не покинул лоно храма. Приблизившись к прекрасным, аркообразным вратам, украшенным бесчисленным множеством безупречных скульптур, белокурый гигант остановился и замер. В этот самый момент он кое-что вспомнил. И воспоминание это пронзило его разум, словно удар молнии. Улыбка моментально исчезла с прекрасного лица, уступая место печали и тревоге. Гавриил осознал, что ещё не всё поведал своему грозному брату. Да, сейчас он должен был сказать Михаилу то, чего никогда и ни с кем не хотел бы обсуждать. Но вырвавшийся из мутного омута памяти образ слепого ангела не оставил ему другого выбора. Поганый Сетт, прозвавший себя Видящим! Он, вместе со своей армией древних ангелов, сейчас прячется где-то в Эдеме. Он плетёт ужасные интриги, направленные на воплощение его богомерзких планов в жизнь. Что он задумал? Этого никто не знает и никогда не сможет узнать, так как безумный Сетт чертовски хитёр и коварен. Известно лишь одно – он жаждет аннигиляции Создателя, дабы самому возвыситься до демиурга. Непостижимая наглость и дерзость, бросать вызов Творцу но, тем не менее, это так.

– С тобой всё нормально, брат? – настороженно уточнил Михаил, приближаясь к остолбеневшему пророку. Архистратиг чувствовал, как растёт напряжение. Чувствовал, как какая-то негативная энергия обволакивает массивную фигуру Гавриила.

– Нет! – резко ответил Гавриил, моментально развернувшись к своему брату.

Мрачное, напряжённое лицо пророка не предвещало ничего хорошего, и Михаил это прекрасно понимал.

– Я сказал тебе, что в Эдеме больше нет ангелов, кроме Марии. Я солгал. Это совершенно не соответствует действительности. Там есть великое множество ангелов, с которыми нам нужно что-то сделать и как можно скорее, – голос Гавриила был пугающе серьезным, а на уставшем лице читался неподдельный ужас.

Первое что он услышал, это был пронзительный звон в ушах. Словно ультразвук, рассеивающий зачатки мыслей. А первое что довелось почувствовать, была острая разрывающая голову боль.

Первое воспоминание, которое удалось найти в разбитом сознании, это стальной сапог, разбивающий его лицо… кровь… треск костей…

Словно мозаика, вспышки разорванных в клочья событий прошлого собирались в единый пазл.

Надменное, полное презрение лицо Михаила… Ещё один фрагмент позабытой мозаики. Его взгляд пылает ненавистью… Доносятся звуки боя…

Снова приступ головной боли, и тщательно восстановленные фрагменты прошлого вновь рассыпаются на пазлы.

С трудом удаётся разлепить глаза. В образовавшуюся щёлочку пробился полумрак, разбавленный тусклым пульсирующим светом подключённых к телу трубок.

Несколько раз моргнув, он избавился от мутной пелены застилающей взор.

– Где я? – тихим голосом произнёс он.

Мышцы затекли, тело совершенно не хотело подчиняться его воле. Онемевшие конечности с трудом шевелились.

Он огляделся. Пространство замкнутое, словно какая-то коробка…

«Это гроб?» – скользнула болезненная мысль.

Его тело пронизано странными трубками, по которым поступает синеватый субстрат. Пульсирующий голубоватый свет, исходящий от трубок, освещал стенки и крышку «коробки».

На крышке вспыхивали разноцветные руны. Причудливый орнамент и загадочные символы плотно покрывали её стенки.

– Подожди-ка… Я знаю этот символ… – он повернул затёкшую шею. Его взгляд задержали высеченные на металле начертания.

– Вельзевул… Храм сотворения… – мозаика снова принялась собираться в очередную картину из прошлого.

– Значит это саркофаг, – он улыбнулся, словно радуясь своей догадливости. – А это… – он потянулся ослабевшей рукой к гравюре украшающей крышку саркофага. Огромные сочащиеся ядом клыки, упругое смертоносное тело, хитрые глаза. Он смотрел на гравюру рептилии, словно в зеркало.

– А это я… – выдохнув хриплую фразу, он опустил руку и закрыл глаза.

Боль становилась сильнее, она проснулась вместе с ним и никак не хотела вновь засыпать.

– Габриэлла! – он резко раскрыл глаза, и тусклый свет вызвал приступ тошноты. Вот та самая мозаика, которую ему хотелось собрать быстрее прочих!