Литмир - Электронная Библиотека

Все итанэ в дистриктах носили имена на одну букву алфавита, их распределили давным-давно, и нашему девятнадцатому дистрикту досталась буква «М». Первую букву «А» сначала решили оставить материку. Но вскоре имён стало не хватать, фантазия иссякла, а поскольку материк населяли не только драконы, но и наиболее удачливые из итанэ, то решили, что жители материка имеют свободу выбирать себе любое имя. В том числе и драконы.

Но они остались приверженцами традиций, и все носили имена на А. Причём, чем дракон был выше по статусу, тем имел более короткое имя, которое отсекалось по мере прохождения этапов магического ритуала.

В начале им давалось длинное имя, например, тот же Ал носил имя Аллистериус-дан. Окончание «дан» отсекалось после первого этапа и считалось, что дракон стал совершеннолетним и самостоятельным. Затем, если проходились остальные этапы магического ритуала, отсекалось по слогу, в итоге мог остаться, как у Ала, один.

Понять статус дракона можно было и без имени по глазам. Глаза драконов имеют оттенки огня: от янтарно-жёлтых до пепельных. Янтарно-жёлтый оттенок у самых слабых драконов, потом оранжевый, алый, багровый и опасно пепельный с красными отсветами удерживаемого огня.

Нам всегда было интересно, что значит, пепельный цвет глаз, поскольку другие в воображении представить было проще. Но мы не видели никаких, поскольку драконов наблюдали только издалека.

Пару раз мы даже были с экскурсией на материке, но драконов всё равно не видели. Экскурсию проводили местные итанэ, а по пути драконы нам не попадались. У итанэ же, как у магов воды, глаза имели в основном, её же оттенки – от бледно-голубого до тёмно-синего, сине-зелёного и серо-синего.

На теме выбора драконами санорэ я замялась. Для того, чтобы унять бушующую магию огня, драконы выбирали себе спутницу с водным даром, простую итанэ. Иметь в санорэ сладкоголосую сирену – повышало статус дракона, её могли себе позволить только высшие драконы. Ну или самые щедрые, готовые положить к ногам своей санорэ весь мир. Такое сирены очень ценили.

Статус санорэ – это не жена. Потому что магия воды и огня конфликтовала, и шансы родить огненного дракона в паре итанэ-дракон были очень малы. Когда-то были и такие браки, но после того как поняли, что в такой паре дракон рождается один на сто, их запретили.

Дракон женится на драконице, чтобы у них родились огненные маги. И также имеют законную санорэ – возлюбленную, любовницу, сожительницу, как ни назови, суть от этого не менялась. Это была официальная возлюбленная, которую дракон выбирал по своему сердцу. Он любил её, холил, лелеял, берёг и осыпал богатствами. Только детей дать не мог.

Быть санорэ считалось престижным, никто таких девушек не осуждал. Наоборот, это был почётный титул, и любой итанэ, в том числе и мне и моим подругам, с детства втолковывалось, что для нас это шанс устроиться на материке, улучшить свою жизнь, помочь своему дистрикту, и, вообще, наивысшая и лучшая награда для девушки.

– Всё правильно, – выслушав меня, сказала Мелисанда. – Если тебе повезёт, тебя сделает своей санорэ влиятельный дракон. Они ни в чём своей санорэ не отказывают, это закон.

– Кроме детей, – отметила я.

Глава 3

– Таковы правила, – согласно кивнула Мелисанда. – Но дети это не проблема.

Да, такого мнения придерживались на рифах. Здесь жили общиной, не семьями. Как только дети рождались, их отнимали у матери. Дети жили отдельно, взрослые отдельно. Если у кого-то из итанэ был сильный материнский или отцовский инстинкт – они работали на должности воспитателя и учителя с детьми, не делая между ними отличий.

Я знала своих мать и отца, мы даже иногда проводили время вместе – это не запрещалось и не поощрялось. Если у всех сторон было желание, родители и дети общались, родители интересовались делами и успехами детей, помогали им в чём-то. Главное правило было, чтобы не во вред и не обделяя других. То есть моя мать не могла мне, допустим, сунуть купленную лепёшку в руку втайне от других. Если бы она хотела меня угостить, она должна была угостить и других детей.

Но мои родители и сами не горели желанием проводить со мной всё время. Лично ко мне они обращались пару-тройку раз в год, остальное время мы просто здоровались и перекидывались новостями, когда пересекались в рифе. Отец был исследователем глубин, и много времени проводил вне дома. Мать была лучшей «ракушницей» – делала мозаики из ракушек, и подбирала их в рисунок идеально. Панно из ракушек украшали богатые дома на материке и общественные здания Драконьего Завета, суда, библиотек и, конечно же, храма сирен.

Родители гордились, что в дочери проснулась кровь сирены, но от этого их родительская любовь не стала больше. Меня уважали за то, что я могу принести процветание дистрикту уже одним лишь существованием. Ребёнка с проснувшимся древним даром вообще растят как достояние общими усилиями, так что я была не в обиде.

Вот Миневра, та очень любила детей. Своих у неё не было, потому что она пока не нашла свою пару. А я вот нашла, Мерлока. Весёлого красивого парня, камнереза, который работал со скалой-рифом.

У него были сильные крепкие руки, открытая тёплая улыбка и ярко-синие глаза. Он нравился многим девушкам, в том числе и мне. А ему нравилась я.

Но мы изначально знали, что мне предстоит уехать на материк и принадлежать дракону. И тем не менее это никак не могло повлиять на то, чтобы он перестал нравиться мне, а я ему. Это лишь добавляло драматизма в нашу невысказанную и обречённую любовь.

– Как тебе известно, ты можешь взять с собой одного итанэ из дистрикта. И хотя условно право выбора предоставляется тебе, решает дистрикт. Исходя из шансов итанэ хорошо устроиться и принести пользу дистрикту. Так что ты поедешь с Муреной.

Назвала Мелисанда имя нашей местной спесивой красавицы. Мы с ней никогда не дружили. Хотя я не представляю, кто с ней вообще мог дружить. И тем более ей нравился Мерлок. Мой Мерлок.

– Я возьму с собой Майрану, – сказала то, что решила для себя довольно давно.

Моя вторая подруга была… как бы это мягко сказать… она задавала слишком много вопросов, над слишком многим задумывалась и высказывала вещи, которые не поощрялись. Ей было тесно в дистрикте, в рамках общины, чьи порядки она часто осуждала. Рано или поздно она стала бы неугодной, а, может, и даже хуже, её бы выгнали. Нет ничего хуже быть отверженным своим дистриктом. Поэтому я решила, что на материке ей будет лучше, и, возможно, это её шанс устроить жизнь так, как она хочет.

– По-моему, ты не слушала, что я тебе говорила. Я решаю с кем ты едешь. И ты возьмёшь с собой Мурену.

– Я возьму с собой Майрану или никуда не поеду, – твёрдо сказала я, глядя в глаза Мелисанды.

Она откинулась на спинку кресла. Посмотрела на меня прищурив глаза.

– Ты уже ставишь условия? Рановато. Ты пока ничего не выиграла, только…

– Но и ничего не проиграла, – оборвала я её. – Я ничего не теряю, не поехав. А дистрикту нужны огненные камни.

– Нужны, – согласилась она. – Как и тебе. И твоей семье, и твоим подругам.

– В Кодексе есть статья о добровольном согласии итанэ с проснувшейся древней кровью на использование его дара. И о запрете преследования, угроз, шантажа и причинении вреда в случае его отказа.

– Почему все сирены из нашего дистрикта такие неблагодарные? – разозлилась Мелисанда. – Что мы делаем не так в вашем воспитании, что вы предаёте свой дистрикт, который вас вырастил и подарил вам возможность взлететь на вершину этого мира?

– Мне кажется вы преувеличиваете, приравнивая моё желание взять близкого человека вместо враждебной мне Мурены, к неблагодарности. Вы заботитесь об интересах дистрикта, считая, что с ней наши шансы устроиться увеличиваются вдвое. А я забочусь о том, чтобы выиграть. Мурена мне в этом не поможет, она будет занята собой. И может так получиться, что тогда мы не выиграем обе. А Майрана, знаю, удвоит мои шансы на выигрыш, потому что будет действовать в моих интересах. А она, вы знаете, девушка очень деятельная.

3
{"b":"765305","o":1}