– Не бойся. Никуда мы не уедем. Подождем всех вместе. А ты пока постарайся не злить своего отца, хорошо?

Эдвард закивал.

– Ну, вот и здорово.

Каз испытал огромное облегчение. И от этого разговора, и от принятого решения, и от того, что Эдвард оказался совершенно нормальным мальчиком. Какие бы теории там Тим с Сэм не строили насчет паранормальных явлений, конкретно этой семье точно нужна социальная служба, а детям, вероятно, детский психолог. Они сегодня же вызовут сюда службы и дождутся, пока детей заберут.

Эдвард отпустил Каза и снова отодвинулся.

– Спасибо, – сказал он. – Можно попросить?

– Конечно, – ответил Каз.

Эдвард слез с кровати и подошел к своему шкафу, а потом залез куда-то внутрь. Судя по скрипу и шороху, у мальчика там был очередной тайник. Каз вспомнил про закопанный ключ. Его не удивляло, что Эдвард любит прятать вещи, в такой-то семье. Интересно только, от чего тот ключ? Казу сейчас было даже немного стыдно, что он его выкопал.

Эдвард вылез из шкафа, держа в руках целлофановый пакет. Из него пахло какой-то едой.

– Вот, – сказал Эдвард, протягивая Казу две небольших, судя по запаху, овощных котлеты внутри целлофана. – Отдай, пожалуйста, Бобо. Я взял для него.

– О, – улыбнулся Каз. – Обязательно передам. А никто не будет ругаться, что ты их взял?

Эдвард помотал головой.

– Я взял вчера, никто не заметил, – ответил он.

– Хорошо, – сказал Каз.

Он очень осторожно замотал пакет, стараясь не смять котлеты и встал, сунув их в широкий задний карман.

– Отдай сегодня, – сказал Эдвард.

Он перешел с “вы” на “ты” довольно неожиданно, но Каз решил не обращать внимания. Мальчик пережил много стресса.

– Конечно, а то они уж давно лежат, – согласился Каз. – Испортятся еще. Сейчас найду Бобо и отдам.

– Уже уходишь? – резко и капризно спросил Эдвард.

– Да, мне пора. Тебе страшно одному?

– Нет.

Эдвард теперь стоял посреди комнаты и смотрел на Каза. Они оба отражались в большом зеркале. Каз видел спину Эдварда и свое лицо.

– Ладно… Ложись спать, хорошо? Если я встречу твоих родителей, я скажу, что ты заснул, чтобы они не трогали тебя.

– Это все?

– Да, – заверил Каз.

Неожиданно лицо Эдварда исказилось от ярости.

– Ты врешь, врешь! – крикнул он, топнув ногой. – Ты не спросил меня, как найти Бобо! Где ты будешь его искать?! Ты врешь мне, врешь!

– Эдвард, успокойся! Я не вру. Где Бобо?

Эдвард замер, продолжая сверлить Каза злым взглядом.

– В сарае, – сказал он.

– Хорошо… А где сарай?

– За домом. После большого дуба.

Каз припомнил, что то самое дерево, из-под которого он выкопал ключ, было именно здоровым дубом.

– А где этот дуб? – на всякий случай уточнил Каз.

Губы Эдварда растянулись в улыбке, так, что у Каза по спине пробежали мурашки.

– Ты же знаешь, – он не сказал это, а почти прошипел. – Ты же знаешь, где мой дуб.

Каз вылетел из комнаты так, словно за ним разверзлись врата ада, а не стоял маленький мальчик.

“Все это глупости, – сказал Каз сам себе, пытаясь унять бешеный пульс. – Но откуда он знал про дерево?”

Каз быстро шагал по коридору с бабочками, едва сдерживаясь, чтобы не побежать. Вместо света в коридоре теперь горели ночники, и бабочки в этом свете казались какими-то летающими медузами. Дойдя до конца коридора, Каз не смог сдержаться и обернулся. Дверь в комнату Эдварда оставалась закрытой. Под ней пробивалась полоска света. На глазах Каза она погасла, сменившись темной щелью.

Каз отвернулся и почти сбежал вниз. И какого черта Тим не пришел? Остального семейства Гораковых тоже не было видно, и этому Каз был только рад. Котлеты для Бобо ощущались через ткань штанов и Каз вытащил пакет, взял обмотанную целлофаном еду в ладонь.

В холле было темно, но из окон доставало вечернего света, чтобы Каз нашел телефон, о котором ему рассказали за ужином. Тот был такого старого образца, как будто бы Каз оказался в прошлом веке. Каз поднял трубку и приложил к уху. Тишина. Не тот телефон? Они его подключают только когда собираются звонить? Сломался? Все эти вопросы некому было задать. Каз повесил трубку на рычаг и вышел на улицу.

Почему-то мысли о том, чтобы не выполнить просьбу Эдварда, у него не возникало. Напротив, от угощения хотелось избавиться как можно быстрее, как и от воспоминаний о странном разговоре.

На улице снова было холодно, еще холоднее, чем днем, но Каз шел быстро. Он забыл посмотреть, а теперь не смог прикинуть, куда именно выходили окна спальни мальчика, но Казу казалось, что тот наблюдает за ним из одного из черных проемов окон.

До дуба Каз добрался быстро. Его яма не была раскопана, или была раскопана и закопана вновь. Проверять наличие кости он не стал, а просто пошел дальше. За домом ухоженные газоны и ровные живые изгороди постепенно превращались в заросли, к которым явно давно никто не подходил. Среди высокой травы нашлась тропинка, и она действительно привела Каза к сооружению, напоминавшему сарай. Двери не было. Каз достал левой рукой телефон, который он успел зарядить, и включил фонарик. Свет не до конца рассекал темноту, но внутри оказалось довольно пусто. Два ржавых велосипеда у стены, какой-то хлам, подстилка из сена в углу. На подстилке лежал ирландский сеттер. При виде Каза он поднял морду и вильнул хвостом.

– Привет, – шепотом сказал Каз, как будто боялся кого-то разбудить.

Он рад был видеть собаку живой и невредимой. Бобо был симпатичным псом. Даже жалко было его оставлять у таких живодеров. Может, попытаться забрать?

– Я тут тебе…

– Казимир! Что вы здесь делаете?!

От неожиданности Каз вздрогнул, а его пальцы крепко сжались на целлофане, превращая котлеты внутри в фарш.

– Пани Горакова, – выдохнул Каз, оборачиваясь. – Я хотел проведать вашу собаку, – выдавил он, сжав зубы.

– Собаку? Зачем? – резко спросила она.

– Ваш сын беспокоился о ней и просил повидать. Я не видел причин не исполнить его просьбу, – пояснил Казимир, тщательно выговаривая слова.

– Что за чушь, Эдвард никогда не интересовался собакой, – отрезала София. – Что с ним? Что с Эдвардом?

– Я прочитал над ним молитву, и злой дух отпустил его, – серьезно сказал Каз. – Мы немного поговорили, и Эдвард заснул.

– Он теперь…

– Еще нет, – оборвал ее Каз. – Нужно провести еще несколько обрядов.

– Но мой муж…

– Я думаю, Эдвард больше не будет проявлять такого поведения, что ваш муж обратит свой гнев в его сторону. А сейчас прошу меня извинить. Я должен идти и готовиться к завтрашнему дню, – Каз выдавил из себя все это, тщательно подбирая слова.

– Конечно, – с достоинством кивнула София.

Каз выключил фонарик и зашагал прочь, к дому, обойдя Горакову. Он быстро вернулся к дереву, и только тогда медленно разжал пальцы, сжимающие угощения от Эдварда. Вся его ладонь была пробита тонкими иглами. Каз снял пакет, и рука тут же покрылась тонкой сеточкой крови, постепенно превращаясь в сплошной цвет. Каз внимательно рассмотрел торчащие булавки, уже почти не обращая внимания на боль. Он сжал руку в тот момент, когда София окликнула его сзади, но чудом удержался от того, чтобы закричать и выкинуть пакет.

– Для собаки, значит, – пробормотал он.

Каз снова бросил взгляд на дом. Ему показалось, что все окна смотрят на него провалами пустых глазниц.

Тим сглотнул, снова ощущая почти такой же приступ дурноты, как в спальне Каза и как в комнате с рисунками до этого. Он хотел расспросить Кристину более подробно, но она внезапно занервничала и стала выгонять его из комнаты, утверждая, что Тиму нельзя здесь находиться. Несмотря на то, что Тим и правда полагал, что взрослому парню нечего делать ночью в комнате девочки, ушел он со скрипом.

Сначала Тим сначала хотел найти Каза, но потом передумал. Он слишком устал для новых споров. Так что он просто вернулся в свою комнату, зайдя по пути в уборную. Душ или ванну, в отличие от туалета, Тим так и не обнаружил, а спросить забыл. Так что оставалось ему коротать ночь грязным, с нечищенными ботинками и в темноте. Телефон успел разрядиться, как и внешний аккумулятор.