Чего Десмонд не мог понять, так это того, сколько женщине лет. Морщинок он не заметил, но и девической мягкости в ней не было — сухая, гибкая, напряженная. Кажется, она азиатского происхождения. Вуаль не позволяла разглядеть лица женщины целиком, хорошо виден был только ярко-алый рот и кончик носа.

Не смущаясь его бесцеремонности и не сводя ответного взгляда, женщина с явным вызовом сняла шляпку. Не просто сняла! Сначала длинным округлым движением подняла к голове руку, чуть откинула голову, а потом вздохнула, будто испытала огромное облегчение. По одной вытянула шпильки, и по ее плечам рассыпались тяжелые каштановые волосы. Да, она определенно азиатских кровей, разрез глаз и цвет кожи не оставляли сомнений.

— Не желаете пошутить про косоглазых? — спросила со злым интересом. — Джапам тут не место, или как там у вас принято?

— Никак не принято, — пожал плечами Десмонд. — Война закончилась, да и вообще.

— Вот как? — она уже откровенно развлекалась. — И что, японка может свободно купить дом в этих местах? Может, тут и евреи есть?

— Но… Вы же здесь, в конце концов.

Что за невозможная женщина! Он не об этом хотел говорить.

— Да, — она снова запрокинула голову, откидывая волосы за спину, покачала ими и распрямилась. — Потому что я миссис Гришэм. Так зачем вы столь спешно вошли, что хотели? Поможете мне разбирать вещи?

Она откинула крышку чемодана на кровати и достала воздушную, голубую блузу. Встряхнула, отложила, потянулась за чем-то с крупными цветами. Юбка натянулась на ее бедрах.

— Не стойте, возьмите второй чемодан, — велела она. — Плечики в шкафу.

Он вышел, хлопнув дверью.

========== Часть 7 ==========

Рассерженный, он долго ходил по первому этажу, не зная, что предпринять. Насколько было бы проще, будь он преступником! Он бы убил ее, конечно. Это лучшее решение, к чему лукавить, но совершенно ему недоступное. Конечно, она наглая особа, к тому же лгунья. Жена профессора Гришэма! И где же он ее прятал во время войны? Она попытается утверждать, что провела годы в Аризонской пустыне, в лагере для интернированных? Да он рассмеется ей в лицо. Сразу видно, что она за штучка. Холеная, высокомерная.

Но дело не в этом, конечно, ему все равно, кто она такая, думать нужно о том, что важно для него самого. Ее ни в коем случае нельзя отсюда отпускать. С нее станется вызвать полицию! Нет-нет, он ей не позволит. В конце концов, она хотела отдохнуть. Вот пускай и отдыхает пока. Вечером, скорее всего, приедет Айрис, и пускай тогда эта особа катится на все четыре стороны. Она ведь ничего не может о нем рассказать, если подумать. Какой-то человек влез в ее дом, вот уж преступление.

А ещё вопрос — как она здесь очутилась? Десмонд прошагал к двери, отпер ее и вышел на крыльцо. Машина! Шестисотый Нэш сорок восьмого года, модель новая, броская, но самая дешевая в своей серии, мечта коммивояжера. Что ж, ей подходит.

Итак, она приехала на машине, а это значит… Десмонд вернулся в дом, тщательно заперев дверь, и снова принялся ходить из комнаты в комнату. Это значит, что, скорее всего, она ехала по шоссе не от Нью-Йорка, а с северо-востока, например от Монро. Хотя могла и с запада, восьмидесятое шоссе пересекается с пятьсот тринадцатым… Не то, не то, он думает не о том. Какая разница, как она добиралась. У него снова есть машина, вот что важно! Вечером он выедет на шоссе и встретит Айрис! Это гораздо удобнее, ему не придется снова мокнуть и пробираться по грязи. Нет, конечно, машина не его, он ей только воспользуется. Он мог бы даже заплатить аренду.

Мысль, которая вдруг пришла ему в голову, была так восхитительна, так прекрасна, что мигом заставила забыть про машину, и он схватился за голову. Это уже второй раз! Второй раз, когда он думает, что случилось нечто плохое, а оно оказывается для него не несчастьем, а удачей. Так вышло с Пикеттами, теперь эта женщина. У него появилась машина! Если хорошенько подумать, возможно, это даже не вторая его удача, а третья! Отец говорил про такое: «Господь уронил для тебя яблочко».

Десмонд крутнулся на каблуке и уперся взглядом в стоящую на лестнице женщину. Она успела переодеться, на ней теперь была светлая блуза и бежевые свободные брюки, но выглядела она не мягче, как можно было ожидать, а даже строже. Смотрела, впрочем, без вызова. Неспешно спустилась и прошла на кухню.

Она ничего не сказала, только замерла на миг, но Десмонду немедленно сделалось стыдно — он не убрал за собой. Пустые банки, немытые тарелки, скомканная обертка… Конечно, картина малопривлекательная. И от того, как она покачала головой, сделалось совсем тошно, но Десмонд запретил себе оправдываться. Он просто не успел убрать, вот и все. Он не ждал гостей! Конечно, если подумать, то гость здесь как раз он, но все же… Он тихо вышел из кухни и сел в кресло неподалеку от входной двери. Взгляд уперся в криво надетый чехол с грязными следами его рук. Снять? Да какого черта! Она все равно считает его отребьем.

Пускай делает что хочет, он не собирается ее конвоировать! Он сейчас не голоден, а она может поесть, если ей это нужно. И посуду пусть помоет, если на то пошло, она же тут хозяйка. Он гость? Вот и прекрасно. Он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. То ли от этого, то ли от уютного позвякивания посуды на кухне его наконец отпустило нервное возбуждение, и сидеть неподвижно показалось делом правильным и приятным.

Он насторожился только когда услышал шаги. А потом запах чая.

Женщина неспешно прошла с золотистым подносиком руках к другому креслу, поставила свою ношу на столик рядом, прямо на чехол, и села. Ноги ее так же плавно, как она делала, кажется, абсолютно все, приподнялись над полом и сложились иначе, одна поверх другой. И даже это простое, достаточно обычное движение показалось Десмонду вызывающим. Женщины делают это более скромно. Порядочные женщины! А еще у нее был чай, которого ему так хотелось со вчерашнего дня, но она явно не планировала им делиться, чашка на подносе стояла всего одна. Хорошее же у нее отношение к гостю! Женщина прогнулась в талии, дотягиваясь до чашки, откинулась на спинку кресла и аккуратно отпила. Волосы ее теперь были распущены по плечам, бант кремового шелка обвивал длинную шею.

— Где вы взяли чай? — спросил Десмонд хрипло.

Она подняла бровь и отпила.

— У себя дома, — ответила спокойно, отпила еще. — Как вы думаете, не пора ли рассказать наконец, что мешает вам оставить меня в покое?

И без того тлевшее раздражение вспыхнуло с новой силой. Будто он не пытался именно это и сделать! И будто не она отказалась слушать!

— Я вижу, что вы не тот, за кого себя выдаете.

От этих слов Десмонд окаменел. Что она имеет в виду, черт возьми?

— Эта одежда, — она повела чашкой в сторону его поддернутых брюк, и он невольно скрестил ноги, стесняясь полоски кожи над краем носков. — Она испорчена. Но она дорогая. И по вашей речи можно понять, что вы не бродяга.

— Вы правы, — он прокашлялся. — Могу я узнать ваше имя?

— Мидори, — она пила чай крошечными глоточками. Должно быть, он был слишком горячим.

— Очень приятно. А меня зовут… Деймон. — он прокашлялся снова. Это ведь не имеет значения, в самом деле, каким именем он назовется. — По некоторым причинам мне приходится ждать здесь свою сестру. Она должна привезти мне мою одежду и документы. Я оказался здесь случайно. Произошло некоторое… стечение обстоятельств. Как только она привезет мне все необходимое, я уеду. Вот и все.

— Она приедет сюда? С какой стати?

— Нет, не сюда, но… Мы встретимся неподалеку. То есть… Я не уверен, состоится ли встреча, вы же видите, какая погода. Может быть, ей будет трудно добраться… — он запнулся. — Самое дольшее — завтра! Должен же этот проклятый дождь закончиться.

— Итак, — Мидори наставила на него палец. — Вы здесь скрываетесь. И ждете вашу подельницу.

— Что? — Десмонд ударил ладонью по подлокотнику. — Что у вас за лексикон! Я не воришка или что вы там себе вообразили! И не бродяга. У меня просто сложные обстоятельства, так бывает. Семейные.