Новый сгиб получился неточным, складка была глубже предыдущих. Десмонд распрямил бумагу и постарался выровнять ногтем, но ничего не вышло, залом оставался хорошо заметным. Он смял ленту и затолкал в опустевшую банку. Взгляд упал на часы, и он вскочил. Новости!
Он щелкал суставами пальцев, дожидаясь, пока экран разогреется. Но сначала выплыл звук:
— …ураган Карина произвел колоссальные разрушения на северо-восточном побережье. Более ста восьмидесяти миллиметров осадков выпало за двое последних суток. Напомним зрителям, что месячная норма осадков в штате Нью-Йорк составляет около сорока трех миллиметров. И за два дня она превышена в четыре с лишним раза! Подтоплены многие города на побережье, в Хэмсфорде обрушилась набережная, в океан с нее было смыто не менее пяти машин, данные уточняются. В городе Фоггенс частично разрушено здание церкви. Пропавшими без вести на сегодняшний день считаются тридцать восемь человек…
Может быть, уже все сказали, он опоздал?
— …сегодня было объявлено, что похороны Десмонда Вудса, трагически погибшего во вторник, состоятся в пятницу двадцать первого ноября. По некоторым данным, причиной самоубийства главы компании «Вудс и сыновья» стало ее сложное финансовое положение. Напомним зрителям, что три года назад…
Десмонд щелкнул выключателем, экран потух, наступила тишина. Все в порядке, никто и не думает сомневаться, что погиб именно Десмонд Вудс. Он закрыл глаза и посидел так. Ей-богу, вчера он вел себя как глупец. Конечно, Пикетты погибли, это весьма огорчительно, но с чего он взял, что в их смерти есть что-то загадочное и что это может быть убийством? Он поддался эмоциям и утратил способность ясно мыслить, вот и все. Пикетты были добросовестными смотрителями, никогда не получали нареканий. Конечно, работы у них и не было много, что за хлопоты с пустыми домами! Однако «Элефтерия» ни разу не подверглась набегу бродяг, а ведь тут вдосталь такого, чем можно поживиться. Не поступало жалоб. Имущество всегда содержалось в порядке, окрашивалось и чинилось, кусты подстригались, трава косилась… Нет-нет, Пикетты честно выполняли свои обязанности на протяжении многих лет. А следовательно, они могли закончить уборку в «Трех соснах» и вспомнить, что не закрыли ставни в доме «У ручья». И тогда, опасаясь, что буря повредит владения мистера Гришэма, они решили пойти и закрыть ставни, но по дороге на них рухнуло дерево. Вот и все. Это был несчастный случай. И как ни стыдно думать такое, но для него этот несчастный случай оказался скорее удачей. Теперь ему совершенно некого опасаться. Он тут один. «Элефтерия» в его безраздельном пользовании. Да, ему не по себе, что мертвые люди, хорошие люди, лежат сейчас в лесу, прямо на дороге. Но что он может сделать? Ему нельзя даже позвонить в полицию. Конечно, он сделает это, как только сможет отсюда уехать. Или скажет Айрис, вот действительно хорошее решение! Впрочем, нет… Вдруг полиция решит осмотреть всю территорию? Нет-нет, он позвонит сам, как только выберется, так будет безопасней.
Десмонд задумался, вспоминая, есть ли у Пикеттов дети. Кажется, нет. Или они уже взрослые, ведь каждому из служителей было лет по пятьдесят, никак не меньше. Принято ли у них созваниваться, например? Как часто? А что, если дети Пикеттов живут в Эшли и заметят их долгое отсутствие? Десмонд поежился. Полиция может привести собак…
А если Айрис не приехала просто потому, что размыло шоссе? На нем есть одно низинное место с мостом. И раз непогода подтапливает столько городов, наверняка и эта речушка разлилась. Ну конечно! Никакой полиции сюда не добраться. Успокоенный, Десмонд поднялся, чтобы подойти к окну и вдруг услышал щелчок замка во входной двери. Он замер. Обшарил комнату взглядом. Схватил каминные щипцы и спрятался за спинкой дивана.
Дверь открылась. Кто-то вошел и поставил на пол что-то тяжелое, потом снова раздались шаги за дверь и обратно, снова как будто что-то поставили. Ходил один человек. Дверь захлопнулась, звякнули брошенные на столик ключи.
Десмонд метнулся к ним с неожиданной для себя ловкостью, едва ли не прыжком. Схватил, ударился спиной в дверь, готовый ни за что не выпустить незваного гостя.
— Этого еще не хватало! — женщина отступила за кресло, но выглядела не столько испуганной, сколько возмущенной, хоть и присела слегка. — Вы что себе позволяете?
Рука со щипцами опустилась сама собой, и Десмонд почувствовал себя до ужаса неловко — он растрепан, небрит, стоит в нелепой позе… А это женщина! Он совершенно не ожидал подобного поворота. Изящная, в костюме с меховым воротничком и шляпке, она снова выпрямилась и произнесла уверенней:
— Покиньте дом.
— Я не могу, — Десмонд хотел сказать это в тон ей, громко, но голос его подвел. Кажется, за прошедшие два дня он отвык говорить. Прокашлялся и попробовал снова. — Простите, но не могу.
— Очень даже можете! Откройте дверь и сделайте шаг! Я не против, чтобы вы ночевали в другом доме, мне все равно, но этот мой.
— Мой. — Десмонд постарался тоже выпрямиться и придать себе убедительности, но отчего-то не выходило, спину будто свело. Он видел себя со стороны, ее глазами — неряшливый человек в нелепом тряпье и с каминными щипцами наперевес. Да еще ссадины на распухшей руке и ноги в носках… Какой стыд. Он повторил как мог твердо: — Сейчас этот дом мой.
— Ничего подобного, это дом моего мужа, — Женщина стянула перчатки и сжала их в руке.
Так это миссис Гришэм.
Она уже вышла из-за кресла и смотрела на него, чуть склонив голову. Она чует, понял Десмонд, все еще желавший расправить проклятые плечи, но они словно окостенели и не поддавались. Что может быть проще, распрямиться. Но отчего-то не выходило, и она чуяла его неуверенность, как чуют животные. Женщины! Они как-то иначе мыслят… Он все-таки заставил себя пошевелиться, сначала чуть-чуть, потом пошло легче, он даже запер дверь и убрал ключи в карман.
— Простите, но обстоятельства таковы… Я не уйду и вас тоже не выпущу. — Она вскинулась возразить, и Десмонд торопливо добавил: — Это только до вечера! Ну, может быть, до завтра, завтра же пятница…
— Вы сумасшедший, — подвела итог миссис Гришем. — Я знать не хочу никаких ваших обстоятельств. И ждать вечера не хочу. Идите в другой дом, давайте, ну, в этой дыре полно никому не нужных. А я устала и хочу отдыхать.
— Я не могу вас отпустить! — разозлился вдруг Десмонд. Он сделал решительный шаг, запнулся о чемодан, и тот с грохотом упал на лоснящийся кожаный бок. Проклятье.
— Вы просто нелепы, — вздохнула женщина. — Есть способ, который устроит нас обоих и ничего вам не стоит, однако вам непременно нужно создать всем неудобство. Что ж, обычное дело для людей вашего сорта.
Она в три шага приблизилась, подхватила один из чемоданов и понесла его к лестнице. Десмонд в изумлении смотрел, как спокойно она цокает каблучками и как двигаются под юбкой ее бедра. Что она делает?
Кажется, этот вопрос он задал вслух, потому что женщина ответила, не оборачиваясь:
— То, что делают все нормальные люди. Я приехала домой, мне нужно разобрать вещи и переодеться. Можете взять второй чемодан.
И Десмонд взял. И саквояж тоже.
— Послушайте, — сказал он, поднимаясь за ней на второй этаж. — Мы оба не ожидали этой встречи и повели себе не лучшим образом… К тому же мой вид…
— Мы оба? — перебила она насмешливо, блеснув темными глазами через плечо.
— Хорошо, я. Я повел себя не лучшим образом. И мой вид вас наверняка напугал, простите. Таковы обстоятельства…
— Поставьте чемодан здесь, — она указала на место у двери спальни. — Дальше я пойду без вас.
И ловко закрыла дверь у него перед носом.
— Да это вы ненормальная! — крикнул он в бешенстве. — Я говорю с вами как с человеком, а вы…
— Человек, вломившийся в чужой дом, не может рассчитывать на симпатию хозяев, — раздалось из-за двери.
Разумеется, в ее словах была доля истины, но неужели нельзя хотя бы выслушать! Десмонд толкнул дверь и вошел.
Женщина уже успела снять жакет, под ним оказалась алая блузка с бантом. Из незакрытых здесь окон падал более яркий, чем на первом этаже, свет, и даже в нем, пасмурном, тусклом, шелк был ослепителен. Десмонд не стеснялся рассматривать незваную гостью. К чему условности? Такие, как она, скромностью не страдают. С первого взгляда видно, что она из тех модниц, кому и война была не указ — мех, дорогие ткани, туфли с высоким каблучком. В то время как все старались не тратить лишнего, отдавая все, что могли, во имя победы, эти продолжали носить пышные юбки и двубортные костюмы. Конечно, теперь война закончилась, но все-таки ясно, что она за человек.
