Он услышал шум воды — Мидори набирала ванну. Кольнула зависть, ему бы тоже хотелось согреться, расслабиться… Нет, нельзя. Не рядом с этим человеком. С нее станется взять на кухне нож, например… Десмонд сжал губы и распахнул двери гардеробной. Она оказалась полупустой, оставленная одежда в ней — заметно поношенной, словно ее не захотели забирать в город и оставили для того, чтобы отдать слугам, но он был рад и малости. Выбрал брюки, которые были ему широки, но хотя бы длину имели подходящую, бежевый джемпер и рубашку. Носков не нашлось, обуви тоже, однако настроение Десмонда после переодевания в сухое и удобное несколько улучшилось.

Он спустился вниз, поставил на плиту чайник и открыл две банки ветчины. Хотя бы поест он в тишине и покое!

========== Часть 10 ==========

Мидори спустилась примерно через час — снова в бежевом домашнем костюме, плавная и спокойная, будто ничего не произошло. Заняла свое место на диване напротив Десмонда, положила на стол пачку «Данхилл» и золотую зажигалку, подобрала под себя ноги. Не спеша вытащила одну сигарету для себя и сделала приглашающий жест на случай, если Десмонд желает присоединиться, но он покачал головой, он никогда не курил. Тут же вспомнил, правда, с каким шиком и удовольствием это всегда делал Флойд, даже потянулся было, но спохватился — хорош же он будет, кашляющий и неловкий. Вместо этого он щелкнул зажигалкой для Мидори. Она вкусно, глубоко затянулась и откинулась на спинку дивана.

Десмонд не мог не восхититься ее спокойствием. Как ей это удается? Он вглядывался в ее безупречное лицо, аккуратно уложенные волосы. Только руки идеальными не были, прежде удлиненные, благородной формы алые ногти на них теперь были ровно обрезаны. Хоть чем-то она поплатилась за свою вздорность!

— Вы хотели рассказать, — Мидори повела сигаретой, — о себе.

Он хотел, ну надо же. Ничего подобного, он сказал это только затем, чтобы хоть как-то привести ее в чувство. И даже не подготовил какую-то связную ложь. Должно быть, надеялся, что она забудет? Или что она ляжет спать, ведь уже довольно поздно, она должна была устать… Он устал.

Мидори смотрела на него из-под ресниц, не требовательно, но неотрывно. Она была само спокойствие, и комната вокруг наполнялась ею, становилась теплой и уютной — желтый свет ламп, тени по углам, колени по-детски поджатых под себя ног. И все же Десмонду что-то мешало, беспокоило, зудело внутри назойливым насекомым. Поза, в которой он сидел, теперь казалась ему неудобной, хотелось как-то иначе положить руки.

— Я налью себе чаю, — сказал он и поднялся. Мидори не попросила о ней позаботиться, и его это устраивало. Он как мог долго возился на кухне и вернулся только тогда, когда был готов не только чай, но и скелет истории.

Сигарета тлела в пепельнице, тонкая струйка дыма причудливо вилась над ней, и Десмонду почудились в ней очертания женщины. Он качнул головой, сел и поставил рядом чашку.

— Зачем все же вы побежали? — спросил он неподвижно сидящую Мидори.

— Мне показалось, в том доме кто-то был, — ответила она ровно. — И я испугалась, что вы заманили меня в ловушку.

Какая глупость. А этот дом недостаточно похож на ловушку? В машине с ним ехать ей ловушкой не казалось? Ах ну да, она ведь уверена, что с ним одним справится, ее испугало возможное участие кого-то третьего, кого-то более жесткого… Вроде Флойда, подумал Десмонд и, чтобы скрыть усмешку, отпил чай. А на самом деле все дело в ее легковозбудимости. У нее неустойчивая психика, и она плохо справляется с эмоциями, вот и все.

Но что, если в доме и в самом деле кто-то был? Айрис? Да нет, нет, машины ведь у дома не было, как бы она добралась? К тому же ей негде было взять ключи, у непроданных домов всего два комплекта, один все еще у него, второй должен был быть у Пикеттов. А значит, все это просто несуразные выдумки.

— Вам показалось, — сказал он. — В том доме никто не живет, он заперт.

Не могли ведь Пикетты уйти, не заперев двери?

— Возможно, показалось, — она пожала плечами. — А у вас что за история?

— Моя история немного длинней, — Десмонд отпил чай, собираясь с мыслями, — но тоже ничего особенного. У меня есть бизнес… Семейный. И один из моих родственников оказался нечист на руку. На самом деле, он сильно меня подвел.

Десмонд помолчал.

— Убил, — он криво улыбнулся. — Если откровенно, то он меня убил. Себя, правда, тоже, но уже буквально.

— Убил себя?

— Да, он застрелился. — Десмонд повертел чашку за ручку. — Это не отменило никаких проблем, разумеется. Они таковы, что я решить их не могу, речь об очень больших деньгах. И дело не только в них, к сожалению. Гораздо важнее репутация… Не знаю, понимаете ли вы, о чем я. Поэтому я принял решение исчезнуть. Просто исчезнуть. Вы, конечно, можете назвать это как угодно… Но я так решил. Моя сестра привезет мне все необходимое, и тогда я уеду. Я еще не решил куда, но… Вот и все. Ничего загадочного.

— И как вы оказались в моем доме? — после долгой паузы спросила Мидори.

— Случайно! Я знал, что дома здесь стоят пустыми, и решил, что в этой глуши никому не придет в голову меня искать. Нет, конечно, не это совсем глушь, дома дорогие… Но я думал, что сейчас не сезон и никого здесь не встречу. Чистая случайность.

— Тут много домов.

— Да, но этот не видно с озера и с дороги, — признался Десмонд, и ему показалось, в лице Мидори что-то изменилось. — Он же в лощине.

— Вы знакомы с моим мужем?

— Нет, не знаком, — зачем-то соврал Десмонд. Не такая уж это ложь, он видел этого человека однажды — крупный седой мужчина приезжал на подписание документов о покупке дома. Это вовсе не знакомство. — Думаю, моя сестра никак не может приехать, потому что занята похоронами. Он ведь был ее мужем, этот мой родственник, а похороны дело хлопотное…

Он замолчал, глядя в кружку с чаем.

— Вы не говорите правду, — медленно произнесла Мидори.

— Откуда вам знать?

— Люди не бросают все по такой ничтожной причине.

— Ничтожной?! Что вы в этом смыслите, чтобы судить! — Десмонд взмахнул рукой, и чашка слетела на пол, но он даже головы не повернул. — Мой бизнес разрушен! Его со дня на день разорвут исками в клочья. Да и я сам навсегда теперь тот, кто… Кто…

Кто не смог. Не справился.

Десмонд вскочил и отошел к окну. В щелочке между ставней не были ничего видно, но стекло было упоительно холодным, и он прижался к нему лбом.

— Вы ничего не смыслите в таких вещах, — сказал он, немного успокоившись. — Только делаете вид. Это легко, делать вид. И думать, что вы бы справились лучше, тоже легко!

— Простите, я могла вас неверно понять.

Он ушам своим не поверил, обернулся даже. Она извиняется?

— Видимо, речь о крупном бизнесе? — уточнила Мидори. — Вы ничего об этом не сказали, и я поняла неверно. Но раз вас так волнует именно деловая репутация, значит, ваше имя довольно известно. Простите мою недогадливость.

До чего она хитра, думал Десмонд .

— Это бизнес моего отца, — произнес он сухо. — В этом все дело. Он умер несколько лет назад.

Мидори медленно, задумчиво кивнула.

— Теперь я понимаю лучше, — сказала она.

Они долго молчали, слушали, как по ставням стучит дождь.

— У моего отца тоже бизнес, — сказала Мидори тихо. — Я могу понять.

Что за вздор. Она женщина, откуда ей знать? Даже если она не врет, забота о наследии отца ляжет не на ее плечи. Как у них там принято, в Японии? Наверняка дело перейдет ее мужу или брату.

— Но если бизнес крупный… — медленно продолжала Мидори. — Как один человек мог все сделать? Почему никто не заметил?

Будто он об этом не думал! Думал, и не раз. Как все эти люди, которые на каждом собрании давали ему понять — тонко, намеками, но давали! — что он слишком молод, не имеет достаточно опыта, не обладает подходящим складом ума… Как они, умудренные, раздувающиеся от важности, ничего не заметили? Сколько украл Флойд? Сколько домов продано дважды? Ну пускай даже пять. Не заметили первый случай, ладно, второй, но пять? А может, десять? Сто? Сколько?