— В семь часов, — сказал Десмонд. — Мы поедем в семь.

— Делайте вид, что ничего не произошло, и все с облегчением вам подыграют, — Мидори улыбнулась. Его слова она, кажется, пропустила мимо ушей. — Вы ведь совсем не знаете людей, да? Хорошо, что я могу помочь вам советом.

Десмонд почувствовал, как снова закипает. Это так по-женски! Она же сама все придумала! И вообще это не ее дело.

— Я не нуждаюсь в советах о придуманных вами проблемах.

— Но вы ведь хотите поговорить? — она склонила к плечу голову, ее волосы колыхнулись тяжелой волной. Какие же они густые. Можно ли их обхватить одной рукой?

Десмонд вздохнул.

— Я не хочу, чтобы вы придумывали мне проблемы.

— Хорошо, я больше не буду. — Мидори улыбнулась. — Я уже сказала, что хотела, и вы меня услышали. Просто не хотите это показывать, но все мужчины таковы.

— У вас, видимо, богатый опыт общения с мужчинами!— вырвалось ядовитое, и Десмонд немедленно об этом пожалел. Нельзя опускаться до такого.

Но Мидори улыбалась все так же безмятежно, и Десмонд невольно засмотрелся. Как она это делает? Была такой бесстрастной, на лице-маске жили одни глаза, а теперь она мила и дружелюбна, и ее ровные, крупноватые зубы блестят в широкой улыбке. Выглядит так естественно… Разве человек может так быстро меняться?

— Я хорошо знаю мужчин, — кивнула она без всякой злости. — Поверьте.

— Как вышло, что вы замужем за белым? — спросил Десмонд. Если эта женщина считает бестактность приемлемой, отчего бы не спросить? Сформулировал он достаточно деликатно.

— Я из богатой семьи, — Мидори отложила подушку и села ровно. — К тому же нисэй.

— Что это значит?

— Мои родители из Японии, но я родилась и выросла в Америке. Училась в Университете Южной Калифорнии. Что странного в том, что я встретила мужа в этой стране?

Она снова улыбнулась — ярко, легко. До чего странная внешность, думал Десмонд, разглядывая женщину перед собой. Ему прежде не доводилось лично знать японок, да и японцев тоже. На плакатах военных лет их изображения были карикатурны, на довоенных рекламках — условны, на зернистых газетных фото широколицые коротконогие люди жались в группки: рабочий день в лагере для интернированных Тьюл Лейк, медсестры военного центра для перемещенных лиц в Аризоне, школьники в лагере для интернированных в Мансанаре. Все какие-то одинаково черно-белые, дети с челочками, женщины с поднятыми надо лбом волосами, мужчины в шляпах.

В представлении Десмонда красивая японка должна была быть похожа на виденные им рисунки гейш: белое плоское лицо с глазами-черточками и крошечным ртом, длинный нос, трогательно склоненная шея, небольшие ноги и руки. Но единственным, что в Мидори соответствовало этим ожиданиям, были ее брови — непривычно широкие для женщины, очень черные. Узкобедрая и длинноногая, голову и спину она держала прямо, кожу имела теплого золотистого тона, а кисти рук ее были как у обычной европейской женщины не слишком изящного сложения. Полные, яркие губы, тонкий нос и удивительной формы большие глаза окончательно разрушали представление Десмонда о японках. Должно быть, виденные им рисунки были так же далеки от реальности, как европейские в Средневековье. Однако при всей своей непохожести на гейшу Мидори определенно происходила из Юго-Восточной Азии, и костюмам из магазинов Мидтауна было не скрыть экзотичности ее красоты.

— И как же вам удалось избежать интернирования?

Мидори пожала плечами.

— Мы с мужем провели эти годы в Аргентине. Видите, у меня все просто. Так гораздо удобнее жить. Не хотите попробовать?

— В семь часов будьте, пожалуйста, готовы, — Десмонд решительно поднялся.

Невозможная женщина. Стоит только ненадолго расслабиться, поддаться дружелюбию, ее когти снова тут как тут.

Мидори не пожелала покидать гостиную, и теперь Десмонд не знал, куда себя девать. Он выкинул мусор и вытер кухонный стол, на котором оставил беспорядок, но больше заняться ему было нечем. Он посмотрел было на книжный шкаф, но подумал, что читать все равно не сможет. Вместо этого он решительно прошел мимо Мидори к лестнице и поднялся на второй этаж. Он тоже имеет право отдохнуть! Немного полежит, там ведь не одна спальня.

Не станет же Мидори выламывать входную дверь, в конце концов. А окна закрыты ставнями снаружи.

Задняя дверь.

Десмонд замер на верхней ступеньке. Задняя дверь выломана. Конечно, она задвинута буфетом, но он не особенно тяжелый. Вполне может быть, что женщина способна с ним справиться. Конечно, Мидори в домашней одежде, но ей ведь не пешком идти, если она запрыгнет в машину, то легко сможет добраться до города даже в одной шелковой блузке и брюках. Он не забрал у нее ключи от машины! И взяла ли она их? Они могли остаться в замке зажигания. Но если ее спросить о ключах сейчас, она догадается, что именно его волнует, эта женщина очень хитра. Она наверняка его обманет.

Десмонд подошел к окну на лестничной площадке. Сумрачный свет уже начинал густеть в лощине, деревья вздрагивали под порывами ветра, стучали белесыми ветками. Он поежился. Когда наконец прекратится эта ужасная погода. И вся эта история. Как было бы хорошо, если бы сегодня приехала Айрис и все стало проще. Мидори воображает, что он сам этого не хочет! Что его нужно уговаривать. Дать совет! Десмонд покачал головой, сходил в уборную и начал спускаться обратно на первый этаж. Придется все-таки делать вид, что ему очень хочется почитать, и держать эту особу под присмотром.

В половине седьмого, когда у него уже начала болеть шея, потому что под взглядом Мидори он никак не мог расслабиться, его надзирательница неспешно — она все делала неспешно! — поднялась и поплыла к лестнице. Десмонд проводил ее глазами.

Что ж, ему не на что жаловаться, она хотя бы не пыталась больше его расспрашивать и соблюдала договоренность. За полчаса может одеться даже самая неторопливая женщина. Как только Мидори закрыла за собой дверь спальни, Десмонд с сапогами в руках тихо прокрался к входной двери, отпер ее и побежал к машине. Дождя не было, но ветер немилосердно трепал волосы, бросая их на глаза. Стекло машины было мокрым, в салоне темно, ничего не разобрать. Десмонд открыл дверь и заглянул — да, ключи здесь. Значит, хотя бы с ними можно не ждать неожиданностей.

Он бросил быстрый взгляд на окна второго этажа. Тонкий темный силуэт четко рисовался на фоне зеленых штор спальни — Мидори наверняка видела, чем он занят. Ну и пусть смотрит. Хотя лучше бы одевалась быстрее, кто знает, что там с дорогой.

Он торопливо вернулся в дом, запер дверь, прислушался. Что это за звук? Это же… В панике он посмотрел на часы. Уже без четверти семь! Он взбежал по лестнице и забарабанил в дверь. Здесь шум воды был слышен совершенно отчетливо. Что эта женщина творит! Однако сколько он ни колотил в добротную дубовую дверь, она не открылась до начала восьмого, когда замок щелкнул и Мидори в белом халате, теплая, пахнущая чем-то вкусным, возникла на пороге.

— Зачем вы стучите? — удивилась она так искренне, что Десмонд в бессильном бешенстве ударил по косяку.

Мидори это не смутило.

— Вы мешаете мне собираться и, кажется, намерены продолжать в том же духе?

— Уже четверть восьмого! — заорал Десмонд.

— Вы сами говорили, ехать минут десять, — пушистый воротник халата чуть сполз с золотистого плеча, и Мидори неспешно его поправила. — Не вижу смысла сидеть с вами в железной коробке целый час.

— Да какой час! А если там упало дерево! Или размыло дорогу!

— Знаете, — Мидори чуть приблизила свое лицо к нему и понизила голос. Пахло от нее тепло и сладко. — В одном из кухонных шкафчиков, кажется, во втором слева, есть бутылка коньяка. Выпейте немного, это поможет вам успокоиться.

И мгновенно захлопнула дверь.

========== Часть 9 ==========

Когда стал виден поворот на дорогу, ведущую к «Трем соснам», часы показывали без пяти восемь, и Десмонда это странным образом и удовлетворяло, и злило. Он терпеть не мог опаздывать, к тому же боялся пропустить Айрис, но вместе с тем выходило, что их пунктуальность — заслуга Мидори, а он был мнителен и пуглив, как девица. Женщина не должна себя так вести! Выставлять другого идиотом и демонстрировать свое превосходство — это отвратительное свойство даже для мужчины.