Но моя ненависть по отношению к его подлости не шла ни в какое сравнение с неприязнью, что вызывала его подобострастная ухмылка.

Ни жива ни мертва, я подняла голову и выпрямила спину – нечего показывать слабость и страх, пусть они и есть во мне – встала, гордо потянувшись лицом к холодному монолиту по имени Моро Грассо.

Сам ард, как и положено, одет во все черное, но от старейшин его отличает серебряное шитье на камзоле – у старейшин узоры вышиты золотом. Глава клана не был бы самим собой, если бы не показал свое превосходство над ними – в разветвлённые орнаменты вплетены блеск изумрудных камней и желтых топазов.

Старейшин это… нет, не злит – скорее всего, раздражает – глава клана, несущего смерть, должен быть сдержан в таких вещах, а не показывать помпезную и ненужную роскошь.

– Тебе так плохо живется в семье, Джай? – в глазах главы иглы злости, но голос не наполнен яростью, как раньше. – Или, может, ты влюбилась, и желаешь пойти за возлюбленным?

А по залу побежали шепот возмущения и гнева. Моро поднял руку, призывая сородичей к тишине, он сам, как будто, успокоился. А за его спиной стоит Гакрас, как будто бы тоже спокоен, но за спокойствием – злой взгляд черных глаз прожигает меня насквозь.

Подавишься! Уж кому-кому, а тебе я не достанусь, никогда.

Вот этого всего не было бы, если бы не Крыса. А так… бабушке осталось недолго. Мой наставник Мадхеш не кровный член клана, он, всего лишь, слуга. Меня некому защитить, а толку с меня – никакого.

Вот Гакрас и затребовал отдать меня под его опеку. Уж лучше смерть… или другое решение. Которое имелось в тайнике моей бабушки.

– Нет, сильнейший, я не влюбилась и замуж выходить мне не за кого! – мой голос не дрожал, но внутри всё колотилось от страха, и, казалось, Моро с Гакрасом видят это. Плевать. – Просто пришло время, раздавать долги.

Я протянула свиток, хранившийся в тайнике долгие годы, в ожидании своего часа. Теперь он настал.

Старейшины неожиданно оживились, отвлеклись от своих раздумий и стали шептаться промеж собой, поглядывая в мою сторону с опасением и подозрением.

Моро не нравилось, что есть нечто, о чем он еще не знал.

– Ну что там еще? – лениво посмотрел он в сторону шепчущихся старцев.

И почему-то в этот момент взгляд упал на Мардж, которая обреченно смотрела на меня.

Не хотела я такой доли нам обеим. Но у меня был выбор, а за кузину его сделали, вопреки ее воле. Хотя… у нее тоже был выбор – отступиться от пути убийцы, но она не хотела становиться изгоем.

Я тоже не хотела.

Но кровь на моих руках до сих пор видится мне в кошмарах, а голос Бека по сей день стоит в моих ушах.

– Как удачно, что договор не пропал после смерти твоего отца! – Норте встал с насиженного места. – Поднеси свиток поближе, чтобы мы удостоверились в подлинности печати.

Мимолетный страх мелькнул в глубине души, а что если обманут, сожгут, уничтожат свиток? Но это невозможно! Договор скреплен кровью. Мой страх тут же разбился о камни вековых традиций.

– Мы были уверены, что он утерян… – Норте сломал печать, скрепленную кровью. – О, да! Это кровь Лукаса.

Он передал другим старейшинам свиток. Старики, осмотрев пожелтевший пергамент, согласно закивали головами.

– Вам не мешает, что ваш глава пребывает в неведении? – осведомился Моро, надменно вздернув бровь. – Или мне покинуть вас, чтобы старейшины дружно поворковали между собой, словно одряхлевшие голубки?

В зале послышались сдержанные смешки, пока недовольный взгляд Моро не устремился в сторону смеявшихся.

– Я столь смешон, Идай?

Юноша сильно побледнел и виновато понурил голову. Хоть бы обошлось! Глупый Идай, Моро не шутит никогда. Он вообще не знает, что такое радушие.

– Сильнейший! – заговорил Норте, вовремя отвлекая главу клана от храброго, но такого глупого, юноши. – Это договор на крови. Лукас Ланнан выкупил свободу дочери, убив члена королевской семьи.

– Вот, значит, как? – усмехнулся ард, тут же повернулся к своему подручному. – Это правда, Гакрас? Такое было в истории клана?

Крыса недовольно дернул головой.

– Было, мой ард! – он склонил голову. – Но я не знал о свитке. Клянусь!

– А ты невнимателен, мой друг, или слишком забывчив! – Моро взял из рук Норте свиток. – Кровь Лукаса выкупила тебе свободу, девочка. Как удачно…

Глава просмотрел содержимое договора и швырнул его обратно старейшинам.

– Мне нет нужды тебя держать в клане! – обратился ко мне Моро. – Имея такой потенциал, ты отказалась принять свое предназначение, но…

Он сделал паузу и вперился в меня пытливым взором.

– Что ты будешь делать, заполучив свободу? Как будешь зарабатывать на жизнь? Пойдешь в услужение или станешь чьей-нибудь содержанкой? Мне, по сути, совершенно безразлично, но зачем тебе это? Твои предки всегда занимались ремеслом, несущим смерть, что же тебя не устраивает?

Смерть Бека.

Его кровь на моих руках.

Убийство человека, что был мне больше чем цель.

Продажа Мардж в чужое услужение.

Я не желаю быть частью всего этого!

Но сказать все это вслух я не могла. Меня не услышат. Здесь не принимаются во внимание дружба и любовь. Смерть и деньги – главные приоритеты семьи.

– Мой ард, прошу меня понять и не судить строго, – просто проговорила я. – Я доказала свою несостоятельность в качестве клинка, так и не сумев освоить ремесло смерти. Для клана я обуза. Думаю, отец это понимал, поэтому и выкупил мою свободу жизнью.

– Твой отец составил этот договор еще тогда, года ты портила пеленки, – прервал Моро мои разъяснения. – Хочешь сказать – он знал, что ты станешь бездарью?

– Он… просто меня берег… как мог.

Других аргументов, чтобы противопоставить их доводам арда, у меня не было. Мне казалось – это нормально, когда родители заботятся о детях, помогая им самим решать свою судьбу.

– Что ж! – Моро поднял руку, и в зале снова всё стихло. – Есть у кого-нибудь возражения, чтобы наше любимое, но заблудшее дитя, покинуло сей оплот навеки?

Никто не возражал. Молчали все, в том числе и Мардж, которая так и осталась стоять на своем месте, словно столп.

Даже Гакрас сделался безучастным к моему поступку.

Это очень радовало. Покинув клан – я стала ему неинтересна.

– Тогда отпускаю тебя, дитя! – торжественно провозгласил сильнейший. – Можешь идти, кровь отца смыла твое имя с древа рода навеки.

И лава Кроносу!

Ветер, разгоняя полуденный зной, раскачивал кипарисы у ворот. На горизонте собирались грозовые тучи, сбиваясь и клубясь у гор туманным маревом. Мелкие песчинки ползли по каменным плитам, подхваченные небольшими вихрями.

– Все-таки решилась? – на выходе с виллы меня окликнул знакомый голос.

Она стояла в тени колонны. Но голос нельзя было спутать ни с чьим другим. Этот насмешливый и надменный тон с немалой долей обреченности. За презрением к другим она скрывала свою личную боль, как мне всегда казалось.

– А ты вдруг позавидовала, что у тебя такого выбора нет? – не удержалась я, чтобы не куснуть за прошлые обиды.

– Зато у тебя, смотрю, теперь язык развязался! – она немного показалась из тени. По-прежнему красивая и холодная, с жестокими раскосыми глазами.

– А что ты мне сделаешь? – кулаки сжались от нарастающей злости. – Побьешь на пороге собственного дома? Я отвечу теперь – учти, у твоего мужа больше нет надо мной власти. Он только что меня сам отпустил!

Элайя Грассо – жена Моро, на которой он женился после того, как убил ее старшего брата, расхохоталась. Да так громко, что я испугалась, не услышали ли смех Элайи в зале родственники, которых она так тщательно избегала.

– Наивная, глупая девчонка! – выплюнула свои слова Элайя, словно до этого специально глотнула яду. – Ты думаешь – ты теперь свободна?

Я промолчала в ответ на ее вопрос. Не хотела давать повод для веселья этой змее.

– Никто не выходит из клана просто так! Семью покидают только мертвые!

– Как все прошло? – как только увидел меня, Мадхеш отвязал наших лошадей и вскочил в седло.