– Но… – я даже растерялась. – Разве стража позволит пускать фейерверки над головами самого императора?

– А ты не выпускай над их головами! – ухмыльнулся мужчина. – Очаруй стражников, пусть подольше постоят да полюбуются. Ты, Игуми, не теряй время зря. Постарайся как можно больше стрясти со зрителей монет, пусть не скупятся.

Карлица только фыркнула, как будто она не знала своей основной задачи. Гинго, не обращая на нее никакого внимания, продолжал:

– Шаваро, чтобы не дремала в это время. Побольше привлекай всяких дурёх из высокородный – они эти штуки магические любят. Гадания там… твой шар, карты, готовь все.

– А мне что делать? – растерянно осведомилась Гвен. – Всем ты раздал задания, а я что – не пригожусь?

– Ты? – Гинго задумчиво посмотрел на свою сестру, история в Хелегае его больше всего подкосила – неспособность уберечь сестру пугала и злила. – Ладно, возможно, кому-то будет интересно посмотреть акробатический номер. Танцуй на своей веревке, только уж постарайся не сильно красоваться на публике и волосы прибери.

– Но тогда это было недоразумение! – воскликнула Гвен. – Неужели ты теперь до конца жизни продержишь меня в фургоне в качестве тумбы на ножках?

– Не продержу, но будь осторожна! Уяснила?

С тем и разошлись. Завтра нас ждал трудный, но не менее интересный день.

Дитар всегда поздно ложился и рано вставал. Но от триумфа возвращения к прежнему высокому рангу, практически не замечал усталости. Да и было не до нее. Неотложные дела напористыми крыльями толкали его вперед, к нему, как в центр водоворота, стекались шпики со всех концов столицы, люди сновали возле него стаей взбаламученных карасей. К тому же здесь не Карпетрия, а императорская резиденция – нет каждодневных вылазок и стычек с непокорными и вечно воинственными, горцами.

Теперь восстание на приграничных территориях казалось сном – долгим, неприятным, но все-таки сном. Возможно, именно поэтому Дитар старался меньше спать, чтобы сны о Карпетрии как можно реже являлись ему в полуночной духоте пропитанных потом простыней. Воспоминания – дурная штука, которая извечным проклятьем дожидается своего часа, чтобы вцепиться в душу своими ледяными клыками. И только один-единственный проблеск в этом море тьмы – танцовщица в Хелегае, как предвестник добрых перемен. Она являлась под утро, рассеивая, словно пламенем рассвета, своими огненными крыльями тьму, и танцевала только для него – Дитара.

Видение почти поглотило все его кошмары, но горечь вернулась, стоило ему осознать – танцовщицу вряд ли доведется еще раз повстречать.

Кутерьма вокруг помолвки Адаваля так затянула Рене, что они с младшим братом практически перестали видеться. Зато регулярно встречался с ребятами из отряда, которых Дитар личными указами возвратил на места хранителей Колонной залы.

Ингмар, Пьеро и Олигеро были рады возвращению во дворец не меньше, чем сам командир, но так же, как и он, не могли не заметить странности, происходящие с императором.

– Поди, дурак совсем голову потерял от любви! – Ингмар сплюнул себе под ноги, прознав, что император собственной персоной намеревался посетить гадюшник с балаганами на рыночной площади. – И кто, скажите, устраивает помолвки на потеху народу?

Однако, его императорское величество желало побаловать возлюбленную, которая не имела отношения к высокородности. Надо было показать всем и вся, что настоящая любовь не имеет преград в виде происхождения. Порадовать народ, подарив надежду, утихомирить, таким образом, бунты.

– А вы заметили, ребята, – подал голос, обычно скромный, Олигеро. – Дворец заполнился рыжими девицами? Даже служанки рыжие, не говоря уже об окружении леди Иоланты.

– Ага! – подхватил Пьеро. – Еще как заметил! У меня в подружках ходила местная кухарочка – блондинка. Сесиль звали. Хорошо было, когда эта Сесиль приносила на свидания пирожки.

– Знавал я одну Сесиль с её пышками да пирожками. Так, это она тебя и откормила?! – довольно щурясь, заметил Ингмар, компания весело засмеялась. – А я все думаю, на каких таких харчах тебя разнесло?!

– А тебе завидно? – и тут же посерьезнев, Пьеро добавил: – Сесиль больше не работает на кухне. Захожу однажды, а там все как на подбор – рябые, конопатые и рыжие. Нет, я, конечно, не против рыженьких, ты уж извини, Ингмар, против тебя-то я ничего не имею. Но это уже перебор какой-то… с рыжими бабами. Выбора никакого!

– Ну я не девица, чтобы вызывать в ваших сердцах нежный отклик! – крякнул Ингмар, надпив из ковша терпкого кваса. – Но от рыжеволосых девок всех мастей уже у самого рябит в глазах. Хотя двух-трёх я бы пригласил на променад…

Ингмар облизал медные усы от бражной пены и со стуком поставил оловянную посудину на стол. Стражникам Колонного зала нельзя было употреблять ни эля, ни пива даже вне дежурства. Поэтому компания радовалась простым питьем да вареным мясом, чтобы в свежем виде заступить на службу.

Друзья снова принялись подначивать друг друга, заливаясь хохотом от добрых шуток. Но самому Дитару отчего-то совсем не было весело. Внутри жгло беспокойство. Уже несколько дней у него не было возможности пересечься с Рене и просто поговорить, не то что обсудить визит императора в город, под сень бедняцких кварталов.

– Вот что, парни! – произнес молодой командир, вставая с места. – Завтра нам всем предстоит тяжелый день. Сомневаюсь, что народ в восторге станет бросать под ноги Адавалю цветы да пшеничное зерно.

– Это да, – неожиданно отозвался Олигеро. – По столице только прокатилась волна бунтов в золотых мастерских. В золотых! Двое купцов уже кормят псов своими потрохами, но сколько их ещё грызёт локти от бессилия?

– На днях арестовали одного из самых лучших мастеров! – кивнул Пьеро. – И после этого, толстяк хочет, чтобы все прошло гладко.

– Тише, Пьеро, не то и у нас начнутся неприятности, – Дитар сделал успокаивающий жест рукой, шум в компании тут же затих. – Как бы там ни было, безопасность императора и его нареченной лежит на наших плечах. И, в случае чего, с нас спросят по полной! Городская стража день и ночь роет землю носом, что касается предотвращения бунтов и мятежей, но подавляем обычно их мы. Это к тому, если вы вдруг забыли о Карпетрии.

– Ты же понимаешь, командир, мы тебя не оставим! – Ингмар говорил искренне. – И в случае чего, всегда будем стоять за тебя.

– И я это ценю! Но приоритет – жизнь и здоровье императора, мы за это в ответе. Столица раздулась, как набухший чирь, поэтому к завтрашнему дню отрастите себе ещё по паре глаз…ну и рук соответственно.

Несмотря на то, что день ожидался хлопотным, ночь оказалась куда сложнее. И не потому, что город затопили бунтарские поджоги и расправы. Наоборот, Оханг поглотила тишина. Очень опасная такая, которая обычно случается перед сильной бурей.

Дитару необходимо было срочно поговорить с братом. Как-никак он являлся советником императора. Нужно было уговорить Адаваля не посещать центр города, что-то подсказывало, что все это спокойствие не к добру.

– Нет, нет и еще раз нет! – воскликнул его императорское величество, когда Дитар, приклонив голову, делился своими опасениями в покоях императора. – Ты же сам говорил, что в городе ночь прошла спокойно, почему я должен отменять празднование?

– Никто не говорит отменять празднование, ваше императорское величество, – спокойно произнес Рене. – Просто нам кажется, что в город выезжать вам с невестой не следует.

– Чушь! – пышные имперские кружева задрожали. – У меня есть охрана, в конце концов? Или среди моих людей мечи держат безвольные бездари? Я обязан показать всем этим – где они, а где я!

Рене многозначительно посмотрел на брата и отрицательно покачал головой, что значило – уговорить монарха не получится.

– С чего ты так волнуешься? – шепотом спросил младший брат, когда уединение настигло их в мозаичной анфиладе, где солнечные блики дробились в многочисленных цветных кусочках смальты и переливались в широких чашах фонтанов.