– Какой еще жених?! – попыталась возмутиться, но меня в этой палате никто и не слушал.

Бабуля уважительно обласкала взглядом самодовольного широкоплечего красавца, будто единственного родного сына. И откуда берется такой талант, за считанные секунды по-настоящему влюблять в себя окружающих?

– Заботливый какой, на руках принес, всю больницу на уши поставил и ни на шаг не отходит.

Алекс, слушая все эти дифирамбы, сохранял героическое достоинство на своем точеном лице. Только по сияющим глазам, в которые я столько раз мечтала заглянуть, было видно, что ему эти песни по нраву и мужчина едва не урчит, как кот, которого почесали за ушком.

– Вот бы моей внучке такого, – задумчиво закончила исповедь бабуля, сверкнув в мою сторону испепеляющим взглядом, – она у меня девочка скромная и воспитанная.

«Не то что эта», – мысленно закончила ее монолог и поняла, что оставаться в этой странной больнице не намерена ни минуты. Что она себе вообще позволяет? Понимаю, человеческий фактор, но это не профессионально в конце концов.

– Мы уходим отсюда прямо сейчас! – столкнулась с удивленным взглядом Алекса, явно неожидавшего от своей робкой и безнадежно влюбленной тени такой уверенности.

Я тоже умею быть твердой в своих решениях, женишок.

– Но так нельзя! – возмутилась нетактичная бабуля, воинственно нахмурив брови и подперев кулаками бока, показывая тем самым свое доминирование в больничных условиях. – Мы анализы не получили и обследование не провели. Еще неизвестно, что там произошло в твоей голове при падении.

– С моей головой все в порядке. И чувствую я себя как никогда прекрасно! – демонстративно зажмурила глаза, поводила указательным пальцем по кругу и коснулась кончика носа. – Где мои вещи? – только сейчас, прислонив ладонь к груди, поняла, что цепочка с кулончиком куда-то пропала. – Я подпишу все бумаги, что беру ответственность на себя. А обследование пройду в поликлинике по месту жительства, совсем не обязательно держать меня в этой тюрьме.

– Вяземц… – Алекс снова хотел назвать меня по фамилии, но, заметив, как подозрительно следит за ним уже злющая бабка, быстро исправился, играя роль невероятно заботливого жениха. – Надюш, дорогая, ну как же так? А если ты опять грохнешься… рыбка?

Надо же, оказывается и имя мое знает! Вот жук!

– Бегемотик, – решила подыграть и я, с удовольствием разглядывая его удивленную вытянувшуюся физиономию, – ну что со мной может случиться? Ты же рядом, такой большой и сильный. Упаду, поймаешь и снова меня спасешь, мой герой.

– Ну хорошо, домой, так домой, – наконец утвердил Алекс и бабка ринулась на выход готовить документы.

– Бегемотик, говоришь… – навис надо мной разъяренный Шторм, и это состояние было ему невероятным образом к лицу.

Вот только я, заглядывая в его темно-серые глаза, чувствовала себя лодочкой, попавшей в шторм, которая того и гляди пойдет ко дну, растеряв последнюю волю и смелость.

– Алекс, что за жених? Зачем это вранье?

– Во-первых, скажи я, что мы едва знаем друг друга, мне не разрешили бы и в палату войти, не то что остаться рядом. – Алекс перевел взгляд на темнеющий контур окна. Необычная выдалась ночка для нас обоих. Парень собрался с мыслями, тяжело выдохнул и, решительно подняв на меня глаза, продолжил. – А, во-вторых, может, ты мне нравишься, Вяземцева? И это не случайно, что спас тебя именно я. Ты подумай об этом.

И снова этот его фирменный взгляд, под которым без огня плавится сливочное масло из морозилки и любое женское сердце за пару секунд доходит до кондиции «ваша на веки».

А мне отчего-то вдруг стало так обидно. Что за насмешка судьбы? Ведь этот момент мог по праву стать самым счастливым в моей жизни, не услышь я тот разговор в туалете. А теперь все складывалось как дважды два. Кто еще, как не скромная очкастая замухрышка прекрасно подойдет на роль «нормальной» девушки с точки зрения тренера для «преобразившегося» Шторма? А по факту лишь ширма, завеса из невзрачного картона для яркой жизни, которую он и не собирался менять.

Я думала обо всем этом, когда, почти не глядя, подписывала документы о выписке. И когда, получив свою одежду и личные вещи, снова сжимала в ладони мой волшебный кулончик.

«Неужели Алекс и есть моя судьба?» – мысленно спрашивала у него, ожидая ответа. Но он не давал никаких знаков. Металл цепочки неприятно холодил кожу, а внутри кувшинчика при движении неторопливо переливалась обычная маслянистая жидкость.

«Готова ли я довольствоваться этой ролью, делая вид, что ничего не знаю об игре, в которую он играет?» – задала себе главный вопрос, следуя к выходу из больницы, в то время как Алекс с легкостью нес свою спортивную сумку и мой увесистый чемодан, обклеенный багажными бирками, еще и умудряясь задорно мне подмигивать.

Московская ночь встретила нас привычными огнями, тишиной и августовской прохладой. Поежилась, зябко кутаясь в тонкую футболку, и на секунду запрокинула голову, любуясь безгранично звездным небом. Сегодня оно казалось особенно ярким. Или это было от того, что я впервые могла разглядывать его своими глазами, а не сквозь линзы очков, заброшенных и забытых в недрах сумки.

– Замерзла, – скорее констатировал, чем спросил.

– Нет, нормально, – попыталась возразить я, не привыкшая к подобному вниманию к моей скромной персоне, но парень уже достал из спортивной сумки свою модную ветровку и заботливо накинул на мои плечи.

– Так-то лучше, не хватало еще, чтобы ты простудилась. Акклиматизация и все такое, – с деловым видом пояснил Алекс, в очередной раз подмигнув, каким-то прелестным образом компенсируя этим свое неумение грамотно выражать мысли словами.

Столько раз наблюдая за Штормом издалека, я часто пыталась представить себе, какой он при близком общении? Чем увлекается кроме спорта, что читает, о чем мечтает, какие фильмы любит? Что предпочитает: чай или кофе? Какой запах у его любимой туалетной воды? Да в моей голове хранился целый список таких вопросов! Сейчас этот богатый, но тяжелый древесно-фужерный мужской аромат, исходивший от его ветровки, сперва обласкал меня своей благородной элегантностью, а затем незаметно растворил в себе, подавляя мой собственный запах, да и все остальные вокруг. И мне впервые стало страшно.

Не имея собственного опыта, всеми фибрами души вместе со слезами я уже успела впитать чужой. День за днем он проникал мне под кожу, когда Майка полгода прорыдала на моем дружеском плече, испытав все радости общения и всю горечь расставания с одним самовлюбленным смазливым козлом, который только что ноги не вытер об ее светлые чувства.

А что, если и Алекс совсем не тот, кем я его представляла все это время? Что, если оказавшись слишком близко, он поглотит и растопчет меня, а я уже не смогу собрать по частям свое разбитое сердце. Судя по всему, он не привык поступать открыто и играть по правилам. Ведь мог мне по-честному все объяснить и тогда я не отказала бы в помощи. Но играть со мной в неравнодушного ухажера, а за спиной насмехаться – на такое я не подписывалась.

Невольно вспомнились запахи и эмоции, пережитые в объятьях другого моего спасителя, того, который чудесным образом перенес меня с оживленной трассы. Не видя его лица и ничего не зная об этом мужчине, к нему я испытывала удивительное доверие и чувствовала себя по-настоящему защищенной. В своих мечтах тоже самое я ощущала и к Алексу. А на деле даже близких эмоций он пока не вызывал.

Перед больничными коваными воротами нас ожидало такси. Мой новоявленный женишок галантно открыл дверь и я поспешила забраться в салон на заднее сиденье. Алекс закинул вещи в багажник и уже было приоткрыл дверь рядом с водителем, но в последнюю секунду передумал и разместился рядом со мной. От его близости сразу стало как-то тревожно и неловко.

– Куда едем-то? – уточнил зевающий таксист и они с Алексом вопросительно уставились на меня.

Я назвала свой адрес, машина тронулась. По пустым ночным дорогам ехать было недалеко. Как же хотелось домой! Повиснуть на Димке, который почти наверняка успел похудеть за время моего отъезда, схватить в охапку пушистика Капчу и загладить до полусмерти, не взирая на его мявкающие жалобы и стоны. Полить цветы…