– Ну, не буду мешать. Общайтесь.

Брехт. Посмотрел, как загружают тела троих погибших в летающую лодку, украдкой перекрестил их на дорожку, хоть сам атеист, ну, как в фильме «В бой идут одни старики», и полез снова на сопку. Неспокойно на душе. Лучше бы атаковали или стреляли из пушек своих. Нет. Чего-то зловещее рожают?!

Событие пятьдесят третье

(Е. Евтушенко)

И-5 зажужжал за спиной. Попов прямо бегом, что ли, бежал, да ещё где-то человека прихватил, что ему винт крутанёт. Брехт ускорился, хотелось посмотреть, как будут самураи реагировать на такую провокацию. А чего, не только они могут устраивать. В эту игру и вдвоём играть можно. Игроку номер один приготовиться! Почти успел. Поднёс к глазам бинокль. Нет, так за юрким самолётиком не уследишь. Слишком близко. Сверкая в лучах солнца, ишачок сделал несколько кругов над сопкой или «высотой 242». Небо не вспухало разрывами зенитных снарядов, да и выстрелов было не слышно. Интересно, что изначально самолёт назвали ВТ-11 («внутренняя тюрьма»). Потому как именно там его и создали. В ЦКБ-39 имени В.Р. Менжинского «ВТ-11» в Бутырской тюрьме города Москвы.

Даже жужжания мотора слышно не было. Далеко. А вот когда Матвей стал бомбочки из кабины сбрасывать на позиции врага, сразу услышали. По две за заход выбрасывал из кабины самолётика Попов. Бах. Бах. И следующий круг. Ого, да он от жадности их десять штук набрал. Под конец пилот распоясался, пошёл на снижение и причесал там за сопкой ещё и пулемётами. Пострелял, побомбил. отвёл душу, и, помахав на прощанье крыльями, полетел, как и договаривались, в сторону Владивостока. А что, вполне приемлемый вариант. Дальность полёта истребителя почти шестьсот километров. Может прилететь из Владика, пошалить, и назад ещё горючки хватит.

На той стороне что-то горело, подымался к небу чёрный дым. Что-то резиновое? И вдруг как пи… Как е… едрит его налево, бабахнет, чуть взрывной волной с сопки не снесло. От слова «НЕСЛАБО». Да там целый склад боеприпасов на воздух взлетел. А говорили, что гранаты у нас не той системы. Удачно разменяли двести кило нашего тротила на много тонн их баллиститного пороха и тротилла, или чем там они снаряды сейчас наполняют, пусть будет шимозы. Стоп. Читал же документ секретный недавно. В 1934 году в качестве наполнителя для снарядов японцы приняли тринитротолуол (ТНТ) или «взрывчатое вещество типа 92». Хорошо взрывается. Нужно отметить.

Пора вниз, решил Иван Яковлевич. Хотелось из первых рук узнать у Матвея, чего он там взорвал такое. Поспешил вниз с сопки. Бегом. И опять упал. Опять порвал рукав. И рёбрами многострадальными проехался по камням. И коленом в корень впечатался. Твою … Как там по-немецки?

– Фердаммтэ шайсэ! – Нет, не полегчало.

– Вашу мать японскую!!! – чуть лучше.

Брехт попытался встать на колени. На колено. Второе прямо стреляло болью. Чего там Чапаев на картошках показывал? Всё, перекур. Нужно с берега руководить процессом.

Ухватился за ветку куста и попытался подняться. Хрясь. Ветка сломалась и коленом…

– Аааа!

– Иван Яковлевич, что с вами? Ранены? – Повар с котелками наверх шествует. Что уже ужин? Вот время-то летит. Только утро было. Ха-ха. Да, это самый длинный день в жизни. Столько событий произошло, что целую книгу написать можно.

– Еремееич, помоги до лагеря добраться. Ногу повредил. Спешил.

– Батюшка у нас в селе любил повторять: «Всю жизнь торопимся туда, где торопиться уже некуда», – повар приподнял Брехта за руку.

– Точно. – Двинулись вниз. Через десять минут приковыляли, совершенно уже никуда не спеша, к палатке. И именно в это время туда вприпрыжку прибежал Попов. Вот, оказывается, и некуда было спешить.

Брехт сем на матрас из конского волоса, что позавчера только для него доставили самолётом, и вопросительно глянул на сияющего истребителя.

– Хвастай, Матвей.

– Нечем хвастать, товарищ командир батальона. Только половину пушек разбомбил, тренироваться надо. Половину бомб вхолостую истратил.

– А взрыв?

– Взрыв? – удивлённый взгляд. Точно. Он ведь улетел. Пилот в наушниках и мотор ревёт в метре от тебя. Он не слышал и не знает, что половина Квантунской армии уничтожена. Ну, ладно, погорячился, не половина. Кусок. Вот кусок Квантунской армии уничтожен.

– Ты, Матвей, чего-то у них там зажёг. И когда улетел уже, как бабахнет, что с меня чуть все волосы не сдуло. Молодец. Если будут требовать списки на награждения – считай орден твой. Стоп. А как думаешь, если ты сейчас туда в разгар спектакля вернёшься, что получится? По тебе, кстати стреляли?

– Стреляли. Из винтовок и пистолетов. Да на такой скорости это ерунда, я даже прямо над головами у них летал. А что нужно вернуться и добить эти пушки уцелевшие?

– Пушки? Думаю, нет, там никакой пушки. Давай-ка, мы Женевскую конвенцию нарушим. Бери ещё бомбы и возвращайся, там пожар должны тушить, раненых собирать. Вот по ним сбрось бомбы и пулемётами разгони эти демонстрации.

– По раненым?

– По врагам. Он вылечится и опять на нашу землю полезет. Нет, если красный крест увидишь или полумесяц, да даже Будду красного, то не стреляй по нему, а по скоплению вражьей силы обязательно. Пусть в своих донесениях и молитвах тебя ругают. Ты ведь не веришь в Будду.

– Не. Я комсомолец. Так что, я полетел? – уже одной ногой там.

– Бомбы не забудь.

– Есть бомбы не забыть.

Пора и поужинать. Неужели этот день закончится?

– Еремееич, кормить будешь?

– Нет.

– Как так? – распустились.

– Угощать буду. Карпа пожарил в яйцах. С лучком, и черемшой фаршированный. Шедевр получился.

– И водочки.

– Под рыбу белое вино надо.

– Так у тебя водка не белая?

Событие пятьдесят четвёртое

– Царь-батюшка, пришли татары. Мзду требуют, ироды!

– Мзду?! Пиши мой указ… Дать татарам мзды!

Место действия не изменилось. Небольшой кабинет с заваленным бумагами столом. За ним, протирая очки, сидит Император Хирохито, он же Тенно Сёва. Время? Время немного другое. Прошло четыре дня. Собеседник? Собеседник тот же самый, только мешки под глазами и серый, кокой-то землистый цвет лица, и чуть взлохмаченные седые волосы, говорят о том, что человек тот же, а вот мысли и настроение у него совсем не те же.

– Хи-но-мико («сын Солнца»), пришли новости из Пхеньяна.

– Озеро Хасан? – император ждал и боялся новостей.

– Так точно, Ваше Правящее Высочество (киндзё). – Маршал поклонился низко, ниже, чем следовало, и протянул конверт из чуть желтоватой бумаги.

– Читал, Канъин-но-мия Котохито синно (Принц Котохито)?

– Да, Ваше Первейшее Высочество.

– Почему мне нужно вытягивать из тебя каждое слово? – Тенно Сёва достал из вскрытого конверта листок с рукописным текстом. Махнул рукой начальнику штаба и углубился в чтение. По прочтению свернул листок вчетверо назад и дрожащими руками попытался засунуть в конверт. Не получалось. Бросил обе бумаги на стол.

– Канъин-но-мия Котохито синно (Принц Котохито), у нас опять нет командующего Квантунской армии? Двое за пять дней? Есть подробности?

– Ваша Достопочтенность (сисон), – маршал чуть согнулся снова и, решившись, выпалил, – Весь берег реки Тумень-Ула на этом полуострове покрыт кёнси. Несколько сотен че… тварей. Для атаки русских туда было переброшено две роты из 19 дивизии, получается, что все они превращены в вампиров. Кроме того в письме не указано, что ещё одну роту коммунисты уничтожили неизвестным оружием при переправе через реку. С берега обстреляли бронекатера. Один бронекатер взорвался, два выбросились на берег в пяти километрах вниз по течению, на корейский берег. На каждом по два взвода просто разорванных пулями солдат и офицеров. Страшное оружие. Что-то типа американских крупнокалиберных пулемётов, но у русских, по данным разведки, такого оружия нет, да и скорость, с которой уничтожили десант, невозможная. Даже американский пулемёт Браунинга на такое не способен.