– Verdammte Scheisse! (фердаммтэ шайсэ!), – вспомнил Брехт язык родных осин. Переводится как … Ну, в общем: … твою мать! – Отстрелят чего нужное. И будешь Schwuchtel (швухтэль). … Одним словом, примкнёшь к сообществу ЛГБТ.

– Тада-дах. – Ответил ему Тип 92. Ничем другим этот монстр, что поливал его свинцом, быть не мог. Для обычного Тип 3 под патрон Арисака калибра 6,5 мм слишком громко рычал и слишком большие щепки от дуба отрывал. Так и перепилит лесного великана. Тяжёлый же, со станком полста килограммов весит, плюс патроны. Втроём тащили? Молодцы. Нам это надо. А вот пулемётчика нет.

Был у этого монстра один минус, правда, который все плюсы перечёркивал. Заряжался он хреновинами. Такая пластина, а в ней тридцать патронов. Засовывалась эта хренотень с левого бока, и второй номер нужен был обязательно. И время на перезарядку приличное. Выстрелил тридцать патронов и отдыхай.

– Тадах, – сказал Тип 92 и замолчал.

Брехт не стал дожидаться, вынул вторую и к сожалению последнюю гранату, вставил в неё запал и кинул. Чуть неудачно. Ветки помешали. Граната, которая должна была упасть позади пулемётчиков, свалилась в паре метров перед ними. Ребята поняли, что это, и ткнулись в землю мордочками. Иван Яковлевич увидел, что не добросил, и как только прогремел взрыв, вскочил и побежал к своему уже пулемёту. Пятнадцать метров – это много. Это секунды четыре, а то и пять. Не с низкого ведь старта по гаревой дорожке спринтанул, а с прошлогодней листвы и из положения лёжа. Сначала упор сидя принять, потом подорваться, тут же поскользнуться, по дороге оббежать раскидистую клюкву. Ну, нет, чего-то в общем раскидистое и не ивовое, раз серёжек нет.

– Алярм! – заорал начинающим поднимать головы пулемётчикам. Упал прямо перед ними и в округлившиеся глаза послал по две пули из Кольта. – Дзынь, – сказам М1911, сообщая, что патронов больше нет.

Американцы звери. Зачем такое придумали? С расстояния в два метра пуля 45 калибра или 11,43 миллиметра разрывает голову человеку. Как арбуз. Хорошо, хоть мозгами не забрызгало.

Бах. Бах. Снизу послышались выстрелы. Надо полагать, это его бойцы прикрывают. В кого они стреляют не видно. Брехт перекатился влево, к небольшому деревцу, и сделал это точно зря. Сразу и увидел, в кого стреляли товарищи. Твою мать, как там, вот недавно же вспомнилось. Ага:

– Фердаммтэ шайсэ!

Японцев было человек двадцать. Они стояли почти цепью и целились в него. Пока остановишь вращение, пока назад вертанёшься. Пристрелят и отчества не спросят. Иван Яковлевич не стал останавливаться, ещё раз пять влево перевернулся. Всей кожей ощущая, как в землю, буквально в сантиметрах от него, впиваются пули. Повезло. Площадка здесь круто обрывалась на метр почти, чтобы дальше вылезти из земли уже нагромождением изодранного пика скалы. Получалось небольшое углубление около метра шириной и столько же в длину. В него и свалился, разорвав китель об эти острые выступы.

Пули защёлкали о камень, наказывая его за испорченное в третий уже раз за последние три дня имущество. Выжил! Надолго ли? Сейчас подойдут и сверху пристрелят. Останется без пулемёта для коллекции. Плохо. Говорят, денег на тот свет с собой не заберёшь. А пулемёты? Раз безбожник, то в ад отправят. А чего, в Ад с пулемётом. Нацепить как Рембо, лентами перекреститься, и айда чертей гонять. А в ад голым попадаешь? Хреново. Ремень от пулемёта плечо натрёт.

Иван Яковлевич перевернулся на бок, выщелкнул из хромированного чуда обойму и достал из кобуры последнюю. И что, отвоевался? И сам сейчас погибнешь, и людей, необученных воевать, на смерть привёл!

– Фердаммтэ шайсэ!

Событие сорок восьмое

Участник «Битвы экстрасенсов» застрял в лифте и полдня не мог вызвать лифтёра, потому что приходил то Сталин, то Ленин.

Зарядив пистолет, Иван Яковлевич огляделся. Вперёд никак. Там крутой подъём и через метр уже будешь на уровне земли и прицелов японцев. Только башку высунешь, и пожалуйте на тот свет. Назад? Назад немного можно, там пологий спуск. Потом куст и его не обползти. Слева валун приличный. Получается, в эдакую могилку, природой подготовленную, попал. Прополз эти полтора метра назад комбат и ногами в куст упёрся. Встал на колени.

Вверху шла перестрелка. Уже хорошо, значит, есть ещё живые из тех, с кем пришёл. Вообще, о чём думал? Была же карта и видел, что на полуострове этом три большие сопки. Нужно было три взвода брать. А так, вон что получилось. «Мерецков, вообще-то, дал команду взвод с собой взять», – сам себе напомнил. А сейчас уже, как минимум – два.

Сидеть без дела и ждать смерти не хотелось. Отломил от куста веточку и надел на неё пилотку. Приподнял. Стреляли, как и раньше, с обеих сторон, а в его головной убор ни одной пули не попало, и над головой не свистели кусочки свинца. Собрался комбат с духом, взял М1911 в обе руки и высунулся из-за обрыва или оползня. И тут же назад. Интересно девки пляшут. Японцы какую-то странную тактику выбрали. Они стреляли и ползком двигались вперёд, сокращая расстояние с пограничниками и его людьми. Были при этом явно в выигрышном положении, здесь и кусты гуще и они сверху получались. И вот, пока Брехт сидел и мечтал, как будет в аду чертей пулемётом гонять, сыны империи Восходящего солнца продвинулись метров на десять и сейчас оказались практически напротив того оползня, за которым Иван Яковлевич прятался. Эх, жаль Томпсон где-то там, наверху, остался. Семь патронов всего есть.

Японцы ещё подползли. Теперь прямо над ухом стреляли. Брехт оглядел куст, если выстрелить семь раз, а потом двумя руками схватиться за вон ту крайнюю толстую ветку и прыгнуть, то можно камень перепрыгнуть и выбраться из этой могилы на оперативный простор. Без единого патрона. Один нож останется, но он же не диверсант и не Рембо, чтобы с ножом против взвода хороших бойцов по лесу бегать. Нужно уводить людей.

Ну, три – четыре, начали. Комбат привстал.

Один из японцев находился всего метрах в шести – семи, судя по котрпогонам – офицер, разглядеть, что за перец нельзя было, да и ладно. Брехт прицелился и выстрелил. Пуля 45 калибра вошла в бок господину и перевернула его. Из руки вывалился пистолет, похожий на Парабеллум, и откатился к тому самому изрешечённому дубу великану. Мозг сам это отметил, руки же продолжали действовать. Достать из Кольта можно было только одного ещё японца. В него Брехт и выстрелил, попал в руку, согнутую в локте, солдат целился в кого-то из Арисаки. Этого тоже перевернуло. Жив остался, но стрелять в ближайшие пару месяцев точно не сможет. Визжал и ногами сучил. Получается, что кость задета, а при эдакой останавливающей мощи, то и, без сомнения, раздроблена. Минус два, не японца, патрона. Осталось всего пять.

Брехт нырнул за откос. Неудачно начал. Чуть раньше надо было. Здесь довольно крутой уклон и теперь снизу ему японцев не видно. Грамотный у них был командир. Понял, что нужно проползти эти двадцать метров и оказаться на начале этого спуска. Интересно, не побегут самураи, лишившись командира?

Опять по нему никто не стрелял. Блин. А ведь это элементарно, Ватсон. Раз он не видит японцев, то и японцы не видят его. И… И нужно выбраться из этой могилы и зайти самураям в тыл. В хвост. И погнать с горы и в хвост, и в гриву. Смешно. Иван Яковлевич, как и намеревался, ухватился обеими руками за ветку и подтянулся, потом перекатился через камень и в четвёртый раз разорвав китель, свалился уже с другой стороны скального выступа. Ох, больно-то как. Сволочи! Не могли соломки подстелить. Ну, хоть кучу листьев. Гады эти высшие силы, что сунули ему синий кристалл, вот у всех попаданцев есть экстрасенсорные способности, и они могут себя лечить наложением рук или даже щелчком пальцев, а он себе об отвалившиеся от скалы камни точно рёбра сломал. И хоть щёлкай пальцами, хоть руки накладывай – бесполезно. Сволочи, как есть.