– Часы отстают, – поморщился начальник заставы. – Золотых не имеем.

Дебил. В принципе погранцы не нужны. Наоборот, только мешать будут, под пули лезть. Однако, вопрос политический. Это граница и это пограничный конфликт, а не война. Все рапорты писать Устюгову. Он обнаружил японцев и вступил с ними в бой на нашей территории. А уж потом медленно в раскоряку подошли «сапоги» брехтовские. А сам Брехт вообще «пиджак». Неувязочка, наверное, так ещё окончившие военные кафедры гражданских ВУЗов молоденькие лейтенантики, ненароком загремевшие в армию, не называются.

В шесть часов двадцать минут к точке «О», где лежал, изображая пулемётчика, Брехт прибежал, совершенно не маскируясь, диверсант и доложил:

– Товарищ командир батальона, высота «Пулемётная горка» от японцев освобождена. Потерь среди личного состава нет. В ходе операции под кодовым названием «Вежливые люди» уничтожено двадцать три японских захватчика. Один офицер взят в плен, избит и отпущен к своим с коробкой киноплёнки. Товарищ заместитель командира роты Светлов просит прислать артиллеристов и поднять на сопку противотанковые ружья, пулемёты и патроны, – лихо выпалил засланец.

– Добро. Я вниз. Вася, Соловьёв, поднимайся, возьми с собой «Косторез». Пушки разворачивайте. Первым делом артиллеристов пришлю.

Плохо. Как всегда не готовы. Ещё бы парочку рейсов летающих лодок. Только шесть артиллеристов. Ну, хотя там, в Спасске-Дальнем, ещё шесть всего и осталось, только начали формировать артбатарею в отдельном батальоне. Ничего. Утром их в первую очередь и привезут. Нужно всего пару часов продержаться.

Спустился бегом с сопки Брехт, один раз даже свалившись в спешке, хорошо только порванным рукавом отделался. Отправил артиллеристов, а чтобы в холостую не ходили, вручил каждому по противотанковому ружью Симонова. Чуть тяжелей, чем в реальной истории получилось. Двадцать три килограмм весит. В реальной истории в сорок первом году симоновское ПТРС-41 весило всего двадцать кило с копейками. Всё дело в калибре. Это, не под патрон ружьё подгоняли, а патрон под ружьё и заказанные характеристики. Потому калибр ровно 15 миллиметров. Вместо 14, 5 в реале.

Следом отправил двух поваров с горячей кашей и чаем. Перекусить нужно. Кто его знает, когда удастся в следующий раз. Сухой паёк у каждого есть, но горячей кашей заправиться полезней. Сверху не грохотало, никто не стрелял. Есть время. А пограничников нет.

Припёрлись с опозданием в десять минут. Брехт им ящики с патронами вручил и в гору погнал. Двадцать человек, это ведь сразу десять ящик поднять можно. Строителей – железнодорожников тоже вверх погнал с той же целью. Только они поднимали не патронные ящики, а гранаты РГД-33. Три ящика. Ну, этим долго туда-сюда бегать. Потом нужно пулемётные патроны таскать, ещё есть ручные гранатомёты Шавырина и гранатки к ним, да и основные патроны к карабинам Арисака не все погранцы взяли.

И только тут Брехт подумал, вот он боеприпасами тут командует, а чем собираются воевать пограничники? У них Мосинки и таких патронов у Брехта нет. То есть, вот у них в винтовках одна обойма и несколько в подсумке. И это весь их боезапас. Вот так и встретили немцев.

Взобрались когда, уже минуты три постреливали. Редко. Пулемёты не стрекотали. Так одиночными из окопов. Ага, а вон бахнуло противотанковое, а за ним и ещё пять выстрелов, выходит на этом полуострове есть цели для таких взрослых винтовок.

Бабах. Ну, точно есть. С той стороны из пушки стрельнули. Снаряд перелетел, и грохнуло метрах в пятидесяти за спиной у Брехта. Даже отдельные камешки долетели и в спину потыкались на излёте. Хорошо, что все целы и успели это место проскочить. Снова сухо щёлкнули ружья Симонова, и послышался серьёзный взрыв там, на юге, у японцев, и «Ура» от нашего теперь окопа. Получается, у японцев одна пушка осталась внизу и даже один раз выстрелить успела. А взрыв – это попадание из ПТРС в снарядные ящики, должно быть.

Быстрее надо наверх! А то так весь бой можно пропустить!

– Устюгов, поднимай людей. Пошли быстрее! Что вы плетётесь, опоздаем на войну.

– Ты, комбат, брось эту критику. Японцев много…

Событие двадцать второе

– Эк тебя разнесло-то, – укорял Сидор Марфу, в которую угодил артиллерийский снаряд.

Что сразу дураков не убивает, то делает их ещё дурнее.

Пистолет M1911 хромированный, сверкающий в лучах восходящего солнца, смотрелся в этом месте дико. Для кино делали и девушек впечатлять. Но чёрного не было. Брехт эту штуковину сунул назад в кобуру, поняв её неуместность, и перекинул из-за спины пистолет – пулемёт Томпсона. На горку эту Пулемётную россыпным строем бежало около сотни японцев. Иван Яковлевич кровожадным маньяком не был в отличие от героев писателя Поселягина, что остался в прошлом-будущем, но стрельнуть из этого девайса хоть раз в супостата хотелось. Руки, может, не чесались, но проверить игрушку прозванную «чикагской пишущей машинкой» в деле желание имелось.

Не пришлось. Во всём японцы виноваты. Они лодыри. Сказали же им командиры окоп откопать, нет, узкую и короткую щель выдолбили. Прибежал Брехт к месту встречи с противником, запрыгнул в окоп и понял, что двадцать погранцов в него тупо не влезут в дополнение к его диверсантам. Вылез и отвёл Устюгова за кучу камней, что японцы для пушки насыпали.

– Пётр Петрович, тут вам придётся под пулями на голой земле лежать. И кроме того нас могут слева обойти. Там высота или сопка Заозёрная, – махнул рукой на запад. – Выдвигайтесь туда и держите наш фланг, и о своём озаботьтесь. Ещё левее высота Безымянная, туда пару человек пошли.

– Понял, – пограничник покричал минуту, своих созывая, и увёл их на соседнюю сопку. До неё метров восемьсот, может, чуть больше. В реальной истории именно на ней все основные действия Хасанского конфликта и заварились.

Пока Иван Яковлевич разговаривал с пограничником, пока тот созывал своих, пока соратники растворились в зарослях деревьев, хоть и без листвы, но достаточно густых, уже в тридцати метрах ничего не видно, диверсанты начали стрелять по приближающимся японцам. Не залпами. Каждый выцеливал своего клиента и стрелял, когда выстрел гарантированно позволял уменьшить число спринтеров. Брехт заскочил в окоп, опять пристроил на каменный бруствер свою «пишущую машинку», готовясь бить по японцам, и увидел в сотне метров внизу уже их грязно-зелёные спины. Достать очередь ещё могла, но стрелять не стал. Явно не последняя атака и патроны ещё пригодятся.

Оставив Томсона в покое, Иван Яковлевич взял в руки бинокль и осмотрел диспозицию противника. Прямо внизу метрах в трёхстах находился лагерь противника. Чуть западнее ещё один. Там сейчас бегали люди, что происходит на том берегу реки видно не было. Самое интересное, что там уже Корея. Правда, сейчас и Маньчжоу-го и Корея оккупирована Японией, а Корея даже входит в состав их империи. Под ружьём у Хирохито сотни тысяч человек и вскоре он их организует, подтянутся с Маньчжоу-го и с Кореи. А пока там очухаются, неплохо было бы лагерь японцев напротив зачистить, а потом и соседний на ноль помножить.

– Фёдор, – Брехт вылез из окопа и подошёл к артиллеристам, что разворачивали ближайшее орудие, – сможешь вон по тому лагерю попасть?

– Погодьте чуток, Иван Яковлевич, сейчас настроим эту реликвию, и ясно станет. Из таких стрелять приходилось. Это же крупповское орудие, оно позволяет даже на пять градусов вниз ствол опускать. Попробуем. По второму лагерю, так гарантированно. Он на склоне сопки Богомольная, как раз с нами на одной высоте. Прямой наводкой бить можно.

– Пока по ближнему попытайтесь, – Брехт в окоп назад не пошёл. Чего там делать. Проверил оба пулемётных расчёта.

Японцы делали под себя и теперь фланги из-за гор камней не простреливались, а сами пулемётчики были не прикрыты с боков. Вот сейчас оба расчёта и занимались перекладыванием боковых стенок гнёзд.