Я ожидала, что Юка раскричится или просто сухо скажет, чтобы я не вмешивалась не в свое дело. Но неожиданно она улыбнулась. И сразу её лицо преобразилось — разгладился лоб и посветлели глаза:

— Денег? Так у меня же богатый бойфренд, ты что, забыла?

— Ты говорила, что живешь в коттедже в Серебряном Бору с каким-то ужасно знаменитым телеведущим. Кстати, кто он, если не секрет?

— Секрет, — скупо улыбнулась она, — но ты его, конечно, знаешь. Просто мы не хотим афишировать наши отношения. Так удобнее и для меня, и для него. Он дает мне деньги, а я трачу их на свою карьеру. Ты же знаешь, я хочу стать топ-моделью. Её рассеянный взгляд остановился на глади грязновато-белой стены, и я поняла, что Юка мечтает — о сияющих фотовспышках и скандирующих её имя поклонниках.

Да, Юка давно мечтала стать знаменитой фотомоделью. На мой взгляд, шансов у нее было маловато. Нет, вы не подумайте, Юка была очень красивая, просто она совсем не походила на типичных подиумных королев.

Во-первых, она едва ли была выше метра шестидесяти пяти, просто всегда носила высоченные каблуки. Во-вторых, насколько я знаю, высший шик для манекенщицы — это полное отсутствие вторичных половых признаков, Юкина же фигура смахивала на гитару. В-третьих, у нее был крупноватый нос. Конечно, я побоялась бы посоветовать ей заняться чем-нибудь другим — Юка никогда бы не простила мне подобной искренности. Поэтому я, по возможности равнодушно, смотрела на то, как она бьется головой о кирпичную стену — посылает каким-то агентам свои бесконечные фотографии, ходит на кастинги и каждый день измеряет объем своей талии.

Однажды Юка объявила:

— Я буду участвовать в конкурсе красоты!

— Да ты что! В каком же?

— Называется Мисс Спорт! — гордо объяснила она. — Это конкурс красоты среди профессиональных спортсменок. Очень престижно.

— Постой, но ты же не профессиональная спортсменка, — удивилась я.

— Ну и что. Зато у меня есть шикарный бикини. И потом, у настоящих спортсменок знаешь какие фигуры? Сплошные сухожилия и мышцы, никакой женственности, я видела на репетиции. Так что я буду лучше всех, беспроигрышный вариант!

— Интересно, и какой же вид спорта ты собираешься представлять?

— Водные лыжи!

— Ты что, умеешь кататься на водных лыжах?!

— Да что ты пристала, — занервничала она, — разумеется, не умею. Но давно мечтаю научиться!

Юка очень серьезно отнеслась к предстоящему конкурсу. Она посетила парикмахера и стилиста, она купила себе обтягивающее алое платье и блестящее колье из фальшивого золота — на финальный выход.

Она несколько раз побывала в солярии и ежедневно ходила в тренажерный зал.

Правда, потом решила, что у нее осталось слишком мало времени для эффективных тренировок — и записалась на новомодную миостимуляцию.

— Стану скоро как участница шоу «Гладиаторы», — однажды сказала мне она, — и всего-то десять минут в день тратить надо. Новомодная штучка, электрическая стимуляция мышц.

— А это не вредно?

— Вечно ты какие-то гадости говоришь! — отмахнулась Юка. — Я же не всю жизнь так буду, а только пару недель до конкурса… Хотя… — она мечтательно улыбнулась, — я бы и всю жизнь могла. А что, лежишь себе на диванчике, к тебе присоединяют электроды, и начинается самая благодать. Ты лежишь, а мышцы качаются… Вот если бы ещё можно было худеть лежа… Представляешь, лежишь, ешь шоколадный торт и худеешь, худеешь.

Я вздохнула. Юка неисправима.

— Тебе некуда худеть, — совершенно искренне сказала я, — и так уже выглядишь как жертва Освенцима.

А за месяц до финала она почти совсем перестала есть. Я с жалостью смотрела, как она обедает тремя листиками салата и стаканом минеральной воды:

— Скоро от тебя вообще ничего не останется! Ты стала как швабра, и, между прочим, раньше ты мне нравилась гораздо больше!

Юка радовалась этим сомнительным комплиментам.

— Правда? Нет, серьезно, я похудела? — Она становилась перед зеркалом во весь рост, сначала прямо, потом, в профиль. Втягивала и так уже слишком впалый живот. И щеки тоже втягивала, чтобы на лице появились глубокие ямочки, как у Марлен Дитрих.

— Скоро тебя можно будет сфотографировать для Книги рекордов Гиннесса, — мрачно заверила её я. — Первый человек на земле с отрицательным весом.

— Было бы неплохо. Вот и прославилась бы заодно.

— Тебе что, вообще все равно, в каком качестве прославиться?

— А ты не ерничай, — нахмурилась Юка. — Между прочим, тебе-то уж точно не помешало бы сбросить пять-шесть килограммов.

Я взглянула в зеркало и вздохнула. Никогда не была худышкой. А сейчас по сравнению с опавшей с лица Юкой выглядела и вовсе этаким слонопотамчиком. Хотя не могу сказать, чтобы меня особенно раздражало мое зеркальное изображение. Ну, подумаешь, с полнинкой. Это же Юка хочет быть идеалом, а мне-то становиться эталоном совершенно ни к чему. Слишком уж нервное и неблагодарное это занятие — убеждать окружающих в своей собственной идеальности.

А ещё Юка училась «правильно» ходить — расправив плечи, высоко запрокинув голову и размашисто повиливая воображаемыми бедрами.

— Когда я только начинала свою карьеру на подиуме, меня учили ходить по обернутому газетами бревну, — важно рассказывала она. — Это очень помогает держать баланс. А ещё хорошее упражнение — ходить с тяжелыми книгами на голове.

— Или с хозяйственной сумкой, как африканская женщина, — съязвила я. — А что, зато практично. Идешь — в магазин, две руки заняты авоськами, а третью сумку можно пристроить на голову.

— Очень смешно. Если у тебя нет чувства юмора, зачем изображать из себя Бенни Хилла.

— Почему обязательно Бенни Хилла?

— Потому что он такой же толстый, как ты, Настя, — припечатала она.

Но я не обиделась. Обижаться на Юку — занятие неблагодарное. Все равно она сумеет убедить обиженного в собственной правоте. Уж я-то знаю.

Она и меня заставляла копировать походку профессиональной манекенщицы. Не знаю уж зачем. Наверное, ей было не так скучно тренироваться, если рядом вышагивала я. А может быть, на моем фоне она могла чувствовать себя ещё более красивой.

— Юк, мне-то это зачем? — изо всех сил сопротивлялась я. — Для модели я слишком маленькая. И я не собираюсь участвовать в конкурсах красоты.

— Даже если бы и собиралась, кто б тебя взял? — парировала она. — Каждая женщина должна уметь красиво передвигаться. С красивой походкой проще охотиться.

— На кого? — изумилась я.

— Дура, — беззлобно отозвалась Юка, — дура, конечно, на мужчин!

Когда сидишь в стремительно набирающем высоту самолете Эл-410, отчего-то мучительно хочется зевать. Должно быть, этому есть какое-то рациональное медицинское объяснение. Но, если честно, в тот день мне было не до того, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

Впервые в жизни я поняла, что такое настоящий страх. В сущности, среднестатистическому человеку хоть раз доводится испытать ужас. Страх злостного прогульщика перед надвигающимся экзаменом или детская боязнь темноты — это все не то… Истинный страх — это когда на теле саднящими волнами танцуют мурашки, когда немеют ноги и холодеют ладони, когда хочется заплакать или закричать, но слова оседают в горле, когда ты натянуто улыбаешься и при этом у тебя нервно подергиваются уголки побелевших губ.

Одолженный Генчиком прыжковый комбинезон оказался грязным и огромным. Мне пришлось подвернуть и штанины, и рукава.

Я сидела рядом с Геной и беззвучно проклинала тот час, когда он предложил мне прыгнуть тандем. Почему? Почему я не согласилась на шоколадку или чашку кофе, почему не смогла решительно отказаться, почему в наш разговор вмешалась Юка…

Кстати, Юка сидела напротив меня — в импозантном комбинезоне — черном с ярко-красными широкими полосками на штанинах и рукавах — сшитом на заказ специально для нее. Похоже, она совершенно не нервничала — спокойно поглядывала на высотомер, потом извлекла из потайного кармана губную помаду и меланхолично подкрасила и без того сочные губы. А может быть, она тоже нервничает, просто умело скрывает это от окружающих?