— А сейчас наконец мы огласим имя победительницы! — прокричал в микрофон ведущий.

Он неловко зашуршал конвертом, три шпалы нервно вытянули шею, словно хотели из-за его спины прочитать заветное имя королевы красоты.

— Итак, Мисс Спорт, самая красивая девушка — Алла! Конный спорт! Поприветствуем новую королеву, самую сексуальную спортсменку' России!

Одна из трех одинаковых красоток радостно завизжала и бросилась вперед, слегка пошатнувшись на неудобных каблуках. Её огорченные близняшки кривили губы ей вслед — наверное, они пытались продемонстрировать радость за победившую подружку. Но получалось у них плохо — не улыбка, а гримаса какая-то. По-моему, тех, кто участвует в подобных конкурсах, надо учить не шагать по сиене, виляя бедрами, а красиво проигрывать. Продолжать ослепительно улыбаться, даже если ты и не услышала своего имени в списке финалисток. А не гаснуть сразу же, точно перегоревший светильник.

А победительнице все было нипочем. Она стояла на самом краю сиены, в ярком световом пятне, на её голову нахлобучили вульгарную корону из самоварного золота, украшенную искусственными камнями. Видимо, этот головной убор был достаточно тяжелым, потому что красавица придерживала его рукой.

Юка тоже обернулась к сцене, чтобы посмотреть на ту, которой достался столь желанный ею титул. Какое у нее в тот момент было лицо! Хорошо, что она находилась не на сцене, вместе с другими участницами конкурса, а в темном зале.

Юка побледнела и даже как-то подурнела, её глаза были темными и запавшими, как черные дыры, плотно сжатые губы смотрелись неаппетитно узкими.

Она ненавидела победительницу. Мне стало даже жаль коронованную шпалу. В данный момент её ненавидит как минимум двадцать человек — все оставшиеся ни с чем конкурсантки.

Кто-то из них как ни в чем не бывало улыбается, кто-то даже поздравляет, но в глубине души все они её люто ненавидят. И все будут перемывать ей косточки за её спиной. Убеждать друг друга в том, что победительница страшная и глупая. Так стоило ли так упорно стремиться к этой победе?

Юка отвернулась и притворилась, что она увлечена разговором со Стасюком. Но я-то видела, что мысли её были далеко.

Не знаю, зачем я это сказала. Я ведь не стерва, отнюдь не стерва. Так могла сказать Юка, если бы я не выиграла в конкурсе красоты. Может быть, я просто обиделась на нее? За то, что она так бесцеремонно выключила меня из разговора с телеведущим, который, между прочим, тоже мне нравился.

Итак, я сказала:

— Какая же она красивая, эта победительница! Никогда не видела такой потрясающей красавицы.

Юка дернулась, словно её током ударили:

— Что? Уж не имеешь ли ты в виду эту корову в короне?

— Считаешь, что она корова? — нахмурилась я. — Что ты, она выглядит блестяще. Она достойна этого титула.

В первый момент Юка растерялась, но, как обычно, быстро взяла себя в руки. Её блестящие от перламутровой помады губы искривила презрительная усмешка.

— Я всегда знала, что у тебя нет вкуса, Настя, — усмехнулась она, — эта девица просто никакая. Я же видела её за кулисами, без косметики. В ней нет индивидуальности, она не яркая, она как Барби.

— Тогда почему же выбрали именно её? Значит, у всего жюри тоже нет художественного вкуса?

— Потому что она спит с генеральным спонсором, рассмеялась Юка, — потому что она сориентировалась первой и сразу к нему примазалась. Все было известно с самого начала.

— Зачем же ты участвовала в этом конкурсе, если знала все с самого начала?

— Потому что не была уверена до конца, — мрачно ответила Юка, и я поняла, что все-таки перегнула палку. — Мне надо в туалет.

И она ушла, громыхнув стулом. А Сергей Стасюк укоризненно на меня посмотрел:

— И зачем ты это сделала?

— Что?

— Обидела подругу?

Я с любопытством взглянула на него. Издевается он, что ли? Неужели он не заметил, что подруга эта битый час пыталась побольнее задеть меня?

— Я не хотела никого обидеть.

— По-моему, тебе надо догнать её и извиниться. Анжелика расстроилась.

— А по-моему, мы с ней разберемся сами!

— Нельзя быть такой грубой, — улыбнулся он. — Твоя подружка плачет, а тебе все равно. Догони её.

Я вздохнула. Юка плачет? Он просто плохо знает мою подругу. Юка и слезы — два несовместимых понятия. Я ни разу не видела её плачущей. Она могла стукнуть кулаком по столу или уйти, хлопнув дверью, или даже украсить свою речь громким матерным словом. Но плакать… Нет, плакать Юка бы не стала никогда.

И все же я поплелась за ней в туалет.

Я нашла её в одной из кабинок. Юка сидела на крышке унитаза и нервно грызла ногти.

В руках она нервно комкала бумажную салфетку. Её лицо немного распухло, нос покраснел, по щекам «плыла» тушь. Я ошиблась. Юка действительно плакала.

И в тот момент, когда я увидела её страдальчески искривленные губы и злой блеск в глазах и размазанную губную помаду, — в тот самый момент я её и простила.

— Юкочка! — я втиснулась в кабинку и на всякий случай прикрыла за собой дверь. — Юкочка, ты меня прости!

— Отвали, — грубо велела она. — Не мешай мне. не видишь, что ли, что мне хочется побыть одной?

— Юка, умойся и пойдем в зал. Там Стасюк только о тебе и говорит.

— Правда? — самодовольно вскинула подбородок она. — Ничего, пусть подождет.

— Он говорит, что ты самая красивая девушка на этом дурацком конкурсе. Черт побери, Юка, я тоже так считаю.

— Неужели? Почему же тогда расхваливала ту уродину? Специально?

— Юка, ну ты пойми… — залепетала я. — Ты тоже так себя со мной вела… И ты выключила меня из разговора. И вообще… Я бы тоже хотела поучаствовать в таком конкурсе…

Я ненавидела себя за то, что говорила ей это. Я не должна была такого говорить. Во-первых, это унизительно. А во-вторых, никогда в жизни я не хотела участвовать ни в каких конкурсах.

Но остановиться я не могла. Хотя и знала почти наверняка, что Юка сейчас скажет что-нибудь вроде — не смеши меня. И так далее.

— Не смеши меня! — сказала Юка. — Ты и конкурс красоты. Невероятно.

— Ты выглядела такой самодовольной… Вот я и решила так сказать. А на самом деле та девица, конечно, безликая по сравнению с тобой.

— Я выглядела самодовольной? Какая наглость! всплеснула руками Юка. Но слезы се мгновенно высохли. — Да, я самодовольная. Потому что у меня есть повод гордиться собой. В отличие от некоторых.

Юка поднялась с унитаза и оправила юбку — она сделала это с таким достоинством, словно унитаз был золоченым троном.

— Ты не догадалась захватить с собой мою сумочку?

— Нет. Но я могу принести! — засуетилась я.

— Принеси, будь добра. Там расческа и косметика. В конце концов, это из-за тебя я так выгляжу. А я пока умоюсь.

— Да, я мигом!

И я умчалась за Юкиной сумочкой.

А она склонилась над раковиной и набрала в ладошки прохладной воды.

Я ещё раз обернулась.

Она уже успокоилась, но в зеленых глазах по-прежнему стояли слезы. И на щеках алел некрасивый румянец. Она была на саму себя не похожа.

Это был единственный раз, когда я видела Юку плачущей.

Она не плакала никогда.

Она не плакала даже спустя несколько лет, когда я её убивала. Впрочем, в тот момент я не видела её лица. Я не знаю, как выглядела Юка перед самой своей смертью. Но уверена, что она не плакала, я могу поспорить на миллион.

Но не будем забегать так далеко вперед.

Генчик. Самый красивый мужчина на целом свете. Ну, может быть, с целым светом я и переборщила, но уж в том, что он самый красивый мужчина на нашем аэродроме, я уверена на все сто.

Иногда я исподтишка за ним наблюдаю.

Как он смеется. Смеется он часто. Как он что-то рассказывает своим друзьям. Как он ловко забивает косячок и, прищурив один глаз, прикуривает, а потом выпускает в потолок колечки дыма. А потом говорит — хорошая трава. Или наоборот — трава дрянь! Как он кокетничает с аэродромными девушками.