Равномерное течение жизни нарушил, разумеется, Гарри Поттер.

В одну из ночей Геральт решил прогуляться по замку и, к большому удивлению, на подоконнике у окна недалеко от башни Гриффиндора обнаружил сжавшегося в комочек и почти плачущего Гарри. Заметив Геральта, мальчик подскочил, вытер слезы рукавом полосатой пижамы и хотел было ускользнуть, но не преуспел.

— В чем дело? — спросил он. Гарри помотал головой и пробормотал что-то вроде:

— Все в порядке.

— Гарри, я вижу два варианта. Или ты продолжаешь отнекиваться, и тогда я…

— Расскажете профессорам? — с каким-то вызовом спросил Гарри, но Геральт его разочаровал:

— Отнюдь нет. Иду дальше по своим делам и оставляю тебя и дальше упиваться сознанием своей несчастной доли.

Мальчик покраснел и спросил уже спокойней:

— А второй?

— Ты мне рассказываешь, в чем дело, и мы решаем твою проблему.

Гарри колебался почти пять минут, наконец, отвел в сторону взгляд и сказал:

— Дело в этих снах.

— В снах?

— Да, — Гарри все-таки поднял глаза на Геральта и быстро спросил: — Вы не сочтете меня сумасшедшим?

— Вряд ли, — успокоил его Геральт.

— Я вижу сны о лорде Волдеморте, — сказав это, Гарри посмотрел на Геральта как-то особенно внимательно, будто ожидая чего-то, а не дождавшись, продолжил: — Я вижу его в небольшой комнате, он постоянно пытает Хвоста и чего-то требует у него, но я не знаю, чего. Только выглядит он как… Я не знаю, как это описать, но он похож на уродливого младенца. Он жутко смеется. И потом мой шрам просто разрывается от боли, и…

Гарри сглотнул.

Геральт вздохнул и положил руку мальчику на плечо:

— И что дальше?

— Дальше я всегда оказываюсь в воспоминаниях о смерти моих родителей, и, когда Волдеморт направляет на меня палочку и произносит заклятье, я просыпаюсь.

Геральт задумчиво наклонил голову. Этот рассказ ему не понравился. Почему ребенок видит лорда? Очевидно, что сны реальны, иначе откуда он узнал бы про специфическую внешность? Но как это возможно? Либо Поттер обладает какими-то особыми способностями, либо есть какая-то связь между ним и лордом.

— Послушай, — сказал он как можно мягче, — я однозначно не думаю, что ты сумасшедший, но твои сны, — он сделал паузу, выбирая слово, — едва ли обычны. Сейчас я попрошу тебя вернуться в свою комнату и лечь спать, а завтра мы попытаемся разобраться, почему тебе снится лорд. Идет?

— Идет, — повторил Гарри и, слабо улыбнувшись, действительно направился в спальню.

Геральт же немедленно разбудил Северуса и обрадовал новостями. Тот был счастлив до зубовного скрежета и выругался одним словом:

— Поттер!

На следующий день Северус велел Гарри задержаться после уроков и отвел в комнату Геральта, где на столе уже стояла большая каменная чаша — артефакт под названием «Омут памяти». Увидев Геральта, до сих пор напряженный мальчик немного расслабился и поделился воспоминаниями о своих снах.

Заодно Северус показал (разумеется, после того как Гарри был отправлен к себе в гостиную) свои воспоминания о допросе Крауча-Грюма. Геральт сумел во всех подробностях разглядеть лорда, размещавшегося в широком кресле и завернутого в громадную черную тряпку (видимо, мантию взрослого волшебника).

— Так бы сразу, — сказал он, выныривая из тягучей субстанции в чаше.

— Не мог. И так с трудом взял взаймы на два дня, — расстроенно ответил Северус, любовно поглаживая бок омута. — Так что скажешь? Что это может быть за тварь?

— Кто-то проклятый, без сомнения.

Северус торжествующе кивнул:

— Именно! Я тоже об этом думал. Он выглядит как пародия на человека и мечтает снять проклятие. Но что с ним произошло? Кто его проклял?

Геральт хотел было предложить Северусу высказать свои догадки, но тут его взгляд зацепился за старый свиток, который он читал совсем недавно и едва не засыпал над ним от скуки — много болтовни не по делу и никакой полезной информации. Быстрым движением он вытащил нужный из кипы на столе и протянул Северусу со словами:

— Прочти.

Северус развернул пергамент, несколько раз пробежался взглядом по тексту (скорее всего, переписанному откуда-то не слишком давно) и опустил руку.

— Надеюсь, — произнес он тихо, — что ты ошибаешься.

Увы, после той осенившей их догадки о разделении душ они ничего больше не нашли — ни огромная школьная библиотека, ни личные архивы Северуса не содержали больше ни единого намека на артефакт с названием «крестраж». Между тем, приближался праздник середины зимы, Рождество, а с ним и бал. Дети были настолько взбудоражены предстоящим событием, что на занятиях всем педагогам приходилось прикладывать максимум усилий для того, чтобы хоть как-то удерживать их в рамках дозволенного. Геральт, махнув рукой на сострадание и жалость, гонял студентов на Мучильне до седьмого пота, игнорируя все жалобы и стоны, а Северус завистливо скрипел зубами: как они ни старался увеличивать нагрузку, за котлами дети не уставали так, как на полосе препятствий.

— Скорее бы уже прошел этот проклятый бал, — заметил Северус как-то за завтраком. А потом его взгляд неожиданно потеплел и сделался почти ласковым. Он обратился к Геральту со словами: — Кстати, директор уже передал тебе свою просьбу?

Геральта начало одолевать очень нехорошее предчувствие.

— Он желал бы, чтобы ты присутствовал на балу вместе с остальными педагогами.

— И что это значит? — на всякий случай уточнил ведьмак. Балы, равно как прочие светские мероприятия, он терпеть не мог.

— Пустяки, — осклабился Северус, — просто прийти в парадной одежде, следить за порядком, а заодно развлекаться, танцевать и вести светские беседы с гостями.

Предчувствие не обмануло.

— Я могу отказаться? — поинтересовался он, почти уверенный в отказе, и совсем не удивился, когда вместо Северуса ответил Дамблдор:

— Я не могу принуждать вас, Геральт, но вы оказали бы мне большую услугу, согласившись.

Северус выглядел почти счастливым.

— Вот чего ты скалишься? — поинтересовался Геральт вечером.

— Приятно думать, что не меня одного тошнит от этого… сборища, — ответил тот.

Геральт промолчал. На самом деле, подобное «сборище» могло бы быть не таким и ужасным, но для этого требовалось присутствие одной чародейки. Если обмениваться с ней язвительными фразочками и пытаться вывести ее из себя грубоватыми шутками, то время пройдет незаметно. Но в этом мире Йен не было, так что скука предстояла смертная.

Накануне праздника они с Северусом прогулялись до ближайшей деревни и купили одежду. Северус — очередной черный бесформенный балахон, Геральт — вполне приличного вида камзол и штаны из мягкого вельвета. Северус, правда, пытался уговорить его на традиционную одежду волшебников, но Геральт отказался, мотивируя отказ тем, что в мантии крайне неудобно ползать по кустам и канавам.

— Как будто директор даст тебе уползти в кусты с бала, — фыркнул Северус тогда.

Кто бы мог предположить, что всего через час после начала мероприятия они окажутся в тех самых кустах, по колено в снегу?

Начало праздника не предвещало ничего интересного. Чемпионы и их партнеры (Гарри, молодец, набрался-таки храбрости и пригласил симпатичную темноволосую девушку с чуть узковатыми глазами) открыли бал, после чего заиграла неспешная музыка, и студенты понемногу начали выходить на танцпол, пока преподаватели и гости из Министерства Магии обменивались новостями и сплетнями возле столиков с напитками.

Геральт и Северус держались вместе, отпугивая грозными взглядами расхрабрившихся старшекурсниц, пытавшихся пригласить их на танец, и неожиданно до чуткого уха Геральта донесся приглушенный стон. Почти сразу после этого директор одной из школ-гостей, Игорь Каркаров, быстрым шагом вышел на улицу.

— Он чувствует жжение метки, — прошептал Северус.

— Поговори с ним, — предложил Геральт, и, как только Северус отправился к Игорю, последовал за ним и притаился в тени колонны. К сожалению, Игорь не сказал ничего интересного: жаловался, делился страхами и предлагал бежать. Северус отвечал чересчур резко, но грустно — возможно, на самом деле тоже хотел сбежать, но не мог. Геральт отвлекся от их разговора и уже подумывал вернуться, как почуял знакомый аромат. Терпкие, резковатые духи с отчетливой розовой ноткой он перепутать не смог бы ни с чем — не зря он больше часа пытался по ним взять след.