Тася спала до обеда, как проснулась, сразу же вспомнила своего принца в красноармейской форме, такого стройного, статного, подтянутого, аккуратно причесанного, выбритого. Таких парней, она еще никогда не видела. А где она еще увидит, кроме своей деревни и деревенских, неопрятных, чумазых, сельских ребят или трактористов в промасленных комбинезонах она же больше никого не видела потому, что нигде кроме своего поселка она не была. Тася не могла дождаться, когда наступит долгожданный вечер и она в клубе снова увидит своего прекрасного принца.

– Какое счастье вдруг свалилось мне на голову. Наверно он скоро посватается, потому, что я самая красивая девушка в области, кроме меня никого краше нет. И он мне сам это сказал.

Тася управлялась по хозяйству, гуляла с маленькой Лидочкой по огороду, срывала помидоры, огурцы, складывала их в корзину, подносила их к губам, а сама думала о прошедшей ночи, о его нежных и страстных поцелуях, о его теплых, сладких губах, о его жарких, крепких объятьях. У нее от счастья кружилась голова.

Далеко и ярко горел свет, играла музыка с пластинки. Сердце в груди стучало, как отбойный молоток, лицо горело. Танцевали парочки, кто-то сидел на скамейках рядом с танцплощадкой. Тася присела, обвела всех глазами, но его не было.

– Еще не пришел, наверно собирается, наряжается, скоро придет мой ненаглядный. Ух! Потанцуем. Радовалась и улыбалась Тася. Стали подходить и садится ее подружки трактористки. Все были нарядные и веселые. Девушки танцевали с девушками или с парнями подростками. Тася немного повеселела, но в душе была боль, она как белая голубка билась о край клетки.

Тася глазами искала Антона, приглядывалась к парням в армейской форме. Но его не было. Девушка пол ночи проплакала, даже не помнит, когда уснула. Проснулась с отекшим лицом и красными опухшими глазами. Но утром появилась надежда, что может сегодня вечером она его увидит.

Тася каждый вечер ходила на танцы в клуб, но ни сегодня, ни завтра его не было, он не приходил. Надежда таяла с каждым вечером. И вот через неделю, когда совсем отчаявшись, она увидела его. Он сидел на скамейке, сразу пригласил ее на танец и весь вечер танцевал только с ней. Потом он пошел ее провожать. Они оказались снова рядом со своей копной.

– Я думала, что больше тебя никогда не увижу.

– Что ты Таюша, милая, разве я мог не прийти к тебе. Сегодня ты бала еще краше, чем в прошлый раз, в этом светлом, легком, ситцевом платьице, ты похожа на парящую над цветами бабочку. Он снова целовал, обнимал и любил ее всю ночь.

– Таюша. Дочка, ты снова собираешься в клуб?

– Да маманя. А что? Что-то нужно делать? Я Лидочку уложили спать, одежду постирала, все прибрала, всех накормила.

– Нет дочка, ничего. Ты молодая, ты молодец, отдыхай от домашней работы. Помню тятя почти силой выгонял меня на гулянку, но тогда мне нужно было готовить приданное, ткать и прясть полотна для себя и будущего мужа, гулять некогда было. А сейчас жизнь изменилась, были бы деньги, пошел и купил все в магазине, все что тебе надо и гуляй. Иди дочка ты молодая, тебе нужно погулять, как выйдешь замуж, дети, уж тогда не погуляешь.

Антона в клубе не было, уже целую неделю Тася его не видела. Она все время вспоминала их последнюю встречу, было тогда в нем что-то странное. Сказал, что тетушка велела навестить родственников с соседних деревень, отвести им гостинцы.

– Он почему-то расспрашивал давно ли я тут живу, где работаю, проявлял интерес к моему кругу общения, расспрашивал про моих подруг и людей, пришедших с фронта.

– Если ты здесь родилась, да еще почту разносишь, значит ты здесь всех знаешь? У тебя все люди на виду. Не замечала ли ты кого-то подозрительного, или кто-то ведет себя странно, не как раньше, кто-то изменился.

– После войны все люди изменились, все как будто сразу стали другие. Фронтовики мучаются от своей боли, от горьких воспоминаний, от потери своих сослуживцев, своих близких, все изменились, потому что сама жизнь изменилась, сама жизнь меняет характеры и привычки людей. Дети взрослеют, идут в армию, девки выходят замуж, рожают детей, жизнь меняет людей.

– Ты такая юная, но уже рассуждаешь по-взрослому.

– Потому, что за моими плечами война, нищета, голод.

– По тебе совсем не скажешь. У тебя манеры вполне интеллигентной, воспитанной девушки.

– А ты думал, что мы тут в деревнях только коров доить умеем.

– Не только коров. Я уж наслышан, что в военные годы вы даже трактора оседлали, целину распахали, зерном засадили, в это даже трудно поверить, глядя на вашу нежность, хрупкость и красоту.

– Чай мы ж не городские избалованные барышни, мы рабочий класс, на нас весь мир держится и держаться будет.

Пошла уже вторая неделя, как Тася не видела Антона. В клуб от больше не приходил. Тася думала может он заболел или что-то случилось, но как узнать у кого. Она знала где живет его тетушка, у которой он остановился, но не пойдешь же и не спросишь, не принято было девушке первой приходить в дом парня. Тася подумала:

– Но можно же хоть одним глазком посмотреть на его дом, в его окна, послушать, походить вокруг дома. В темноте то никто не увидит, не осудит, мало ли кто там ходит. Можно под кустиками схорониться. Короче надо идти в разведку. Это лучше, чем ночами плакать в подушку и умирать от неизвестности. Может увижу его там, как он идет в темноте и обнимает какую-то новую бабочку.

Весь день ревность сжигала, точили, и кусала ее девичье сердце. Как только все уснули, Тася отправилась в путь. Прихватила с собой фонарик и полуметровую палку, от собак или еще чего. За светло, когда она разносила письма, она уже приглядела избу, это было почти на самом краю села. На улице никого не было, пели кузнечики и кое-где лаяли собаки. Тася подошла к невысокому деревянному забору, свет уже не горел нигде.

– Ну вот чего приперлась дура, теперь так и будешь ходить туда-сюда, как дура. Ругала себя Тася.

На душе как-то стало полегче, хоть она не увидела Антона. Но какая-то причастность, может его энергетика от деревьев и кустов сохраняла его присутствие. Она знала, что он здесь живет, ходит по этой дорожке, касается рукой этой калитки, листочки и цветочки в саду смотрели в его прекрасные глаза. На душе стало как-то полегче, теплее, она ходила взад и вперед и совсем не хотелось уходить.

– Ну и сколько ты еще тут будешь ходить дура, уже вторую ночь здесь околачиваешься. Послышался женский голос за кустом, показалась на дороге женская фигура.

– Тебя не спросила. Сама ты дура, я сегодня первый раз пришла. Грубо ответила Тася незнакомке.

– И последний. Что бы я тебя здесь больше не видела. Поди ка ты гулять дальше, откуда пришла. А то…

– А то, что?

– А то все. Все ноги тебе переломаю, нечем будет тебе приходить сюда.

– Смотри как бы я тебе кое-что не по переломала, корова.

– Че ты сказала, я не поняла, а ну иди сюда.

– Иди уши мочой помой, коли плохо слышать стала, шалава.

– Это я шалава?

– Она битый час трется возле дома моего парня, а я значит шалава?

– Если бы он был твой парень, ты бы была внутри избы, а не сидела в кустах, как собака драная. Девушка приблизилась к Тасе и схватила ее за волосы одной рукой и за шею другой рукой.

– Вали сказала тебе дура, здесь тебя никто не ждет. Тася схватила незнакомку за волосы резко наклонила ее к земле и толкнула в сторону.

– Вали сама, коза драная, тебя я смотрю больно заждались, с цветами встречают.

– Да встречал и цветы дарил, и целовал, и любил. Закричала девушка.

– И женится обещал. Передразнила Тася девушку.

– Нет. Женится не обещал. Заплакала девушка.

– Что за крики? Что за вопли? Вас слышно в соседней деревне. Таська ты? А это ты Светка что ли?

– Что ли я. Плакала девушка.

– Что не поделили? Она посмотрела на избу Антона. А все понятно. С Любкой я его видела неделю назад.

– С Любкой? В один голос сказали Тася и Света.