– Неужели я его скоро увижу, загляну в его глубокие, небесные глаза, увижу его улыбку, его плечи, его руки, его лицо. Она сидела такая счастливая, предвкушая будущие счастливые минуты встречи со своим любимым. Ей хотелось плакать от радости и кричать всему миру:

– Я люблю вас люди. Вот этот дом, здесь он живет, каждый день он берется рукой за ручку двери, открывает эти двери, он поднимается по этим ступенькам, касается рукой этих перил. Вот наконец эта дверь, за которой он живет. Сейчас я позвоню в звонок, откроется дверь, и я его увижу, увижу его. Сердце бешено прыгало в груди, казалось, что вот-вот выпрыгнет.

– Что-то страшноватенько стало. Зачем я это делаю? Зачем я вообще приехала сюда? Кто меня звал? Что я тут делаю? Как страшно и стыдно. Словно отрезвев от сильного хмеля Тася пришла в себя. Что делать? Лучше уехать обратно домой. Посмотрела город, посмотрела где он живет, ну и вот и все, и хватит на этом.

Тася стояла у двери, она не решалась надавить на звонок, но и уйти она тоже почему-то не могла, как будто кто-то прибил ее гвоздями к этому месту. За дверями с той стороны было тихо, как будто там никого не было.

– Вот и все и хорошо, позвоню, никто не выйдет, со спокойной совестью поеду обратно домой, к своим любимым полям и просторам.

Внизу послышались шаги поднимающегося человека. Немолодая женщина оглядела Тасю с ног до головы.

– Танечка дома, звоните. Звоните, звоните не бойтесь. Женщина сама подошла и позвонила в звонок.

– Кто там? Послышалось за дверью.

– Танюша тут какая-то девушка стоит у вас под дверью

– Какая еще девушка? Женщина скрылась за соседей дверью. Дверь открылась, на пороге стояла полная, высокая, молодая женщина в обтягивающем трико. Она ела яблоко, был виден небольшой животик. Женщина вызывающе смотрела на Тасю. Потом внезапно обрушила на нее шквал крика, с пеной и остатками еды у рта.

– Ну что? Кто такая? Чего надо? Что молчишь, язык проглотила. Очередная шалава моего мужа? Ты что, не видишь, гнездо уже занято, ты опоздала. Пошла вон, пока я тебе не накостыляла. А если еще придешь, не смотри, что я в положении, на пенках будешь лететь до первого этажа. Что стоишь шары выпучила, проваливай.

Женщина начала толкать Тасю руками и ногами вниз. Чтобы не упасть, она придерживалась руками за перила, спускалась вниз по ступенькам. Тася вышла на улицу, хорошо, что было темно, никто не мог видеть ее слез. Она была просто ошарашена случившимся, зажмурилась, закрыла ладошками уши, стояла так, не смогла сойти с места.

У нее даже не было в голове никаких мыслей, словно ее прибили лопатой по голове и все ее мозги резко вылетели из ее головы. Только ее уши усиленно работали, в них ревел, как горный водопад, грудной, грубый, неприятный крик, как эхо в пустой комнате. Перекликаясь со всех сторон, бьет ее по голове, по плечам, по спине, по лицу, по ногам.

Ей хотелось превратиться в маленькую мышку, залезть в маленькую норку, закопаться, чтобы ничего и никогда этого не слышать. Во рту так пересохло, что было больно шевелить языком. Она увидела плавающий свет от стоящего впереди магазина, свет ослепляет ее и теряется где-то в подсознании и наступает полная темнота.

Утром по палатам идет обход. Главврач, не молодой с седеющими на висках волосами, в сопровождении медсестры подходят к каждой кровати больного.

– Таисия. Таисия, повернитесь.

– Ничего. Ничего, пусть отдыхает.

– Таисия Сергеевна Плугина, поступила к нам вчера в 10 вечера по скорой помощи. Врача вызвали прохожие. Девушка находилась в обмороке. В сумочке нашли документы. Сильное обезвоживание, истощение, нервный срыв, подозрение на беременность.

– Выпишите ей успокоительные, витамины. М-да. Систему ей надо было бы прокапать, но не раньше 2-3 дней, пусть пока отдыхает, по наблюдаем. Пойдемте дальше.

Тася спала и спала, уже три дня и день, и ночь, вставала только покушать и в туалет, снова ложилась и спала. Она не хотела ни с кем ни говорить, ни слушать, ни думать, не вспоминать. Она хотела просто спать и спать, никогда не просыпаться. Она не знала и не хотела знать, какой теперь год, день, месяц, ночь, лето, зима.

А когда она уже не могла больше спать, где-то вдали, или с другой комнаты, словно гром во время грозы, слышала громкий крик женщины, как рокот и скрежет работающего трактора, плач новорожденного ребенка, ей становилось холодно и страшно. Она укрывалась одеялом с головой и тихонько завывала, обливаясь горячими слезами, словно молодая, одинокая волчица, которая отбилась от своей стаи.

Иногда, словно из далека были слышны женские голоса, они ее немного отвлекали и убаюкивали, она снова куда-то проваливалась в небытие.

– Так. Это кто тут у нас лежит? Такая бледненькая

– Плугина Таисия Сергеевна. Поступила по скорой помощи. Сильное обезвоживание, истощение. Беременность подтвердилась 5-6 недель.

– Как вы себя чувствуете, милочка?

– Я не милочка, я Таечка.

– Хорошо Таечка. Так Вера, что у нас принимает больная?

– Витамины, на ночь успокоительные.

– Оставим. Отдыхайте милочка, ах простите Таечка.

Тая представила, как она красавица приедет в деревню и скажет матери, что она беременная, как все будут ее осуждать.

– Беременная? Это ужасное слово, как кувалда ударила ее по голове. Да что же это такое? Опять беременность. Да сколько же можно? Нет! Нет! Закричала она в истерике.

– Что? Что случилось? Что же вы так кричите? Женщины в палате, поднялись, подошли к Тасе.

– Таечка, что случилось?

– Ничего. Отстаньте все от меня, все. Что вам от меня нужно?

– Да не трогайте вы ее, орет как бешенная, еще чего доброго покусает. Тася соскочила с кровати, накинула халат и выскочила из палаты. Она бежала по коридору заливаясь слезами. Глаза так залило слезами, что она не видела ничего вокруг. Не видела куда бежит и не заметила, что коридор кончился, а началась лестница, она оступилась на ступеньке и покатилась с криком в низ.

Она в кровь разбила локти, коленки. Она не понимала, что произошло, лежала испуганная и не шевелилась, пока ей не помогли подняться, довели ее до палаты, вызвали врача. Всю ночь у нее болел низ живота, поясница. Утром она пошла в туалет, но обратно она не пришла, потеряла сознание.

– Плугина Таисия Сергеевна. Поступила две недели назад. В понедельник оступилась на лестнице, утром случился выкидыш. Прокапали 3 системы через день, матка сократилась, выделений нет. Состояние удовлетворительное.

– Как вы себя чувствуете, милочка. Что же вы так неосторожно. Вера. На осмотр. Завтра к выписке. Тася опустила голову. Ей было так грустно, не из-за того, что она потеряла ребенка. Ей было так стыдно возвращаться в деревню.

– Что я натворила, зачем я сбежала? Посмотреть город. Ну посмотрела и что? Город как стоял без меня, так и будет стоять после меня. А я? Что теперь будет со мной, приеду в деревню, как пес с поджатым хвостом, нет не пес, как собака гулящая. Тася сидела в холле на диване.

– Домой в деревню? Улыбалась Вера. Она сидела за столом и делала записи в историях болезни. А что такая грустная? Таисия? Домой к родным едите, это же хорошо.

– Ага. Коровам хвосты крутить.

– Дояркой работаете?

– Трактористкой работала.

– Вы? Такая красивая, хрупкая девушка и трактористка? Как-то не вяжется это с вами.

– Да что же это такое? Вера. Опять эта Семенова, прогульщица, не вышла на работу. Уволила бы ее, да некому работать, никто не хочет на должность санитарки. Возмущалась сестра хозяйка. Вера посмотрела на Тасю.

– Таисия. Хотите работать санитаркой в больнице, останетесь в городе, зарплату будите получать, питание бесплатное, халат синий, тапочки. А?

– А можно? Повеселела Тася.

– Ксения Ивановна, я вам санитарку нашла.

– Ее что ли? Она посмотрела на Тасю. Ой не знаю. Больно молоденькая, худенькая, хорошенькая, справится ли? Работы то много, утки нужно таскать, мыть за больными. Нет не справится, побрезгует.