— В общем, я с тобой, Герой, в благородство играть не буду, — начинает гудеть голем, пытаясь протереть себя от чайного фонтана Одая Тсучиноко, — Ради прощения ты добудешь для меня несколько редких ингредиентов, выбиваемых из монстров. Заодно тебе твоя новая собственность поможет, чем сможет! Как ты её будешь использовать, не знаю, я в чужие дела не лезу, захочешь — даже убьешь, благо есть за что… Но ингредиенты ты мне добудешь. Магикон есть? Есть. Записывай номерочек. И на связи будем, и списочек пришлю.

— Грр, — мотает головой несчастливый парень, но тут же получает в бок от старика, который в некотором смысле является его непосредственным начальством. После чего с обреченным видом достает небольшую черную табличку с светящимся экраном, жутко сильно напоминающую смартфон. При виде её у рыжеволосой лохматой гномки начинается обильное слюноотделение и непроизвольная дрожь рук. Наконец, все данные записаны, неохотное согласие полу… А. Нет.

— Уважаемый архимаг Бенджоу Магамами, — давит из себя вместе с жутко фальшивой пародией на улыбку Мач Крайм, — Я соглашусь на ваши условия, но давайте скрепим сделку клятвой, что вредить друг другу не будем, а после выполнения заданий по добыче ингредиентов, забудем всё плохое, что между нами было!

— Не вижу причин говорить «нет», Мач-кун, — довольно гудит здоровенный робот, — Клянусь! Клянусь своей любимой Аллеаллой!

После того, как все формальности уточнены, робот начинает неспешно растворяться в воздухе, как бы стираясь из реальности. Дед Одай в это время щедро наносит внуку-водителю вразумляющие подзатыльники за ушибы свежеотремонтированной джипопагоды, а две девушки сцепляются в тихом, но бурном скандале. Герой, на которого свалилась новая обязанность, хмуро дремлет, привалившись спиной к стене дома. Быструю как молния тень улыбки, проскользнувшую у него на лице, никто не видит.

Всего через каких-то пять часов после окончания этого разговора над миром Фиол взойдет новая заря (процесс заката старой только набирает феерический размах). Одна верховная богиня, приобретшая нечто новое, лишится своего высокого сана, вторая, потерявшая уже почти всё, потеряет еще немного больше, а третья в это время будет радостно елозить задом по нагретому трону, придумывая, чем бы ей теперь заняться.

Сам же Бенджоу Магамами, вернувшийся в свой дорогой сердцу Корац, подумает, позлословит, конечно, отправит Герою несколько угрожающих посланий по магикону, затем будет неделю пить… а потом станет атеистом. Впрочем, как и многие в мире, разуверившиеся в богах (из-за их слишком частой смены!), но по своей причине. Несмотря на свою долгую, насыщенную, богатую на приключения жизнь, множество личных достоинств и недостатков, а также широту вкусов, архимаг Бенджоу Магамами — убежденный и воинствующий гетеросексуал. Ему не нужны богини, обладающие признаками обоих полов. Да еще и такими выраженными.

Я тянул к себе жопу. Она хихикала своим передним рыжим концом, называемым в простонародьи головой, провокационно дергалась и елозила на фоне какой-то невнятной молитвы, зачитываемой вслух Саякой. У меня были определенные подозрения, что молитва заупокойная, от чего не возражалось совершенно.

— А ну прекратить! — рявкнул старый мудрый Одай Тсучиноко, стуча какой-то деревяшкой мне по голове.

Деревяшка была тяжелая, а удар приличной силы, поэтому я прекратил тянуть чужой зад для того, чтобы с великою обидою взглянуть на старца. Тот был настроен серьезно — брови хмурились, лысина жмурилась, а лицо выражало праведный гнев вполне высокого уровня. Деревяшка, похожая на биту для крикета, угрожающе покачивалась над моим челом.

— Одай-сама, — решил я пойти путями дипломатии, — Вы чего?!

— Мач, паскудник, ты же хочешь с ней тоже самое, что и с теми двумя проделать? — зарычал в общем-то просто прекрасный дед, но в данный момент явно замысливший по отношению ко мне большую подлость.

Жопа насторожилась. Я это чувствовал пальцами, даже не думающими отпускать добычу.

— А как еще, по-вашему, мне хоть как-то компенсировать то, во что я вляпался на пустом месте?! — огрызнулся я, — Кроме того, она меня хотела обмануть! А затем пыталась убить! А теперь подставила!

— И это повод дурной девчонке последние мозги выбивать?!

Жопа запаниковала, но держал я её крепко. Саяка начала читать молитву громче, наверное, чтобы заглушить звуки из-под копны рыжих волос, а если повезет, то еще и деда. За что и получила по кумполу тоже.

— В общем, Мач-кун, слушай, — лязгнул голосом старик, которого я сам, по доброй воле признал своим оябуном, — Ты уже много хлопот доставил, но я с этим смириться могу. Но если ты и дальше будешь своей способностью направо и налево девкам мозги корёжить, то я за себя не отвечаю! Ладно та демоница, она виновата! Ладно, лисица с кошкой — ты их убивать не хотел! Но эту рыжую за такую малость?!

В процессе выговора зад Тами Мотоцури, обтянутый вполне целомудренными, хоть и тонкими шортиками, сжимался всё плотнее и плотнее. До девушки начало доходить, что я не собирался её просто отшлёпать за «плохое» поведение, а почти устроил нечто жуткое (вон как ведьма радостно молитву заупокойную читала!). Теперь гномка обреченно (или облегченно) обмякла, развалившись на полу.

— Ладно, — вздохнул я, слегка шлепая по тылу рыжей, — Спорить не буду. Да и не нужна она мне. Пусть катится на все четыре стороны, только чтобы я её больше не видел.

— А не выйдет! — злобно ухмыльнулся расслабившийся старик, приступая к рассказу истории, прерываемой лишь едва слышными завистливыми всхлипами Кинтаро. Последнего понять можно было — если Саяка, моя давняя спутница, была просто приятной с виду худощавой девицей с копной русых нечёсаных волос и шкодливым выражением лица, то вот Тами Мотоцури, отдавшаяся мне «душой и телом» в процессе убегания от голема архимага, представляла из себя самую настоящую секс-гранату спортивного типа. Маленькая и юркая, она была гордой обладательницей как упругого бюста третьего размера, так и серебряного класса «мастер-копейщик» аж 47-го уровня. Про шикарные волосы и миленькое личико с огромными серыми глазками и говорить не приходилось. Жаль только, что в этом практически идеальном теле обитал разум не только маленький, но и еще более ушибленный, чем у Саяки, что показатель.

История оказалась несложной, но интригующей. Старый обряд «отдать себя во власть достойного мужа» практиковался издавна. Девица, страдающая от неразделенной любви, вполне могла прилипнуть таким образом к любому кавалеру на остаток жизни, если тот, конечно, согласится. Также подобный ход конём часто применялся на Фиоле в ряде других случаев, обычно тогда, когда девушка находилась в серьезном затыке, а мимокрокодил весь из себя потенциальный спаситель. Несмотря на то, что она по факту добровольно лишала себя свободы (а принудить к подобному шагу считалось огромным позором. Обман враз вскрывался жрецом любого бога в прямом обращении), дивиденды, чаще всего, это сулило немалые. Худшим вариантом был, конечно же, эпизод, в котором девушку оставляли в качестве служанки, которую нужно было лишь кормить и заботиться (общественное мнение бдит!). Средним и самым распространенным вариантом было, если юноша благородный, основание побочной ветви рода, подчиненной основной. Лучшим и идеальным — самый настоящий замуж.

Проблема, обозначенная Тсучиноко передо мной, была сложна и многогранна — раз я сказал «да», то теперь должен буду взять всю ответственность за рыжую и подлючую Тами Мотоцури на свои хрупкие плечи, позволив ей находиться рядом.

— А что, я не могу её отправить в какой-нибудь эпический квест за могучим лутом? — поднял бровь я, вновь вызывая на себя град уничижительных и обличительных взглядов. Лишь одна Саяка одобрительно мотала головой, заставляя едва не пускать скупую мужскую слезу — страшненькая, худенькая, дурная… зато всегда за меня! Не зря я её спасал, ой не зря!

Бабах!

— Да прими ты уже, в конце концов, на себя ответственность! — разъярился дед, — Будь мужиком! Тебя никто за язык не тянул!!