Время шло. Ничто не толкало меня в бронированную спину. Не заставляло вибрировать одетое на мне железо. Не гудело в голове. Я терпеливо стоял, сжимая голову нетерпеливо шевелящейся гномки. Взрыва не было. Да что у него там, порох отсырел?

— Да что у тебя там?! — наконец, не выдержал я, отпуская на свободу рыжую малявку и разворачиваясь.

Старик спокойно сидел на шконке, курил трубку и смотрел на нас вредными глазами человека, наслаждающегося мелкой пакостью. Вот гад.

— Вот гад! — звонко и пискляво заметила рыжая гномка с вспотевшими ушами.

— А я смотрю, вы стоите и стоите…, - проворчал дед, — Молча так. Хорошо было. Вот и стояли бы дальше.

Выразить своё праведное возмущение у нас не вышло — в этот момент раздались крики, вопли, брань, затопотало множество ног, а через минуту у клетки стояла толпа-не-толпа, а целый табун запыхавшихся и максимально встревоженных людей небедной одетости. Люди волновались лицами и животами, сжимали свои ручки, дёргали за доспехи стражников, возившихся с замками. Один из внезапно припёршихся был вполне себе упитанным гномом, наверное, даже главным тут, так как орал на стражников в основном он. Количество заискивающих улыбок, обрушившихся на наш коллектив, было вообще каким-то ненормальным. Стоило ничего не понимающим представителям правопорядка отворить наши застенки, как вся эта толпа ломанулась внутрь, дабы заискивать, говорить ласковые слова, и пытаться нас вывести наружу под ручки. От последнего мы активно отбрыкивались все, кроме Одая Тсучиноко, нацепившего на своё престарелое лицо крайне характерную гримасу отстраненности.

Курлыкающие эльфы, гномы, люди и прочая гадость, шумной, но оперативной толпой доставили нас в роскошный городской особняк, устроив нечто вроде фуршета, сдобренного многочисленными извинениями. Когда наши уже стали робко и осторожно психовать матом из-за обилия этих самых славословий, Одай взял огонь на себя, дав нам возможность спокойно пожрать, давясь деликатесами и любопытством. Затем, спустя каких-то пару часов, мы уже вышли из гостеприимного особняка и, окруженные почётным караулом местной стражи порядка, дошли до родимой Читозе. Затем Одай надавил на тапку газа и джипопагода оперативно покинула Кронпорт.

— А это что такое? — непонимающе спросила Саяка, сунув нос в гостиную комнату Читозе.

— Гм, такое впечатление, что деда ограбили, — задумчиво проследил я за её взглядом, — Только наоборот.

Действительно, вся гостиная была забита большими и маленькими коробками, перевязанными бантиками. Даже несколько букетиков цветов стояло. Места в комнате не было.

— Вот и займитесь полезным делом, распаковывайте! — гаркнул нам оябун, к которому с самыми нехорошими мыслями, крупно написанными на лице, подбирался Кинтаро.

Вообще, парень-кремень! Будь я на его месте, то давно бы уже посвятил всего себя попыткам выдавить из гадкого деда его бурную и таинственную биографию, но Кинтаро был воспитан в других традициях. Скрипел зубами, держался, давил в себе благие порывы, закаляя характер, но тут уже сдался, начав клевать старшего родственника в лысую голову неудобными тому вопросами. Дед привычно отгавкивался, потихоньку ведя Читозе по ухабистой и неровной дороге.

Мы же, больше озабоченные освобождением места, распаковывали коробки, коробушки и коробищи. В них лежали разные полезные мелочи, вроде ярких кимоно, блестящей обуви из редкой кожи какой-нибудь неудачливой твари, пара почти игрушечных, но богато отделанных мечей, конфеты, много алкоголя с разными захватывающими этикетками, а также очень неплохой енот в виде чучела. Одна коробка была прямо ух какая внушительная, поэтому я, недолго думая, сорвал с неё бантики и бумагу, а затем заглянул внутрь.

— Кинтарооо…, - голос у меня был немного охрипший, наверное, с сильного удивления, — Тут для тебя кое-что есть! Срочно принимай!

Младший Тсучиноко перестал клевать дедову печень на краткий миг гарантированного удовлетворения любопытства, от чего и встал возле меня, раскрыв клюв. Ну, не удивительно. В коробке лежала внучка.

Да, та самая, которая синеволосая волшебница из таверны, так неаккуратно подставившая зад под мою ладонь. В том же самом обнаженном состоянии, которое слегка скрывали бантики синего цвета и ленточки голубого, фиксирующие оную деву в позе неподвижного подарка. Но не мешающие её оценить.

— Срамота-то какая, — с удовольствием оценил я, мысленно хваля себя за то, что продолжаю ходить в доспехе, как и Саяка в своем наряде, — Это точно тебе, Кинтаро. Бери её.

— Умм!! ММууММ!! — завращалась испуганно девушка, то ли в попытках прикрыть недопустимо обнаженное, то ли просто из-за любви к искусству. Голой она выглядела чуток повзрослее, чем в одежде, поэтому вызывала у меня лишь искреннее желание отправить оную учить уроки. Правда, огоньки, загоревшиеся в глазах послушного, умного и слегка нервного Кинтаро, явно сигнализировали о том, что подарок ему «пригодицццо». И очень скоро.

Не моё дело. Не мне подаренному коню я вообще никуда смотреть не буду!

— Отставить разврат! — завопил подкравшийся сзади оябун, уже остановивший машину, выделяя нам по подзатыльнику, — Отпустите её!

— УмммМу! — лихорадочно закивала девочкодевушка, — ММуууМММУУ!!

— Ну, если дедушка так говорит…, - протянул Кинтаро, слегка туша волчий блеск в глазах, — …и если он даст посмотреть мне свой магикон…

Пенсионер схватился за сердце, а его внук принялся пожирать взглядом хорошо зафиксированную девушку, от чего та вертелась, издавала непотребные звуки и вообще всячески боялась за своё целомудрие. Мои же два несчастья вовсе не думали проявлять знаменитую женскую солидарность, вместо этого злобно советуясь друг меж другом о том, какой именно фиксаж для подарка подойдет мальчику больше всего. Разумеется, я понимал, что это всё игра, которую ведёт вконец задолбавшийся тайнами деда внук. Ну, процента на 73. Остальные 27 легко списались на силу юности Кинтаро, которая давненько уже не получала выхода.

Старик Одай чувствовал себя как уж на сковородке или обезьяна, перед которой поставили выбор — идти к красивым, умным или классным. Предприняв несколько совершенно провальных попыток впарить упёршемуся внуку свой собственный компромисс, дед психанул и прибег к репрессиям и приказам, теряя тем самым много очков рейтинга в глазах потомка. В результате, злой как сатана дед таки выцыганил у Саяки какие-то старые ношенные тряпки, развязал внучку со сложным именем, заставил её напялить на себя эти тряпки, а потом элегантным пинком отпустил на волю. В лес.

А потом беспомощно заморгал, когда увидел рядом с ней Кинтаро, решительно выдвинувшего челюсть и с огнем во взоре. Внучка аж присела от такого развития событий, но до неё никому не было дела!

— Уважаемый дедушка! — твердым голосом начал Кинтаро, — Я всю свою жизнь был почтительным внуком и всегда прислушивался к вашей мудрости, но наша поездка, даже в моих неопытных глазах, совершенно не похожа на простое посещение бабушки и тётушки! Не хочу больше блуждать в неведении! Либо вы объясняете своему бедному внуку всё здесь и сейчас, либо он пойдет своей дорогой в этой жизни!

Гм, а парень долго держался. Я бы подобное устроил в тот момент, когда дед из ниоткуда притаскивает двух балбесов золотого класса и на голубом глазу принимает их в банду!

Тсучиноко старший соскочил с приступки Читозе, подошёл к Кинтаро вплотную, давя его взглядом. Парень выдержал, даже не моргнув! Дед сокрушенно вздохнул, сжимая кулаки, а затем, бодро подхватив полностью офигевшую от такого поворота событий Внучку, понёс её назад в Читозе. Забравшись на приступку, дед смерил ошарашенного до крайней стадии внука взглядом, а потом рявкнул:

— Что стоишь?! Поехали!!! Или ты своему слову не хозяин, Кинтаро Тсучиноко?!!

— УМмммММММммыыы!! — отчаянно взвыла девочка-волшебница 35-го уровня, дрыгая в воздухе голыми ногами. Затем, вспомнив, что она вообще-то знает человеческую речь, выдала, — Па! Ма! Ги! Тееее!!!

Лес вокруг сурово промолчал. Видимо, он тоже знал, что делать с подаренными конями, борзыми щенками и синеволосыми внучками.