– Ты лжёшь, – ровным тоном сказала она. – Я не верю ни одному твоему слову. Пусть мой вид не обманывает тебя: хоть я и молода, но Мелисса хорошо учила меня, и я знаю, что таким, как ты, верить нельзя никогда. Всякий знает, что поднявший единожды руку на чадо природы будет навеки отвержен Фериссией! Тебе есть что ещё сказать в своё оправдание?

«В оправдание»? Я опустил взгляд – и увидел, что появившиеся из травы покрытые колючками толстые стебли уже успели опутать мои сапоги и теперь поднимались вверх по голенищам. Друидка, похоже, в самом деле решила судить меня здесь и сейчас – прогнала лесорубов, а теперь собралась учинить расправу над диким охотником. Браво, Максим! Замечательный выход! На всякий случай я начал медленно сгибать правую ногу в колене, чтобы потом было проще выскочить из обуви, оплетённой побегами, и старался при этом не потерять визуальный контакт со жрицей.

– Димеона, послушай… – я юлил, под взглядом немигающих серых глаз чувствуя себя всё более неуверенно. – Всё это, конечно же, так, но в землях диких людей тебе может потребоваться помощь, защита… – (Теперь – рука: я осторожно, миллиметр за миллиметром приближал кисть к карману, в котором лежал маркер экстренного возвращения: антураж антуражем, но мне сильно не нравилось, куда движется наш разговор.) – Вспомни плохих людей, что мы встретили сегодня в городе: если они все станут драться с тобой…

– С плохими людьми я справлюсь и без тебя! – отчеканила девочка.

– Да, но всё-таки…

В этот момент Димеона очень некстати моргнула – и вдруг заметила, что пальцы моей правой руки уже на треть скрылись в кармане куртки.

– Стоять!!! – взвизгнула жрица так, что у меня заложило уши, одновременно с тем совершив ещё один дикий прыжок – на сей раз в сторону. – Стой, не двигайся, кому говорят!

Я сжал маркер в ладони и тоже рванулся куда-то вбок – не думая, рефлекторно. Я поставил на землю правую ногу, одновременно выдёргивая из сапога левую. Оказалось, однако, что корни (или побеги, или как там называется часть растения, которая хватает вас за ногу?) успели уже не только опутать сапог, но и впиться в штанину. Под босую пятку, на которую я приземлился, попала колючка – я взвыл, рванулся, потерял равновесие и стал падать на спину. Прибор выскользнул из моих пальцев и покатился куда-то в сторону.

– Стоять! – в очередной раз закричала друидка, из-под пальцев её брызнули тонкие струи янтарного света.

Я упал навзничь – благо земля оказалась достаточно мягкой, попытался быстро подняться – и не смог, потому что десятки колючих побегов проворно впились в рукава моей куртки. Я рванулся что было сил, выдирая с корнем странную поросль, но освободиться, увы, не смог: колючки – щупальца леса – за пару секунд опутали меня, словно паутина большую муху, так что теперь я лежал распятый и едва мог пошевелиться.

Лесная жрица подошла ближе, возвышаясь надо мной и глядя по-прежнему со смесью ужаса и праведного негодования.

– Вид-дишь? Твои лживые разговоры тебе не помогут! – произнесла она, чуть заикаясь.

Для проформы я дёрнулся ещё несколько раз, но путы, наложенные на меня посланницей леса, были на удивление крепкими. Я закрыл глаза и мысленно застонал – Боже, за что? За что? Второе проваленное задание за два дня – да Аполлон Артамонович с меня шкуру спустит!.. Ещё вчера мне казалось, что быть схваченным бандой девчонок с самодельными луками – верх идиотизма, однако сегодня туристка была и вовсе одна, а я прокололся на том, что не смог подобрать подходящего персонажа для завязывания отношений. Интересно, куда меня сошлют теперь? Пасти гоблинов? К арабам? В Библейский?[2] Мои стенания были прерваны голосом проповедницы – торопливо отжмурившись, я увидел, что девушка по-прежнему стоит надо мной и смотрит на меня с прежним страхом.

– Что-что?

– Я спрашиваю: тебе есть, что ещё сказать мне, о, охотник из диких земель? – произнесла друидка по-прежнему с дрожью в голосе.

Я пригляделся к ней повнимательней – и увидел, что, несмотря на моё поражение, она по-прежнему ужасно боится: подвижная мимика не позволяла ей скрыть испуга, да и пальцы заметно подрагивали. «Чёрт возьми, сколько ей лет?» – спросил я себя. Картина перепуганной, несмотря на собственную победу, проповедницы была настолько комичной, что я почувствовал настоятельную необходимость хоть сколько-нибудь подбодрить это доверчивое создание:

– Нет-нет, ничего. Ты можешь приступать.

Повисло молчание. Губы девушки побелели.

– К че… К чему? – наконец, слабым голосом спросила она.

«Господи, а я-то откуда знаю?!» – подумал я, однако вслух произнёс:

– К тому, к чему следует. Ты поймала охотника диких людей. Полагаю, Мелисса научила тебя тому, что полагается делать с такими, как я?

– Ме… Мелисса? – одними губами спросила друидка, отступая на шаг.

Теперь, когда мой спонтанный побег сорвался, жалкий вид лесной жрицы несколько отрезвил меня, и перспектива мучительной смерти уже не казалась настолько пугающей: за два года в здешней аспирантуре успеваешь привыкнуть ко многим вещам. Боялся я другого: с маркером или без, но через пару минут я попаду на ковёр к шефу, и вот тогда мне действительно не поздоровится. Димеона была меньшим из двух зол – настолько маленьким и несуразным, что торговаться за свою жизнь было бы попросту глупо.

– Не бойся, – чтоб подбодрить наивную проповедницу, я улыбнулся самой недвусмысленной из всех улыбок, на которые был способен мой персонаж. – Уверен, твоя наставница будет довольна узнать о том, как у тебя всё получилось.

Девчонка медленно пятилась, выставив перед собою руки словно бы для защиты. Это было уже чересчур.

– Да что с тобой? Димеона, не бойся! Уверяю тебя, ты меня надёжно поймала, и я ничего не смогу тебе сделать, даже если постараюсь. Ты можешь не торопиться и сделать всё как следует, – поскольку нимфа по-прежнему мялась, я подмигнул ей и добавил: – Уверен, со временем из тебя получится жрица, во всём похожая на Мелиссу.

Друидка остановилась. Развела руки в стороны. Крепко зажмурилась. Глубоко задышала. «Ну, вот и всё, – с тоской подумал я, закрывая глаза. – Надеюсь, в этом секторе умирать не так больно, как у нас, в Русском?…»

Достаточно долго я созерцал темноту, слыша лишь собственный пульс да шум ветра в листве. Наконец, до меня долетел шёпоток нимфы, и хватка сжимавших меня лиан вдруг ослабла. «Как, и всё?» – подумал я, раскрывая глаза.

Димеона сидела рядом со мной на корточках и с прежним страхом вглядывалась в моё лицо.

– А откуда ты про Мелиссу знаешь? – спросила она громким шёпотом.

– Ты сказала, – тоже шёпотом ответил я.

Друидка сопела.

– Только ты про лесорубов никому не рассказывай, ладно? – попросила она.

Я захлопал глазами, переваривая услышанное, – девочка выпрямилась и отступила назад.

– Только если ты опять соберёшься выкинуть что-то из своих охотничьих штучек, я… Я… Я сумею за себя постоять, ясно?! – произнесла она скороговоркой, пока я садился, стряхивая с плеч и коленей остатки пожухших и скорчившихся колючек.

– Ты что, отпускаешь меня?

Друидка затрясла головой.

– Я правда могу идти?

Лицо нимфы вытянулось:

– Идти? Куда?

– Э-м-м…

– Ты разве мне не поможешь? – Димеона захлопала глазами. – Или, может быть, ты обиделся? Ну, не обижайся, пожалуйста! Просто я тебя напугалась – аж сразу мороз по коже, я ведь никогда прежде не встречала охотника. Мелисса говорит, вы все страшные – ну, я не знаю, может быть, ты хороший, но только Мелисса мне так сказала. Но ты не думай, ты если начнёшь вдруг охотиться, я уйду – я сразу уйду, и охотиться один будешь! А, Даффи… А как ты будешь мне помогать?

Сказать, что я обалдел, – ничего не сказать. Я тупо смотрел на друидку, опять уже усевшуюся на бревно и с искренним интересом ожидавшую моего ответа, и чувствовал, как задание, которое я по всем понятиям провалил, превращается в балаган.