– Димеона! – позвал я.

Ответом мне было молчание. Вздохнув, я прикрыл глаза и начал уже вспоминать, как пользоваться полевым когитометром, но тут молчавший до сих пор Даффи настойчиво напомнил мне о своём существовании. В удивлении подняв веки, я позволил охотнику оглядеться – и вдруг понял, что трава в дальнем углу полянки чуть заметно примята, а ветви кустарника в той стороне осторожно разведены в стороны. Усмехнувшись, я поблагодарил своего персонажа, отвязал лошадь и, закрепив поводья у стремени, хлопнул по боку, отпуская. Конь заржал и затрусил в сторону Вебезеккеля, а я двинулся по следам Димеоны.

Возможно, причиной тому была хроническая усталость, отступившая, едва мне открылась перспектива совершить обстоятельную лесную прогулку. Возможно, виной всему было спавшее напряжение, когда Аполлон Артамонович объяснил мне, что происшествие, которое я считал концом света, было не более чем простой неприятностью. Возможно, виною всему был Даффи, которому я, наконец, позволил вырваться на свободу, но только в этот момент я почувствовал, что это задание начинает мне нравиться. Мне не нужно было постоянно думать о сценарии, подталкивать тут, сдерживать там, отличать мелкие огрехи от больших изменений и, оставаясь в тени, пытаться координировать все скрытые силы Сказки. Всё, что от меня требовалось, – это быть рядом с девушкой, от которой волшебники ждали Содома и Гоморры, но которая, на мой взгляд, была просто большим ребёнком, принявшим чужие грехи чересчур близко к сердцу. Разумеется, я понимал, что легко в этот раз не будет. Возможно даже, что потом на меня повесят всех псов, но пока я впервые за всю свою сказочную карьеру мог позволить себе не быть агентом, действующим по чётко прописанным правилам, а расслабиться и получить удовольствие от роли здоровяка Даффи, краем глаза присматривая за вверенным мне нерадивым созданием. Отдавшись на волю этих приятных, в общем-то, мыслей, я брёл через лес, по встречающимся то тут, то там незаметным знакам отмечая маршрут своей подопечной, и, кажется, напевал что-то на грани слышимости. Вокруг меня был лес, и лес плыл мне навстречу.

Какое-то время я двигался по следам Димеоны, что расходились пьяной спиралью от места, где мы расстались, и вели во все стороны сразу. Девчонка то устремлялась к Вебезеккелю, то разворачивалась и бодро шла в противоположную сторону, а то и вовсе петляла по лесу без какой-либо ясной цели. Наконец, когда я уже начинал беспокоиться – нимфа двигалась быстро, и догнать её оказалось непросто даже для здоровяка Даффи, – следы вывели меня на широкую просеку, хранившую признаки недавнего бегства.

Бежали большие перепуганные животные, а в лесу трудно представить себе животное более неуклюжее, нежели человек. На тропе валялись картуз и потухшая сигарета, а рядом в землю воткнулся топор – его то ли метнули в кого-то, то ли бросили, то ли выронили и не стали подбирать. Человеческие следы дополнялись звериными: нечто сначала преследовало беглецов, а потом возвращалось обратно. Насчёт вида животного я не был уверен: явно большое, тяжёлое, возможно, с медведя, но только не он… Может, тигр? Тоже нет, да и не водятся они здесь. Трава медленно распрямлялась – похоже, что сцена произошла меньше четверти часа назад. Олухи-лесорубы зацепили берлогу? Чушь! Я, скорее, поверю, что моя ненормальная леди призвала фамильяра – с неё станется.

На всякий случай сняв с плеча лук, я осторожно пошёл вдоль просеки и вскоре услышал громкий плач, а потом увидел в отдалении свою подопечную. Девушка сидела на очищенном от веток стволе и рыдала очень горько, словно мир, который она так любила, погиб и с этим ничего нельзя было поделать. Ни медведей, ни прочей живности поблизости не наблюдалось – благо Даффи был экспертом в подобных вопросах. Убрав лук за спину, я осторожно приблизился и сел на бревно рядом с девушкой.

– Ну-ну-ну…

Я положил руку нимфе на плечо – та с готовностью уткнулась мне в грудь, словно я был её давешним приятелем, и принялась реветь в два раза усерднее. Мне оставалось лишь гладить защитницу леса вдоль лопаток и ждать, когда слёзы кончатся, ибо что тут скажешь? Было даже немного обидно: бумага и пиломатериал нужны всем на этой планете, вот только успокаивать наивное существо почему-то выпало мне. Наконец, Димеона пригрелась и понемногу затихла. Высоко в листве пели птицы, и картина обнявшихся оперативника и туристки, должно быть, выглядела идиллической. Я почувствовал себя неудобно и, как мог деликатно, убрал руку со спины девушки.

Нимфа медленно подняла голову и уставилась на меня зарёванными глазами, словно бы силясь вспомнить, кто я такой.

– Всё в порядке, – сказал я на всякий случай. – Они ушли, ты их прогнала.

– Прогнала?… – Димеона хлопнула глазами – раз, другой – и вдруг приняла вид виноватый до ужаса: – Ой, Даффи!.. Прости. Понимаешь, я собиралась ждать тебя там и я дождалась бы, но потом я подумала…

– Всё в порядке, – махнул я рукой. – Главное, что с тобой ничего не случилось.

– Не случилось… – друидка вздохнула, отведя взгляд. – Ой! А ты? Ты поговорил со своими богами?

– Поговорил, – кивнул я, сам удивляясь тому, насколько естественно это прозвучало – Даффи, похоже, понятия не имел о том, что такое смущение. – Я поговорил со своими богами – им угодно, чтобы я помогал тебе, Димеона.

– Помогал мне?… – брови юной жрицы приподнялись. – Разве тебе ведомо слово Фериссии?

– Нет, – ответил я, лихорадочно соображая, что же я могу сказать дальше, чтобы напроситься на совместный квест, но тут Даффи, о манерах которого я как-то забыл, громко кашлянул и добавил: – Зато я знаю законы леса и диких людей, ведь я – охот…

«Молчал бы!» – запоздало подумал я, зажимая себе рот ладонью.

Дальнейшее произошло очень быстро. Только что нимфа сидела вплотную ко мне – и вдруг одним диким прыжком оказалась на расстоянии нескольких метров: ноги в боевой стойке, руки выставлены вперёд, пальцы сплетены в незнакомые мне, но явно магические фигуры, глаза горят гневом и ужасом одновременно.

– О… Охотник?! – дрожащим голосом переспросила друидка. Её пальцы плясали, и по тому, как закололо вдруг мои собственные ладони, я понял, что дело – дрянь: у Димеоны на уме опять было колдовство, и размениваться по мелочам она явно не собиралась. – И ты смеешь сидеть здесь предо мной и плести свои лживые разговоры?!

– Димеона, я… – я поднялся.

– Сидеть! – друидка попятилась. – Стоять! Стой там, где стоишь, и не вздумай чего-нибудь выкинуть, или я… Или я за себя не ручаюсь!

Всё это по-прежнему было сказано голосом перепуганной девочки – я послушно замер, ибо хорошо понимал, что в таком состоянии она действительно способна на всё. «Господи, ну, почему я не пошёл паладином? – воззвал я мысленно. – Или жрецом? Или магом? Был бы сейчас такой хороший добренький маг: деревья бы там любил, рыбок, птичек…»

– Димеона, послушай… – забормотал я вслух, понимая, что времени на объяснение у меня не очень-то много. – Видишь ли… Ну, я правда хотел бы помочь… Провести тебя к диким людям… Ну, чтобы ты могла там ходить, проповедовать…

– Ты лжёшь! – девочка наконец сумела взять себя в руки и теперь старалась говорить серьёзно, словно кого-то копируя, вот только скрыть дрожь в голосе ей всё же не удавалось. – Как смеешь ты врать мне, Димеоне Миянской, посланнице Мелиссы, верховной жрицы Фериссии, самой Хозяйки лесов?

– Я не вру, – ответил я, тщетно пытаясь вспомнить хоть один типовой сценарий, который подошёл бы и для охотника, и для лесной жрицы. – Я правда хотел бы помочь, э-м-м, и чтобы ты тоже мне помогла… Чтобы ты… Э-м-м… Наставила бы меня… – («Что я несу?!») – Чтобы ты научила… Видишь ли, я причинил природе довольно вреда, и теперь мои боги хотят, чтобы ты помогла мне исправиться… – («Чёрт возьми, и на что я только что подписался?!»)

Димеона изобразила на лице гримасу презрения.