На какую-то долю секунды вновь пришло воспоминание о его лице в последние мгновения драки – чужом, изменившемся лице, полном холодной, властной жестокости; лице, способном внушить страх людям, которые только что бросались на него с ножом. Габриэль упрямо тряхнула головой, прогоняя наваждение, и вновь улыбнулась Филиппу.

Нет, ей не хотелось пить. Она была пьяна и без этого, пьяна адреналином недавнего боя, и в искрящемся, возбуждающем напитке действительно не было горькой примеси страха.

Потому что рядом был Филипп.

Потому что гнев действительно был сильнее страха.

Потому что она никогда не чувствовала себя более живой.

Музыка на танцполе – один из популярных последний месяц ремиксов реггетона – орала так, что все соседи печально известного ночного клуба давно уже либо съехали, либо обзавелись патентованными затычками в уши. Но спрятанный в глубинах второго этажа кабинет, просторный и по-испански ярко-контрастный, был настоящим оазисом тишины посреди ревущих децибел.

Рамон Рохо, хозяин кабинета – а также владелец самого «Diablo latino», еще целой сети ресторанов и пивных, нескольких одиозных притонов и одного футбольного клуба, – умел добиваться того, чего хотел, даже если этим желаемым была попросту тишина посреди дискотеки.

Темноволосый мужчина средних лет, со слегка одутловатым лицом, на котором отпечаталась его склонность к неумеренной еде и возлияниям, Рамон держал свое тело с надменной уверенностью уличного бойца, привыкшего к победам; и сейчас, на виду стоящей перед ним пары, Рохо еще сильнее подбавил угрозы в свою позу и осанку.

Их было двое: тощий, жилистый паренек с дергаными манерами неврастеника и девчонка-блондинка, на лице которой не слишком прослеживалась работа мысли – в ущерб туповатой, упрямой злости. Было видно, что их соединяют романтические отношения, но это, скорее, было дополнительным осложнением.

Они не были похожи на посредников в серьезном деле – и, между тем, именно этими посредниками и назвались.

– Я проверил, вас действительно прислал не Хорст, – неохотно уточнил Рамон, и парочка перед ним синхронно и виновато замотала головами.

– Нет, – блондинка осмелилась подать голос первой. – Мы же уже объясняли, что представляем интересы… другой партии.

Рохо, многолетний глава байкерской группировки под претенциозным и говорящим названием «Desperados», «отчаянные», редко имел повод чувствовать себя озадаченным. И все же сейчас он действительно испытывал эту редкую для него эмоцию.

Неделю назад произошло нечто необычное и неслыханное: у него попросили встречи посланцы соперничающей группировки, Ангелов Ада, чье упоминание – конечно, не считая соединенных с их именем крепких выражений, – было под строжайшим запретом среди всех подчиненных Рохо.

Глава Десперадос терпеть не мог своего соперника во владычестве над ночными улицами Германии: Бруно Хорст, урожденный немец, беззастенчиво пользовался своими преимуществами, оттяпав у «Отчаянных» все то, до чего смогли дотянуться его загребущие руки. Ходили слухи, что Хорст умудрился поладить даже с, в общем-то, неподкупной полицией Берлина, уговорив их закрывать глаза на некоторые не слишком страшные провинности своих буйных подчиненных.

Но сейчас двое этих подчиненных вновь стояли перед ним; они выполнили свою часть сделки, дав ему информацию о действиях Хорста, – и теперь ожидали отчета об ответной услуге. Рохо действительно сделал то, что от него хотели, – но он остался осторожным, послав на задание не своих «отчаянных», а попросту одну из уличных банд, страстно желающих влиться в байкерское братство.

– И с кем же мне предстоит иметь дело, Блонди? – Он сцепил руки под подбородком, нарочито снисходительно щурясь на девчонку. Уловка не подвела: она вспыхнула, гневно сверкнув глазами.

– Называйте меня…

– …Любое другое имя придется заслужить, – оборвал ее Рохо, без особых усилий перекрыв своим властным тоном любые попытки возразить. – Итак?…

– У вас есть информация для нас?… – Девчонка вновь оказалась решительней своего возлюбленного, пусть и было видно, что попытка сохранить самообладание стоила ей усилий. Рамон неопределенно хмыкнул, воззрившись на ее хмурое лицо. Здесь была тайна… а чужие тайны он не любил.

Впрочем, Рамон Рохо тоже имел свой темный секрет. И этот секрет состоял в том, что Рамон не был уроженцем Латинской Америки, как большинство его подчиненных. Нет, родиной Рохо была континентальная Испания, чьими цветами испокон веков являлись алый и желтый – золото и кровь. «Отчаянные» считали его акцент, его университетский испанский, забавной причудой босса – но он был плотью и кровью своей страны. Он не боялся крови и с легкостью наживал золото. И сейчас он смотрел на двух людей, стоящих перед ним, и думал, что же являлось их мотивом, их движущей силой; что стояло за стремлением продать – предать – Бруно Хорста?…

– Есть, – медленно ответил Рохо, не отрывая взгляда от лица девушки. – Я отправил ребят его пощупать.

– И?… – Она чуть подалась вперед, и Рамон тут же подметил, как неловко переступил с ноги на ногу ее товарищ. Этого парня не было с ней в прошлый раз – и сейчас он явно чувствовал себя не на месте в этом кабинете; он не выглядел предателем, он просто был влюблен – и был готов идти за светловолосой девушкой туда, куда она покажет.

– И он до сих пор цел, – почти весело проинформировал Рохо наглую девчонку. – Смелый парень, умеет драться.

Блондинка вспыхнула; в ее глазах мелькнула неподдельная злость, которая не укрылась от внимательного взгляда хозяина кабинета.

Рамон был испанцем: он знал, что такое месть. Он смотрел на эту девушку – и понимал движения ее души. Месть была лучшим мотивом, чем деньги: деньги приходили и уходили, они рассыпались сквозь пальцы, они служили лишь для того, чтобы установить власть. Месть была совершенно другой историей: она была… удовольствием.

Он улыбнулся белобрысой девчонке, такой непохожей на любимых им испанок; ему нравился ее дух.

– И это все? – Девчонка сжала руки в кулаки, и эта несдержанность позабавила Рохо, заставив его еще сильнее укрепиться в своей догадке.

– Пока – все, – отозвался он, переводя взгляд на молчаливого парня. В первый раз их тоже было двое, но состав был другим: эта вспыльчивая блондинка – и еще одна девушка, со светлыми, почти серебристыми волосами, необычно внимательная, с пристальным взглядом почти прозрачных глаз. Из всех троих она была единственной, кто его не боялся… но Рамон с удивлением поймал себя на мысли, что не может вспомнить ее лица. Он отчетливо помнил, что девушка показалась ему красивой – и умной, резкой в суждениях, проницающей самую суть вещей; именно она и убедила его пойти на сделку, испытать действием их намерения… и все же ее имя и лицо ускользали из памяти, не желая приходить на зов. – Или у вас есть еще предложения?…

Он не спросил про ту, третью; подобный вопрос был ниже его достоинства.

Его забавляло то, что за Ангелов Ада, поддерживающих брутальный и суровый имидж, сейчас говорила женщина. И пусть сами Ангелы имели мало отношения к происходящему – факт оставался фактом, и Рамон находил странное удовлетворение в том, как низко пала организация Хорста. Пожалуй, еще немного, и вместо «цветов» байкеров они начнут крепить на кожанки радужные нашивки.

– Есть, – неожиданно отозвалась девчонка, впервые улыбнувшись с искренностью. – И, я думаю, вам понравится наш план.