Закончив с заявлением, Лиза быстро перевернула лист, подняла глаза и заметила, что все студенты грустно смотрели на неё.

Вдруг открылась дверь, и в проёме возник Капранов.

– Елизавета Александровна, можно вас на пару слов? – обратился он.

– Николай Петрович, у меня экзамен, извините, – ответила Лиза, не глядя в сторону доцента.

Затем она строго обратилась к студентам:

– Кто готов отвечать?

Учащиеся, как один, склонили головы в свои листочки, делая сосредоточенный вид.

Капранов вошёл в аудиторию, окинул всех взглядом, задержался на Лизе, которая сидела за столом, словно статуя, сложив руки поверх перевёрнутого листка и устремив отсутствующий взгляд в дальний угол аудитории.

– Мне нужно с вами поговорить, Елизавета Александровна, – тихо, но с напором произнёс Капранов, приблизившись к столу и нависнув над ней.

– Экзамен закончится через полтора часа, возможно, раньше. Вы сможете со мной поговорить в преподавательской, Николай Петрович! – ровным голосом произнесла Елизавета.

Капранов был в бешенстве. Лиза второй раз унизила его прямо перед студентами. Желваки заходили на его лице. Он резко развернулся и вышел вон, громко хлопнув дверью.

В аудитории воцарилась мёртвая тишина. Слёзы наворачивались у Лизы на глазах, но плакать было нельзя! Не здесь, не перед студентами…

Вдруг девушка, сидевшая за первой партой, спросила:

– Вы из-за него увольняетесь, Елизавета Александровна?

Этот голос вернул Лизу в реальность:

– А? Что? – она не слышала полностью вопроса, до её слуха дошло только обращение к ней по имени-отчеству.

– Вы из-за него увольняетесь? – повторила вопрос девушка.

Лиза взяла себя в руки и постаралась ответить строгим голосом, чтобы пресечь дальнейшие вопросы:

– С чего это вы взяли?

Девушка поняла, что к откровенности преподавательница не расположена. Студентка молча кивнула на перевёрнутый листок.

– Продолжайте готовиться к экзамену! – строго велела Лиза, встала из-за стола и подошла к окну.

На улице была зима, шёл пушистый снег. Вдруг Лиза вспомнила, как они с Аминой однажды катались на университетской горке вместе с ребятишками из школы по соседству. Кто-то из детей им даже пару раз позволил прокатиться на санках. Предательская слеза всё-таки пробежала по щеке. Лиза постаралась незаметно её смахнуть.

Конечно, ей было жаль своих трудов, и к университету она прикипела, да и студентов тоже жалко бросать среди года, но дальше не может так продолжаться. Слишком уж далеко зашёл Капранов. Оказывается, всё на кафедре про них всё знали. Всё, даже студенты, всё, кроме само́й Лизы…

Пока в одной аудитории шёл экзамен, а в другой из угла в угол метался бешеный Капранов, который придумывал, каким ещё способом вызвать Елизавету на личный разговор, по коридору кафедры «Востоковедения» прошёл высокий брюнет в дорогом пальто и костюме. Мужчину здесь никто не знал, ну почти никто… Незнакомец вошёл прямиком в кабинет заведующего кафедрой, а спустя пятнадцать минут вышел…

Экзамен подходил к концу. Почти все студенты уже покинули аудиторию. Остался лишь один. Это был достаточно смышлёный паренёк, исправно посещавший все пары. Студент прекрасно ответил по билету, и Лиза уже поставила в зачётку отлично, однако молодой человек уходить из аудитории не спешил.

– У вас вопросы ко мне? – обратилась к нему Лиза.

– Нет, Елизавета Александровна, я лишь хотел вам сказать, что Капранов – урод и псих! Он вас обидел? Вы уходите из-за него? Если так, то я ему…

Елизавета прониклась порывом паренька, но ответила следующее:

– Не стоит, Слава! Я ухожу не из-за него, а из-за себя!

– Значит, вы нас бросаете? Вот так посреди года?

Лиза оставила эти вопросы без ответа. Лишь собрала все вещи со стола и пошла прочь из аудитории.

Студенту Славе ничего другого не оставалось, как молча последовать за ней.

В преподавательскую, однако, Лиза не пошла, а прошла сразу в кабинет заведующего кафедрой.

– Елизавета Александровна, вы что-то зачастили ко мне, матушка? Уж я, старик, грешным делом, стал думать, не влюбились ли вы в меня? – поддел Николай Иванович.

– Вот! – Лиза не обратила внимания на шутку. – Или мне нужно было у методиста оставить?

– Что это?

– Моё заявление на увольнение? Я буду вам благодарна, если две недели отработки вы позволите мне взять за свой счёт. Не могу больше работать на кафедре, где все коллеги следят за моей личной жизнью, словно за сопливой мелодрамой на канале «Домашний»! Даже студенты шушукаются по углам, а Николай Петрович позволяет себе демонстративно врываться ко мне в аудиторию во время экзамена и при всех вызывать меня на разговор, подрывая мою репутацию!

– Успокойся, Лиза! – рявкнул заведующий кафедрой. – Садись, поговорим!

Лиза послушно села.

Здесь снова открылась дверь, и в кабинет вошёл Капранов:

– Елизавета Александровна, вот вы где, а я вас везде ищу!

– Выйди, Николай! – строго приказал заведующий кафедрой.

Капранов не ожидал такого в свой адрес и с гонором вышел. Николай Иванович что-то пробубнил себе под нос неразборчивое, скорее всего, нецензурное ругательство.

– Лиза, я не могу, да и не хочу подписывать твоё заявление! Сейчас ты поступаешь на эмоциях, потом будешь об этом жалеть!

– Жалеть? Жалеть! Я уже жалею, что согласилась на аспирантуру и теперь, оказывается, ещё всю жизнь за неё Капранова благодарить должна!

– Никому ты ничего не должна! – прервал её Николай Иванович. – Капранов здесь ни при чём! В аспирантуру ты поступила сама, никто оценки тебе не рисовал. А то, что он тебя предложил на место Шадриной, так это совпадение! Я и сам хотел с тобой об этом поговорить! Давай так, девочка! Вижу, ты устала и измоталась. Больше даже морально, чем физически! Забирай своё заявление и выбрось, а напиши-ка ты лучше другое, раз писать так любишь!

– Какое? – тихо спросила Лиза.

– Иди пиши заявление на творческий отпуск для завершения диссертации. У тебя будет время отдохнуть, собраться с мыслями, возможно, поездить по стране и найти необходимый материал.

– Но…

– Присылать свои исследования и работы будешь лично мне на почту. Капранова я беру на себя. Всё, иди пиши! С завтрашнего дня ты в отпуске, об остальном не беспокойся. Выйдешь через год, защитишься, а потом решишь, остаёшься ты, или уходишь. Договорились?

Лиза не верила собственным ушам. Всё, что она могла ответить, это:

– Спасибо.

«Дружбу не планируют, про любовь не кричат,

правду не доказывают».

Фридрих Ницше

/Лиза/

До Казани я решила лететь самолётом. Так быстрее! Мне не терпелось поскорее увидеть Амину.

Как только я написала заявление на творческий отпуск, Николай Иванович сразу меня отпустил с отеческим напутствием ни о чём не беспокоиться…

Я не могла поверить своему счастью!

В этот же день созвонилась с подругой и купила билет на самолёт в один конец. Не знаю, сколько придётся мне гостить у Амины и насколько затянется моё исследование. Возможно, мне придётся поездить и по деревням, и по другим городам. Всё будет зависеть от того, насколько богатый материал я смогу собрать в само́й Казани. Всю свою преподавательскую заработную плату я откладывала специально для подобного путешествия. Всех моих сбережений хватит на несколько месяцев. Возможно, устроюсь к Амине в магазин на подработку, чтобы не быть в тягость.

Рано утром мой самолёт вылетает из Москвы, и через несколько часов я уже увижу подругу. Как же я по ней соскучилась! Как же хочется забыть весь этот ужас, который преследует меня последний год. И имя моему ужасу Николай Петрович Капранов!

Родители не удивились такой перемене. Сначала они обрадовались, а когда узнали, что я уезжаю, сникли.

– Лиза, может, ещё немного дома побудешь, отдохнёшь, а через недельку – две поедешь? – спросила мама.

– Мам, понимаешь, боюсь, что Капранов меня и дома достанет. Он не успокоится, точно будет искать встречи. Сегодня проходу мне не давал в университете, никого не стеснялся.