Уже в прошлом году сдала два экзамена на кандидатский минимум английский и философию. Остался только профпредмет, но его сдают непосредственно перед защитой.

До ужина у меня было ещё много времени. Я достала старый дневник. Раньше, до знакомства с Аминой, я вела заметки постоянно. Заносила мысли и впечатления от событий прошедшего дня.

Мама всегда писала такие вещи и меня приучила. Каких только у неё разных рукописных блокнотиков не было! Один – для записи идей, другой – для цитат, третий – для фрирайтинга, четвёртый – журнал успеха, пятый – предварительный материал и т. д. Я уже не говорю о куче исписанных тетрадей-черновиков.

Мама сначала пишет рукопись, а потом садиться набирать свой текст, хотя большинство авторов сразу работают на компьютере. Однако моя мама утверждает, что в рукописи есть душа автора. Когда мысль ложится на бумагу, то оживает. Безусловно, потом при наборе текста многое редактируется и добавляется, а что-то удаляется, но, тем не менее, изначально заложенная душа текста сохраняется.

«Пусть я теряю во времени, зато так я могу писать где угодно, там, где настигнет меня вдохновение. Для этого достаточно иметь блокнот и ручку в сумочке!» – всегда отвечает мама, когда ей говорят, что сейчас так уже никто не делает.

Вот и я лет шесть назад ещё писала дневники. У меня была потребность с кем-то пообщаться о личном. Не всё и не всегда можно сказать маме, хотя с ней мы близки. А бумага – лучший слушатель. Она терпит всё, не перебивает и не навязывает свои советы! Так было до того момента, пока я не познакомилась с Аминой. Эта заводная девчонка стала мне самым близким человеком. Она не только умела слушать, но и всегда озвучивала глубокие мысли, с которыми хотелось соглашаться. Была в ней несвойственная юному возрасту мудрость! Подруга подбадривала меня. Вместе мы постоянно хохотали над какими-нибудь жизненными неурядицами.

Так в свои университетские годы дневник вести я перестала, а вот сейчас вспомнила, что пора возобновить свою старую привычку. Слишком уж много странного и необъяснимого последнее время со мной происходит. Решила записать всё начиная с отъезда Амины.

Иногда бывает так, что мы теряем нить событий, не замечаем очевидного. А вот запишешь всё на бумагу, потом перечитаешь, и картинка складывается.

Я потратила целых два часа, но по событиям дошла только до приключений в Омске. Мама позвала меня ужинать.

***

Новогодняя Москва – это завораживающее зрелище. Весь центр украшен иллюминацией. Если прогуляться вечером от Кремля до храма Христа Спасителя, то может показаться, что вы попали в новогоднее сказочное королевство. Вечер перед Рождеством выдался морозным, но приятным. Тепло одетая Лиза шла в храм вместе с родителями, подцепив папу под руку. Девушка постоянно крутила головой по сторонам, будто высматривала кого. А тот, кого она пыталась увидеть, незаметно следовал за ней на расстоянии десятка шагов.

В храме было много народу. Служба длилась несколько часов. Во время богослужения Лиза чувствовала взгляд «невидимки». Постепенно девушка стала ловить себя на мысли, что она не сосредоточена на молитве, а блуждает в грёзах где-то далеко отсюда. Лизе стало стыдно, а от стыда жарко и душно.

– Мама, я выйду на улицу, мне дурно от духоты, – шепнула девушка.

Софья Васильевна одобрительно кивнула и взяла свечку из рук дочери. Елизавета пробралась сквозь толпу к выходу.

Морозный воздух сразу взбодрил девушку. Голова посвежела. Лиза прогуливалась около храма. Здесь было светло от фонарей и многолюдно. Девушка чуть отошла в сторону, чтобы побыть одной. Она увидела тихое местечко в паре шагов от храма. Туда и поспешила Лиза.

В еловой аллее было тихо, пустынно. Ели были украшены новогодними гирляндами. Елизавета остановилась. Сюда доносилось песнопение из храма. Девушка решила постоять здесь и послушать. Мороз пощипывал ей щёчки, но в целом, Лизе было тепло в мутоновой шубке, пуховой шапочке и таких же пуховых варежках. Через пару секунд девушка почувствовала присутствие «невидимки». Он стоял близко к ней, как тогда в парке, когда удержал её от падения. Лиза не испугалась, наоборот, ждала этого. В этот раз она решила не удирать, а поговорить, ведь тогда он ей ответил.

– Здравствуй! Я чувствую тебя, – тихо сказала Лиза, – но не вижу.

Ответом послужил тёплый южный ветерок, который чуть коснулся её раскрасневшихся на морозе щёчек.

– Кто ты? – прошептала девушка.

Внезапно ветер усилился, с сугроба в воздух поднялись снежинки, закружились в танце и сложились в слово «судьба», которое несколько секунд висело перед Лизой в воздухе.

– Ты ангел или демон? Почему я не вижу тебя?

Девушка почувствовала, как кто-то выдохнул ей в затылок, будто от смешка, а потом внезапно снова подул ветерок, закружил снег, откуда-то взялась вода, всё смешалось в воздухе так, что Лиза почти ничего не могла разглядеть, а потом всё резко прекратилось, и ей в руку опустилась ледяная роза на вид, как настоящая.

– Очень красивая! Спасибо, – сказала девушка.– Как тебя зовут?

Снова глубокий выдох в затылок. А затем на сугробе появилась одна буква, выписанная витиеватым почерком:

Д.

Такая же буква была в рождественской открытке.

– Это ты послал мне открытку?

У буквы «Д» появилась маленькая буква «а».

– Почему ты невидимый? Ты домовой?

И тут Лиза уже отчётливо услышала тихий смех у себя над головой. Он стоял позади. Девушка резко обернулась и вытянула руку вперёд. На вид пустота, но рука Лизы упёрлась в нечто твёрдое, похожее на человеческую фигуру. Елизавета начала исследовать невидимое твёрдое пространство перед собой.

– Ты высокий, – заключила она.

Лиза быстро сняла варежку и продолжила исследование. Девушка потянулась вверх и дотронулась до тёплой и колючей по ощущениям щеки. Провела рукой, а затем ощутила, как что-то такое же тёплое слегка шершавое накрыло её ручку сверху и переместило с тёплой колючей поверхности к чему-то мягкому и подвижному. Губы невидимки подарили ладошке поцелуй!

Лиза замерла от такой нежности. Она вглядывалась туда, где была её рука и пыталась хоть что-то рассмотреть, но ничего не получилось.

– Мы когда-нибудь увидимся? – еле слышно спросила девушка.

В ответ она получила ещё один поцелуй в ладошку.

– Когда?

Снова тёплый ветерок поднял в воздух снежинки, и они превратились в слово «скоро».

А потом волшебство рассеялось. Рука оказалась просто в воздухе, и ничего тёплого она уже не чувствовала. Девушка ещё раз поводила рукой перед собой в надежде снова наткнуться на невидимку, но его уже не было. Словно, вообще, ничего не было. Только тепло поцелуя на ладошке и ледяная роза напоминали девушке, что всё это ей не показалось, что всё это было на самом деле.

– Лиза! Вот ты где! – голос мамы вернул Елизавету в реальность. – Что это у тебя, детка? Какая прелесть!

Софья Васильевна взяла в руки розу, чтобы посмотреть.

– Саша, правда, красивая?

Александр Михайлович лишь кивнул. Лиза ждала вопроса о том, откуда взялась у неё эта роза, и судорожно перебирала в голове все возможные вразумительные варианты ответа, однако ни мама, ни папа о происхождении ледяной розы не спросили. Они просто поздравили дочь с Рождеством и отправились домой.

/Лиза/

Я притормозила у подъезда:

– Мам, вы идите с папой. Я сейчас.

Мама внимательно на меня посмотрела и повела папу домой. Я осталась во дворе одна. Через пару мгновений я снова почувствовала его дыхание.

– Спасибо за вечер! С Рождеством, если тебе это актуально…

На снегу появились слова: «Спасибо. Актуально».

– Как я тебя узна́ю? – спросила я.

И тут я почувствовала, как мне на плечи легли руки, затем эти невидимые руки развернули меня и прижали к большому твёрдому телу, а потом я ощутила тёплое дыхание на губах и… Поцелуй! Тёплые шелковистые губы слегка коснулись моих. С ума сойти!

Мой самый первый поцелуй случился с невидимкой! Я даже имени его не знаю… Поцелуй был коротким, нежным и тёплым. Это было… в точности, как во сне… Мой невидимка отстранился и выдохнул мне в губы шёпотом: