Естественно, столь торжественное событие никто не мог пропустить. Присутствовали большинство знатных и родовитых домов, а те, кто по тем или иным причинам не мог присутствовать лично, прислал кого-то из ближнего круга.
Редко, очень редко корона устраивала такие торжественные и расточительные турниры, как этот. Конечно, время от времени король Рейгар устраивал своим подданным праздники, но некоторые, пусть и немногие, называли его за глаза скрягой, который складывает золото в сундуки и сидит над ними вместо того, чтобы пустить их в дело. Все это было неправдой. Криган знал лучше других, как много сил и средств его отец вкладывал в обновление замков и укреплений, в другие военные проекты, и в пополнение неприкосновенных запасов зерна и другого продовольствия. При этом на строительство и ремонт дорог он не тратил почти ничего. Словно ждал, что в Вестерос вторгнется какой-то могущественный завоеватель и его армиям придется не столько перемещаться туда-сюда, сколько сидеть в глухой обороне. Расспрашивать короля было бесполезно: он говорил много пространных слов о том, что надо быть готовыми, но с каким именно противником готовился воевать, ни разу не сказал. Только зачем-то повторял девиз Старков: «Зима близко».
Но все равно при Рейгаре королевство жило намного лучше, чем при Эйрисе. И немало людей восхваляли его как добродетельного и ответственного правителя. И что, спрашивается, плохого в том, что король держит казну полной? Это намного лучше, чем если бы он спускал все до медяка на сиюминутные прихоти. Святая вера тоже одобряла каждый его шаг, несмотря на то, что он несколько лет официально жил с двумя женами. Об этом они почему-то не вспоминали, а вот о том, что он, наконец, прекратил традицию близкородственных браков — вспоминали очень часто.
Вообще септы и септоны были, пожалуй, единственным направлением, на которое он не жалел расходов.
«У дракона три головы», — говорил он. — «А у звезд, под которыми он летает, семь лучей. Мы должны быть готовы».
Он никогда не упоминал, к чему именно им нужно готовиться. А Криган давно перестал обращать внимание на подобные слова отца. В лучшем случае он узнал бы то, что все равно не мог бы изменить. В худшем оказалось бы то, что он достойный наследник Эйриса Безумного.
По пути из Винтерфелла они сделали несколько остановок, во время которых он не пытался искать Сансу. Он уже сказал ей, что хотел. Сказал, что докажет ей свою преданность. Вот только как это сделать? Сочинить песню? Этого он никогда не умел? Купить что-нибудь красивое? Чужая работа докажет лишь то, что есть у Кригана в кошеле, а не на сердце.
Что он вообще мог сделать? Все, что он умел, это сражаться. Даже знания, которые он получал, почти все сводились к военной стратегии. Кто-то из его близких заметил, что он даже мрачнее обычного, но он отмалчивался. Потом, когда они вошли в Речные земли и перешли Близнецы (взяв с собой многочисленное потомство лорда Уолдера Фрея, желающее попробовать свои силы и подыскать себе партию), он понимал, что должен с кем-то поговорить.
В итоге он остановился на своей матери.
За время пребывания в Винтерфелле королева Лианна, как ему показалось, изменилась до неузнаваемости. Она ожила, стала более расслабленной и даже, можно сказать, беззаботной. Он никогда не видел ее такой счастливой, она постоянно болтала со своим братом. Он даже слышал, что они вместе с лордом Старком планировали поездку на Стену, где она хотела повидаться с младшим братом Бендженом.
Он дождался, пока она не вернется обратно в их повозку. Алли решила заночевать у Старков — она за это время близко сдружилась с Брандоном и Арьей. Значит, они с матерью останутся вдвоем.
Вернувшись, Ночная Королева сразу поняла, что ее сын хочет что-то сказать.
— Криган, что с тобой? Ты еще более взволнован, чем обычно.
— Я… Мне нужен женский взгляд на проблему, с которой я столкнулся.
Мама рассмеялась — в последнее время она делала это все чаще.
— О, сынок, мне так жаль, что очень немногие мужчины пытаются взглянуть на мир с другой стороны. Ладно, — она присела рядом. — Расскажи мне все, мой волчонок.
И он рассказал. О том, что Рейнис проболталась сансе о Мии. О том, что он поклялся доказать, что верен только ей. Вот только не знает, как это сделать.
— Доказать свою преданность… — Лианна задумалась. — Скажи, волчонок, а что ты сам чувствуешь? Я знаю, ты любил Мию. Но ты выполнишь свой долг и будешь соблюдать брачные клятвы. Но способен ли ты оставить свое прошлое позади? Что никогда не будешь оплакивать то, что могло бы быть?
Он уронил голову на руки.
— Я не знаю. Я не могу знать, пока этого не произойдет. Но я хочу быть человеком, который может сказать «да» — и это будет искренне.
— Если ты хочешь доказать кому-то что-то, в чем ты сам не уверен… Для этого нужно нечто большее, чем любые безделушки или красивые слова. Это должен быть жест истинной преданности, что-то, над чем придется действительно потрудиться. Что-то, что можешь сделать для нее только ты.
— И что же? Все, что я умею, это сражаться…
— Тогда сражайся. Ты не планировал участвовать в турнире, но поучаствуй. И победи. И вручи ей корону. Твой отец… Он когда-то поступил так со мной и украл мое сердце короной Королевы любви и красоты. Именно в тот момент я влюбилась в него. И неважно, что было потом…
— Тогда, — Криган нахмурился. — Мне придется сразиться с Эйгоном.
— Может, и не придется, — пожала плечами королева. — Возможно, он проиграет кому-то еще до тебя. Но если нет… Ты должен его победить. У него уже есть сир Лорас… И Маргери тоже. За свою победу он не получит ничего, кроме гордости. А ты будешь сражаться за сердце женщины. Я не знаю, есть ли что-то, что заставляет мужчину сражаться с большим пылом.
Ее слова звучали эхом в его ушах весь остаток ночи и несколько следующих, пока они не добрались до замка Редфлетчей. Знамена с белым щитом, пронзенным тремя красными стрелами и с красным вороном над ним, развевались на ветру. Вокруг бастиона раскинулось целое море шатров, до самого горизонта, куда видел глаз. И он видел как целые вереницы повозок со всем, что могло понадобиться участникам турнира, тянулись в их сторону со всех сторон. Турнирные площадки были расположены ближе к берегу озера, с которого теплые ветры уже согнали туман.
Они с Эггом ехали во главе процессии и сегодня к ним присоединилась тетя Дейнерис, которая приехала вместе с людьми Талли. В своем красном платье с серебряным кружевом она выглядела поистине царственно. Они с Дейнерис всегда были очень близки — как, впрочем и с Дейнис и Шейрой. Все они были изгоями из-за обстоятельств своего рождения. Он — почти бастард, она — результат изнасилования, убившая собственную мать при рождении. Дейнис с Шейрой… они тоже стоили жизни своей матери. Все они хорошо знали, как тяжело всю жизнь носить бремя вины за то, на что они никак не могли повлиять.
— Волнуешься, Дени? — спросил Эгг, продолжая махать толпе встречающих. — Если да, то все, поздно куда-то бежать…
— Это ты можешь бояться, Эгг, но не я, — рассмеялась Дейнерис. — Эдмар… Он старше меня, да. Но за эту луну я поняла, что у него молодое и доброе сердце.
Криган хмыкнул что-то неразборчивое, выражая свою обычную скуку и раздражение. Эдмар Талли был на одиннадцать лет старше Дейнерис и он думал, что такой доброй и красивой девушке, как Дени, не подобало выходить за мужчину намного старше ее — ради каких-то политических соображений. Но Рейгар твердо решил породниться с речными лордами. А Хостер Талли не мог отказаться от такого щедрого предложения.
Потом он посмотрел на Эйгона. Он еще не сказал брату, что тоже будет участвовать в состязании. Что им почти наверняка придется сражаться друг с другом. Возможно, один на один. Он знал, что Эйгон драться умеет и пощады не даст. Даже ему. Особенно ему. Скажет он или нет — уже неважно. Некоторые уже в курсе и Эгг сам скоро узнает, услышав болтовню рыцарей.
Спешившись, Криган стал помогать устанавливать шатры. Вообще этим должны были заниматься слуги и солдаты, но ему сейчас хотелось ненадолго отвлечься от мыслей о Сансе и турнире. Он был одет в простую белую рубашку под камзолом из коричневой кожи, расшитом серебряном нитью. Он очень подходил к его бриджам для верховой езды и помогал выделиться среди работающих изысканной одеждой.
