— Пыталась. Но потом мы договорились. Я говорю ей, куда хочу залезть и делаю это только там, где стена выходит во внутренние дворы и меня никто не увидит. И еще, конечно, меня должны сопровождать сир Эртур и сир Лорас. Один стоит снизу, чтобы меня поймать, если что, а другой поднимается по лестнице наверх и бросает с башни веревку, которую я привязываю на себя. Чтобы она меня поймала, в случае чего.

А что, это мысль. Может, они тоже скажут Ходору, чтобы он держал веревку, когда Бран опять куда-нибудь полезет? Этот-то точно удержит, если Бран, не дай Семеро, сорвется.

Но дальнейший разговор о верхолазании прервался появлением Рейнис, Виллы — и младшей Дейнис.

Старшая дочь короля шла — нет, шествовала с таким царственным видом, словно ожидала, что все перед ней падут ниц. Истинная дочь Таргариенов, которые привыкли к тому, что перед ними все преклоняют колени. И она тоже к этому привыкла. В зимнем саду она вела себя так, словно это были ее владения.

Но внимание Сансы приковала к себе не она, а Дейнис.

Младшая дочь Таргариенов, последний ребенок Элии Мартелл, вынужденный постоянно скрывать свой облик от посторонних глаз. Многие говорили, что девочка была проклята богами за грехи своей семьи. Мейстеры говорили про действие яда, который получила мать, когда носила ее. Яда, который убил ее и изувечил Дейнис.

Она была все в той же накидке с капюшоном и вуалью, прикрывающей изуродованную фигурку. Она вошла, не говоря ни слова, даже когда Кейтилин поприветствовала ее. Рейнис учтиво ответила на приветствие и за себя, и за сестру. А это она умела. Если Эйгон был воплощением идеального принца, то его сестра была такой же идеальной принцессой. Совершенной до каждого вздоха и кончика каждого из волосков. В ней все было идеально — кроме, пожалуй, глаз. Там, где Криган казался льдом, Рейнис была огнем. Пока тлеющим, го готовым разгореться в любой момент. Жар ярости, кажется, не покидал ее ни на секунду.

Они продолжили болтать о разных пустяках. О погоде, о садах, о Севере. Рейнис оставалась совершенно невозмутимой, потягивая травяной чай и грациозно закусывая лимонными кексами, которые так любила Санса. Ее сестра сидела совершенно неподвижно, сложив руки на колени и глядя прямо перед собой на чашку чая.

— Принцесса Дейнис, — наконец, вспомнила о ней Вилла, раз уж никто другой этого не сделал. — Не хотите ли тоже чаю? Я не знаю, способны ли северные травы сравниться с вашими, но согревают они ничуть не хуже.

И сама тепло улыбнулась.

Только тогда девочка слабо шевельнулась.

— Можно? — донесся из-под шали тихий голосок. Сансе показалось, что он звучал откуда-то сбоку, словно Дейнис незаметно повернула голову к сестре.

— Забудь, — отрезала Рейнис, моментально утратив королевское самообладание. А потом обвела всех взглядом, в которых был… страх? — Я не думаю, что хозяевам стоит видеть… такое… во время еды.

Санса почувствовала, как в ней закипает злость и она уже начала приподниматься, но Кейтилин осторожно коснулась под столом ее колена. И с Виллой наверняка сделала то же самое. Санса заставила себя промолчать. Действительно, не стоило вмешиваться в чужие семейные дела.

Но мама все же пришла ей на помощь.

— Не стоит беспокоиться, принцесса, — сказала она. — Мы пригласили вас всех. И, я думаю, вам известно, что отказ от угощения может быть сочтен большим оскорблением, чем демонстрация собственной внешности.

Рейнис вдохнула, потом издала долгий выдох, глядя в глаза Кейтилин и пытаясь решить, что же ей делать.

— Ладно, — еще раз вздохнула она. — Вы сами этого хотели. Давай, октимана.

Дейнис подняла руки, нерешительно взялась за края шали и медленно подняла ее вверх, а там…

Санса поняла, что она не ошибалась, подумав, что под бесформенной накидкой прячутся два человека. Но такого она все же не ожидала.

У Дейнис было две головы.

Две головы, сидящие рядом в нескольких дюймах друг от друга на необычайно широких плечах. Одна повернута слегка вправо, другая влево.

И при всем при этом каждая из голов была на удивление красивой, унаследовав лучшие черты дорнийской и валирийской крови. У одной из голов были серебристые волосы с черными прядями, у другой черные с ноткой серебра. У светловолосой головы один глаз был бледно-лиловым, а другой имел цвет индиго, у темной точно то же, только цвета менялись местами.

— Спасибо, — легко улыбнулась правая голова, светловолосая. Темноволосая чуть насупилась, словно ожидая насмешек.

— Ничего страшного, Дейнис, — как можно спокойнее ответила Кейтилин.

— И Шейра, — тихо добавила темная голова.

— Что? — не поняла Санса.

— Я Шейра, — чуть погромче сказала темная.

— Я Дейнис, — пояснила светловолосая, — а мою сестру зовут Шейрой. Две души, две головы, два человека.

Ее голос был мягким, но уверенным.

— Но тело одно. И матка тоже одна, — вмешалась Рейнис. Ее голос был злым… и в то же время немного печальным. — А мужчин волнует только это. И вам двоим придется это принять. Или вы никогда не найдете себе мужа. Мало кто из женихов согласится удовлетворять капризы двух женщин ради того, чтобы получить в постель одно женское тело.

Санса и Кейтилин молчали, они понимали, что влезли в очень деликатное семейное дело.

— Ну, если по мне, вы обе красавицы, — добавила Вилла, которая при этом смотрела на Рейнис, словно призывая ее что-то сказать в ответ. Но та не ответила.

Некоторое время за столом была тишина, все их внимание занимали блинчики и пирожные. Санса заметила, что Дейнис предпочитает сладкие блюда, а Шейра старается выбирать более кислые и терпкие продукты. И кто-то еще может сказать, что это один человек? Кто может в здравом уме заставить их делать вид, что одна из них есть, а второй вообще не существует?

— Ладно, мне кажется, что пора все-таки поговорить о том, ради чего вы нас сюда пригласили, — нарушила тишину Рейнис. — Я почему-то уверена, что вы хотите расспросить нас о Крэйгоне.

— Мы были бы рады узнать о нем больше, принцесса, но мы также хотели бы насладиться обществом членов королевской семьи.

Рейнис улыбнулась, снова натягивая на себя маску учтивой дамы. Но Санса уже убедилась в том, что это лишь маска, тем более, что глаза выдавали ее настоящую.

— И мы с удовольствием разделили с вами эту трапезу. Но пока у нас есть время, мы можем поговорить и о принце Крэйгоне.

Кейтилин посмотрела на Сансу, давая понять, что первый вопрос нужно задать ей.

— Ну… Я хотела узнать… Это правда, что он стит Старых богов, — обратилась она к Алли.

— Еще как! — тут же ответила она. — Как и я. Но я никогда не была такой набожной, как Крэгг.

— Крэгг? — переспросила ее мать.

— Ну… — задумалсь Алисанна.

— Это так, семейное прозвище, — пришла ей на помощь Рейнис, хотя было видно, что эта тема ей не очень интересно. — Крэйгон — это тот же Эйгон, но с двумя лишними буквами. И когда мой брат получил прозвище Эгг в честь нашего царственного предка, он настоял на том, чтобы Крэйгон стал Крэггом, добавив те же самые лишние буквы. Многие его так до сих пор и называют.

«Только не ты», — подумала Санса. Она уже обратила внимание на то, что Рейнис ни разу не назвала его Криганом — именем, которое предпочитал он сам.

Следующий вопрос задала Кейтилин.

— Он говорит, что не хочет занять трон. Это правда.

— Абсолютная! — моментально отозвалась Алли, хотя Кейтилин смотрела не на нее, а на Рейнис. Которая была второй в очереди и логично, что для нее эта тема, скажем так, носила личный характер.

— Я не скажу, что знаю все сокровенные мысли своего сводного брата, — сказала она. — Но я ни разу не замечала за ним поступков, указывающих на то, что он хочет стать королем. Он нацелился на то, чтобы войти в Малый Совет при Эгге. Или еще куда. Но чтобы самому на трон сесть — этого нет.

Все то же самое, что он сказал ей сам. Санса подумала о том, что вряд ли Криган и Рейнис сговорились врать ей одинаково.