– Угу, – кивнула Ритка и бросила быстрый застенчивый взгляд на Егора.

Тот опустил голову, едва сдерживая смех и рассматривая свои мягкие светлые замшевые туфли.

– О боже! – Матильда закрыла руками лицо и затряслась в приступе беззвучного хохота. – Язык метафор, ой, не могу!

– Не, ну а че? – забасила Ритка. – Видели, как на колокольчиках этот язычок туда-сюда ходит? Вот у него так же. Девочки, я вам клянусь: такого у меня не было никогда! Поэтому предлагаю принять его к нам.

– А что он делать будет? – вытирая слезы смеха спросила Матильда. – Нет, ничего не говори, пошлячка! Даже думать боюсь! Колокольчик! – она снова зашлась от хохота.

– За тортиком бегать, – пожала плечами Ритка. – Он вообще услужливый и безобидный. Пригодится.

В этот момент на пороге комнаты появился Аркаша, держа в руках красиво нарезанный бисквитный торт на большом подносе и полную турку кофе.

– Ладно, к делу! – решительно сказал Егор. – Кто за то, чтобы принять в наш клуб сразу двух новичков: Таню и Аркадия? – он поднял руку вверх.

Матильда и Диана тут же подняли руки вслед за ним.

– Отлично, – кивнул Егор. – А с другими членами клуба я по почте и мессенджерам свяжусь, расскажу им про новеньких.

–А что есть другие? – спросила я, принимая из рук Аркаши большой кусок торта на красивой тарелочке.

Пока мы разговаривали, он уселся рядом с Риткой, глядя на нее снизу вверх влюбленными глазами.

– У нас народа много, – пояснила Матильда. – Просто мы – это генштаб. А есть рядовые члены клуба. Каждый помогает, чем может, но предпочитает держаться в тени.

– Мы самое главное не решили, – тихо сказал Егор и внимательно посмотрел на меня. – Хочешь ли ты, Таня, отомстить своему жениху, а потом вернуть его? Или просто страшная месть?

Я задумалась. Вопрос застал меня врасплох. Мстить я по-прежнему хотела. Но что делать дальше? Еще вчера я желала только одного: никогда его больше не видеть. Утром я буквально горела от злости. А сейчас… после вопроса Егора вдруг все как-то всколыхнулось в сердце и воспоминаниях. Руки Стаса, его губы, его мощный накачанный торс, наглая, но такая обаятельная улыбка. Можно приложить титанические усилия и выбросить его из головы. Я смогу. Переплачу, успокоюсь. Но кто мне сказал, что с другим мужчиной все будет иначе? Может быть, дело не в нем, а во мне? Я просто не умею правильно вести себя с мужчиной.

– Тань, не переживай ты так, – мягко сказала Матильда и взяла меня за руку. – И не стесняйся нас. Мы здесь все через это прошли. Каждый мужчина – он как "Киндер-сюрприз". Никогда не знаешь, что у него внутри под тоненьким слоем сладкого молочного шоколада. И один бог знает, что скрывается в этой желтой коробочке. И хорошо, если там розовый пони. А если Шрек?

– Думаю, что не нужно на Танюшу сейчас давить, – сказала Диана. – Пусть она решит в процессе! Но мстя, товарищи Кукачевы, нужна по-любому. И хорошая дрессировка тоже.

– Это да! Пусть потом сама думает: к сердце прижать или к черту послать. Мы все можем! И так вывернуть, и эдак. Любой винтажный газогенератор превратим в нормального мужика.

–Что превратим? – не поняла я.

– Ну Матильда же выражаться не дает, –хитро подмигнула Ритка. – Так приходится интелихэнтно выкручиваться. Вместо того, чтобы назвать мужика пердуном, я использую корректное выражение: винтажный газогенератор!

Я подавилась слюной и едва не выронила тарелочку с тортом из рук.

–Видал, сосун? – Ритка взъерошила волосенки Аркаши.

Он молча поцеловал ее огромную лапищу.

– Вот все в тебе хорошо, только отвечать не умеешь. Нужно сразу ответочку рикошетом дать: "Не видал, и не сосун!" – Ритка звонко чмокнула Аркашу в макушку.

– Рита! Господи! Боже мой! Когда же я научу тебя хорошим манерам? Немедленно перестань грязно выражаться! – воскликнула Матильда. – Ты же девочка! А ведешь себя, как тролль в юбке!

– А че такова? – Ритка пожала плечами дзюдоиста. – Реклама такая была в моем детстве: "Видал сосун! Ваши волосы всегда будут выглядеть великолепно!" Это фирма была такая американская, производила средства для укладки волос. Я че виновата, что ее так назвали?

Матильда искоса глянула на Егора, словно ища поддержки.

– Она права, – улыбнулся тот. – Матильда, ты не в теме. Действительно, была такая фирма. Я тоже помню рекламу по телеку. Ладно, девочки, не будет отвлекаться, – он подошел к бару, достал оттуда две бутылки вина в плетеных корзинках. – Сейчас каждый из нас расскажет Тане свою историю для знакомства. А потом начнем разрабатывать сценарий.

Стас

Не берет меня сегодня вискарь. И потому расслабон никак не придет. Всю ночь сижу в этом клубе. Там, снаружи, уже утро субботы, а у меня продолжается ночь пятницы. И до клуба же вискариком закинулся, и здесь добавил, а драйв так и не пошел. Вот меня переклинило, а! Кто бы мне сказал, что из-за одной провинциальной телки такой раздрай случится, я бы не поверил! Музыка бьет в висках пульсирующим ритмом. Еще одна порция вискаря обжигает горло.

Никуда ты от меня не денешься, Танюшка-березка. В понедельник придёшь на работу, как миленькая, а там я тебя уже обработаю. Кстати, никогда не трахал ее на работе. Жалел, чтоб не померла от стыда. А теперь заставлю краснеть и стыдиться. Чтобы вышла от меня расстрепанная, бросая испуганные взгляды по сторонам. И чтобы место свое знала. Она мне, конечно, нужна. Без нее папаша совсем с катушек слетит. Но пересластил я с ней. Засиропил провинциалочку, учительницу первую мою. Пора на место ставить. Заставить что ли ее минет сделать прямо в моем кабинете? Нет, перебор. Помрёт невеста. Откинет копытца на тонких ножках. Она и не догадывается, что на женской голове рот существует не только для того, чтобы в него есть. Лучше просто поиметь ее на столе. Это же классика! И выползет она после эпического траха в кабинете, лихорадочно одергивая свою юбчонку. И сразу присмиреет, потому что поймет, кто в доме хозяин.

Вот, кстати, насчёт юбчонки. Сколько раз просил ее одеться нормально! Предлагал по магазинам повозить хорошим, чтобы качественный шмот купить. Так нет! Упёрлась рогом, что до свадьбы сама себя содержать будет. А мне перед клиентами неудобно за ее сиротские платьишка. А ей хоть бы хны! Зато папаша мой по ее мышиным шмоткам тащится, как удав по пачке дуста. Скромница. Средняя полоса России!

Секс для Тани – это что-то вроде досадной необходимости, которой неизбежно заканчивается романтика. Вообще-то этим все женщины больны. Они могут часами обниматься, целоваться, лизаться, но каждый раз их очень удивляет, что мужикам это не в кайф, что нам нужен просто секс, как продолжение этих самых обнимашек.

Танюшка моя всегда понимала секс по своему и очень по-женски. Она видела себя только в одной позе: на спине, с волосами, красиво рассыпанными по подушке. Благоухающую духами и туманами. То, что во время секса люди потеют, приводило ее в ужас. Не говоря уже о том, что любая поза, кроме миссионерской, считалась у нее гадостью. Нет, мысли свои вслух она не высказывала, но ее милое личико каменело, когда я просил ее стать на коленки. Сзади – это некрасиво, неромантично и полностью зачеркивает возможность обниматься, а значит, не похоже на ее любимые фильмы, где прекрасные актрисы идут в закат рука об руку с принцем по побережью, и ветер продуманно-картинно и в нужном направлении развевает их тщательно уложенные волосы. Какой мудак вообще снимает всю эту хрень? Он же всех мужиков предает, сука, в этот момент! А женщинам и невдомек, что эти самые актрисы, чтобы вот так романтично пройти по побережью, должны сначала стать перед продюсером раком и прыгать боком.

Один-единственный раз в жизни я попросил Таню вместе посмотреть порнуху, в надежде, что она поймет, наконец, что нужно нормальному мужику. Ее голубые глаза немедленно наполнились слезами. Она обалдела от механических движений актрисы, которая, как робот, бодро давала сразу двум здоровенным шоколадным зайцам, размахивая ногами в туфлях на огромных каблуках. Вот это я называю профессионализмом высокого полета! Четко, ясно, без стыда, требований и упреков.