– Девчонки, ничего личного, но эту территорию уже застолбили. На этом прииске золотишко добываю я. Вот трусы-флажок, огораживающие территорию! Кто не успел – тот опоздал. Незнание закона не освобождает от ответственности. Так что берите руки в ноги и чешите искать другого прынца!

Мужики так, кстати, не умеют. Они, приходя к женщине, как ниндзя, не оставляют следов. Поэтому они до сих пор не могут выяснить, кто первый побывал на Луне. Вот если бы туда высадили женщину, то даже зеленые человечки из отдаленных галактик сразу бы увидели, что Луна занята. Вместо дурацких флажков там бы гордо реяли трусики, в лунном грунте валялся бы фен, а на самой Луне в творческом беспорядке была бы разбросана косметика.

Кстати, о косметике. По спине пробежал холодок, когда я представила, что, может быть, эта сисястая модель даже сушила моим феном свои длинные и, наверняка, нарощенные волосы. Фу, какая гадость!

 Отбросив ложку, я схватила нож и принялась кромсать оставшиеся торты. Ошметки бисквита, белого шоколада и снежной сахарной пудры веером разлетались по кухне. Я кромсала ножом свою чёртову жизнь, несбывшиеся мечты, ванильную сказку, в которую поверила. Дура! Ненавижу себя! Разве мне может достаться принц? Откуда они в нашем Волчехренске? Да и в Москве они тоже толпами не ходят. Мне и так повезло. Приехала учиться, поступила на бюджетное, и даже устроилась после универа по специальности в рекламное агентство. И… тадам! Его владелец, прынц, в смысле: единственный сын крутого олигарха в меня влюбился и даже замуж позвал. И родители его благословили, вот что интересно! Вместо того, чтобы гнать меня, мышь серую, поганой метлой.

Я подошла к зеркалу.

– И ты, дура, поверила, что в жизни так бывает? – я с размаху ударила по зеркалу ладонью, испачканной кремом.

Жирный белый отпечаток остался на стекле. На тебе! Жри свою сказку, идиотка провинциальная! Подавись ею! Все вокруг гадали в чем же подвох. Этот невысказанный вопрос читался в глазах сотрудников, и даже в украдкой брошенных взглядах прислуги в доме родителей Стаса.

И что он в ней нашёл? Вот сучка волчехренская! Она же никакая! И такого мужика отхватила. А я даже думать об этом боялась. Чтобы не спугнуть удачу. И только теперь поняла в чем дело. В моей серой мышиности. Такая блондинистая сиськастая осьминожка, которую он трахал в нашей спальне, Стасу бы не смолчала. Если бы она застала его с другой, то повырывала бы волосья и сопернице, и ему. Весь дом бы разнесла! А я, рохля, только сбежала, заливаясь слезами. Даже телефон его не проверяла никогда. Ему просто со мной удобно было. С мышью, которая свое место знает и глазенками снизу вверх на него счастливо поблескивает.

Мне стало душно и я открыла окно. Свежий ветер ворвался в дом. Платье на гвоздике зашелестело. Вот она, мечта всех девочек. Платье принцессы. Мне-то оно теперь ни к чему. Оно будет висеть в шкафу, желтеть и медленно стареть вместе со мной. Кружево потемнеет и пропитается запахом обожравшей его моли. Холодными пустыми вечерами одинокие слезинки будут стекать по моим морщинистым щекам. А руки в пигментных пятнах гладить чудесную ткань. Да к хренам собачим! Я медленно подошла к платью, взяла в ладонь кружевной подол и резанула ножом. Настоящее французское кружево – это не китайская подделка. Его так просто не уничтожишь. В нем на молекулярном уровне заложено сопротивление и французская революция.

Я стащила платье на пол, наступила ногой на подол, раздался треск и она душе сразу стало легче. Я резанула и снова наступила. И опять резанула и наступила. А ветер подхватил остатки тортиков на столе и опрокинул их на пол, разметав по всей кухне ванильную пургу. Я бросила платье, подскочила к тортикам, схватила их и швырнула в окно. Повернулась за оставшимися коробками и поскользнулась на кремовых кляксах. Грохнулась на пол, больно стукнулась плечом о ножку стола и заревела в голос.

Слёзы струились по щекам таким потоком, что я не успевала их вытирать. Но мне было все равно. Я рыдала, сидя на полу, промакивая лицо оторванным подолом свадебного платья, и время остановилось. Нерешительно замерло, испугавшись моей истерики. Не помню, когда в последний раз так плакала, разве что в детстве.

Вечность спустя раздался телефонный звонок. Я нащупала телефон в кармане, поднесла к заплаканным глазам и внутри все похолодело, а по спине побежали мурашки. На дисплее высветилось имя: Стас. Да когда же он оставит меня в покое? Неужели так сложно просто исчезнуть из моей жизни? Сбрызнуть к чертям в Сисьляндию к своей блондинистой лошади? Я быстро сбросила звонок и включила бесшумный режим. Потянувшись вверх, положила телефон на стол – пусть там хоть обзвонится. Даже видеть на экране эти четыре буквы – С. Т. А. С – не хочу.

Я встала с пола и пошла было в ванную, чтобы умыться. Пусть звонит хоть до утра! Тем более, мне ли не знать, как он ненавидит, когда на его звонки не отвечают в ту же секунду? Мне приходилось все время держать телефон под рукой. Даже ночью. Чтобы не пропустить его сообщения. Этим он как бы заранее определил наши отношения: он хозяин ситуации, я – подчиненная. На работе так и было. Он был моим шефом. Но и в реальной жизни это продолжалось. И я была согласна. А как же иначе? Он – сын олигарха. Я –девочка из маленького городка. Выиграла в лотерею, завладев таким женихом. Но теперь все изменилось. Теперь он научится ждать. И звонить в пустоту. И поймет, наконец, каково это: когда ты на хрен не нужен тому, кто еще вчера был для тебя если не всем миром, то его половиной.

И тут в дверь нагло и требовательно затарабанили.

– Таня, открой! Я знаю, что ты дома! – раздался из-за двери голос Стаса.

Только этого мне не хватало! Я замерла на одной ноге, осторожно повернулась, сняла обувь, прижав туфли к груди. Тихонечко, на цыпочках подкравшись к двери, прижалась к ней ухом и прислушалась, затаив дыхание. Видимо, Стас сделал также. Потому что его голос прозвучал откуда-то снизу:

– Таня, не будь ребенком! Это детство какое-то, честное слово! У тебя что пионерская зорька не отыграла в твоей очаровательной попке? Открой дверь, поговорим, как взрослых человека.

Я скрутила пальцы фигой и от души тыкнула в дверь. Неважно, что он мою дулю видеть не мог, зато мне сразу стало легче. За дверью зазвенели ключи, и замок дернулся. Вот черт! У него же есть ключи от моей квартиры! Какое счастье, что я свой ключ не вытащила, а оставила в замке. Иначе мой бывший жених уже стоял бы в прихожей. Но наглость его перешла все границы. Пытаться ворваться в мой дом после того, что он сделал! Как же ему жить легко! Никаких комплексов, лишь постоянное потакание своим желаниями. Капризный ребенок: хочу и буду!

– Можно подумать, что ты этого раньше не знала! – ехидно сказал внутренний голос.

Я тяжело вздохнула. Знала, конечно. Просто раньше это касалось других, а не меня. Придется сдаваться. Он не уйдет. Но сначала нужно привести себя в порядок. Я на цыпочках полетела в ванную. Зеркало отразило опухшее лицо и космы, как у ведьмы. Боже! Нет, мне конечно все равно. Но первое и последнее впечатление самые сильные. Мне ли этого не знать после трёх лет работы в рекламном агентстве? На этом принципе вся реклама строится. И хотелось бы остаться в памяти Стаса красивой, а не убитой горем клушей.

Я плеснула холодной водой в лицо. Резко наклонившись, раздвинула ноги на ширину плеч и свесила голову вниз стараясь просунуть ее между ног. Сейчас кровь к голове прильет и хоть немного снимет отек лица. У меня вдруг такая гибкость образовалась! Ещё бы! Когда в дверь ломится сволочь-бывший, а физиономия, как у хрюшки, тут ещё и не в такую позу станешь. Йога заплаканной мыши – мощная штука. Это вам не стандартные йоговские асаны, позы, то есть: выгните спинку, кошечка злая, кошечка добрая.

Это русская народная женская асана, поза номер раз, что зовется: "Мать моя женщина-что делать-боже мой!" Так, теперь нужно еще головой покачать вправо–влево, и при этом хорошо бы бедовой башкой в стену не влететь. Только фингала мне сейчас не хватало для полного счастья!