Взглянув на себя в зеркало, я осталась более-менее довольна результатом. Лучше, чем было, это факт! Подойдя к входной двери,

я глубоко вздохнула, чтобы не блеять, и сказала:

– Уходи, Стас! Не открою! Видеть тебя не хочу!

Голос сел от рыданий и дрожал. Получилось не так, как хотелось. Но поезд ушел.

– Тань, ты… заболела? Что с твоим голосом? – вкрадчиво спросил Стас.

Он явно хотел, чтобы в вопросе прозвучало сочувствие, но получилось как-то хитренько и неприятно. Словно он надо мной насмехался.

– Наоборот, вылечилась, – я постаралась ответить как можно тверже и решительнее. – От привязанности к тебе. И теперь великолепно себя чувствую. Так что уходи! – тут я не выдержала и припала к глазку.

– А я нет, – улыбнулся Стас и посмотрел прямо в глазок.

Он положил руки на дверь и прошептал:

– Открой, пожалуйста! Я извинюсь. Ты права. И, наверное, я бы повел себя также.

– Нет, не повел бы! – язвительно отрезала я. – Потому что я тебе никогда бы не изменила!

– Ну какая измена? Это так… ерунда. Просто банальный перепихон. С кем не бывает?

Я задохнулась от ярости. Горячая краска залила мое лицо. Тяжело дыша, я сжала кулаки и повернулась к зеркалу, висевшему возле входной двери, и сама себя не узнала: лицо перекошено, и на нем застыла зверская гримаса.

Мама дорогая! Я аж сама испугалась своего вида. Закрыла глаза, мысленно досчитала до пяти и медленно, чуть ли не по слогам произнесла:

– Со мной не бывает! Уходи, Стас! Нам не о чем разговаривать!

– Это не тебе решать! Никуда я не пойду! Все равно откроешь, не можешь же ты вечно дома сидеть, а у меня тут есть чем время скоротать, – Стас вдруг яростно ударил кулаком в дверь, отошел к перилам, уселся, вытянув ноги, и взял в руки бутылку виски, стоявшую на полу возле лифта.

Он еще и алкоголь успел по дороге прихватить. Запасливый! Со вкусом страдает. Ну сиди и пей. Мне все равно!

Стас

Я думал, что с Таней будет легко. А она все усложняет. Вот тебе и серая мышка! Отменять свадьбу вообще не вариант. Отец меня не поймет и не простит. Если бы не батя, я и не думал бы жениться. Тем более, на Тане. Клубы, каждый день новые шикарные телки, вылепленные под общий Инстаграмм-шаблон: губы-уточки, высокие скулы, силиконовые сиськи. Они все так похожи, что и не поймешь: какая из них уже приземлялась в моей койке, а какая нет? Да какая вообще разница? Главное, что ранним утром, после бурной ночи в клубе очередная киска лежала подо мной на шелковых простынях моего сексодрома, обнимая меня двухметровой длины ногами и шептала:

– Стасик, малыш, еще! Еще!

Так на хрена козе баян, а мне жена? Если бы не заскоки моего отца, вертел бы я эту свадьбу на брелке от моего же "Бугатти". С папашей моим беда. Новшеств он никогда не принимал и не понимал. Несмотря на молодой возраст, всего пятьдесят пять, в его голове время остановилось где-то между двумя империями: российской до революции тысяча девятьсот семнадцатого года и советской после того же семнадцатого года. Советскую власть, которая ему все дала, а ныне ухнула в задницу истории, папаша обожал. И вспоминал каждый день голодное, но звонкое детство в пионерлагерях, и последующую юность в военном училище. Пионерская зорька в его заднице так и не отыграла, поэтому активно выстраивая бизнес-империю, он ни на миг не забывал о суровой голоштанной выучке. И нас, его семью, держал в черном теле по советско-военному образцу.

Мужик, по мнению отца, должен начинать с малого. Выстроить самостоятельно свой бизнес и обязательно жениться на хорошей девочке, похожей на мою мать. Не внешне, конечно, а по натуре. Чтобы варенье варила и грибочки солила. Закусь для папаши, так сказать. Свою, домашнюю, без химии всякой. И вышивала крестиком. Не жена, а жона! С такими у меня как раз-таки и была проблема. Где я их найду? В ночных клубах такие не водятся!

Утомившись от отцовского выноса мозга, я пару раз приводил на семейный обед Снежану, Анжелу и Виталину. Чтобы тупо отмазаться. На, гляди, батя, как я активно ищу жону. Папаша на них как глянул, так с лица сбледнул и матери сквозь зубы прошипел:

– Ну, принимай гостью, мать, а я пока с сыном переговорю в кабинете.

И пока мать щебетала, угощая очередную мою телку, я, стоя в отцовском кабинете, сначала выслушивал крепкий отцовский мат. А потом занюхивал батину фигу, сложенную из узловатых пальцев, поросших редкими светлыми волосками:

– На тебе, а не бизнес! Понял, клоун? Шалашовок мне в дом таскаешь? Над отцом издеваешься? Еще раз такую прошмандовку притащищь, я тебя вые**у, высушу, а потом еще раз вые**у! Она же типичная пиндосовская шлюха! Хоть в их полосатый заднеприводный флаг заворачивай!

Я понимал, что батя в ярости. Все, кто папе не нравился, автоматом причислялись или к проклятым пиндосам, которые спят и видят как бы сожрать своими безразмерными ртами наши нефть, газ, хохлому и гжель. Или к заднеприводным, которые служат пиндосам и разрушают нашу великую державу изнутри.

Поэтому пришлось шерстить персонал собственного рекламного агентства, которое я, естественно, открыл на его деньги. И выбор мой остановился на креативщице: скромной тихой Танечке.

Таня –идеальная кандидатура для женитьбы. Провинциалка, которая с отличием закончила школу, поступила на бюджетное, отучилась тоже с отличием. А потом блестяще прошла собеседование и была зачислена в штат. Тем более, что и на работу ее взял папа. Он хоть и говорил, что я должен сам бизнес выстроить, но руку на пульсе держал четко. Штат моего агентства набирал лично, придираясь к каждому кандидату. И еще на собеседовании тепло улыбался Тане, задавая кучу ненужных вопросов о родителях и детстве в ее этом Задрочинске.

Ее-то я и предъявил отцу в качестве невесты. Таню папа одобрил полностью и сразу. Единственную из всех, кого я ему приводил. И если все предыдущие кандидатки, по его словами, были маромойками и пиндосовскими бля***ми, то Таня у него сразу стала Танюшей и дочкой.

– Ты только погляди на эту неброскую русскую красоту. Средняя полоса России, средняя полоса, – умилялся папа, щедро намазывая черную икру на свежий хлеб, который каждое утро выпекала прислуга по старинным рецептам. – Вот это по-нашему! Тоненькая, как березка русская, и такая же скромная. Вот теперь вижу, что вырос ты, сын, мужиком стал. Теперь и в большой бизнес влиться можно!

Я тогда выдохнул с облегчением. Мне до зеленых чертей надоело рекламное агентство, которое отщипнул отец от своего немаленького состояния, чтобы убедиться в том, что его сын вполне может управлять бизнесом за границей и влиться в огромный холдинг. И впоследствии рекламировать не пластиковые окна и колбасу, а серьёзную продукцию многомилионных компаний, которыми, естественно, владеют друзья папаши. Я мысленно прикинул, что еще пару удачных рекламных компаний, свадьба и золотой ключик у меня в кармане.

И тут такой облом! Краеугольный камень фундамента моего благополучия дал трещину и отвалился. И из-за чего? Из-за одного перепихона! Тоже мне беда! Почему все бабы такие дуры? Истерят по любому поводу. Ну трахнул я эту конфетку, и что? От Тани убудет, что ли?

Я с горла рванул вискаря. Пусть оно хоть немного зальет горечь. Сапер, сука, ошибается только один раз. Но по-крупному. Так, что оторванная, к бесам, жопа смешивается с мозгами. Мои пока на месте. Но эту взбрыкнувшую провинциалку нужно вернуть. Во чтобы то ни стало! Хотя… если логически и спокойно подумать: куда она от меня денется? Ее мамаша уже банки с помидорами на свадьбу позакрывала. И платье сшила в своем Мухосранске. Да и батя Тани уже настроился на помощь богатой родни. Его грузовик, на котором он шабашит, совсем развалюха. И вот-вот отбросит шины, оставив папашу без заработка. Уломают они дочку! Никуда Танюша не денется. Но дверь она все же не открыла. Обидно! Я встал и изо всех сил пнул эту чертову дверь. И тут соседняя дверь распахнулась, и на пороге появилась соседка.