Вода разделяет полезные и вредные свойства слоёв25, через которые она течёт, а человек – качества климатических условий, в которых он родился. Одни больше других обязаны своей родине, потому что там более благоприятное небо в зените. Даже среди самых цивилизованных народов нет ни одного, у которого не было бы какого-нибудь свойственного ему недостатка, которым другие народы порицали бы его в качестве хвастовства или в качестве предупреждения. Исправить в себе такие национальные недостатки или даже скрыть их – это триумф ума: вы получаете большую заслугу за то, что вы уникальны среди своих собратьев, а поскольку от вас этого меньше ожидают, то и уважают больше. Существуют также семейные недостатки, недостатки положения, должности или возраста. Если всё это встречается в одном человеке и их тщательно не оберегают, они превращаются в невыносимое чудовище.

Там, где одна непостоянна, другая долговечна. Первое – на всю жизнь, второе – после неё; одно – от зависти, другое – от забвения. Удача желанна, иногда её добиваются, а славу заслуживают. Желание славы проистекает из самой лучшей части человека. Она была и остаётся родной сестрой гигантов; она всегда впадает в крайности – ужасные монстры или гениальные чудаки.

Пусть дружеское общение будет школой знаний, а культура преподаётся через беседу: так вы сделаете своих друзей своими учителями и совместите удовольствие от беседы с преимуществами обучения. Разумные люди, таким образом, получают чередующиеся удовольствия: они пожинают плоды от того, что говорят, и получают наставления от того, что слышат. Нас всегда привлекает к другим наш личный интерес, но в данном случае он более высокого рода. Мудрые люди посещают дома великих дворян не потому, что это храмы тщеславия, а как театры хорошего воспитания. Есть джентльмены, обладающие заслугой житейской мудрости, потому что они не только сами являются оракулами всего благородного своим примером и поведением, но и те, кто их окружает, образуют воспитанную академию житейской мудрости самого лучшего и благородного рода.

Нет красоты без прикрас и нет совершенства, которое не стало бы варварством, если бы не поддерживалось искусством: оно исправляет зло и улучшает добро. Природа почти никогда не даёт нам самого лучшего; для этого мы должны прибегнуть к искусству. Без этого лучшие природные задатки остаются неокультуренными, а если нет обучения, то и половины их не хватает для любого совершенства. У каждого человека есть что-то неотшлифованное, и без постоянной работы над собой, оно теряет свою яркость.

Жизнь человека – это война со злобой людей26. Коварство борется со стратегическими изменениями намерений: оно никогда не делает того, что ему угрожает, оно стремится только к тому, чтобы остаться незамеченным. Оно ловко мечется в воздухе и наносит неожиданные удары, всегда стремясь скрыть свою игру. Оно создаёт видимость цели, чтобы привлечь внимание противника, но затем разворачивается и побеждает неожиданным образом. Но проницательный интеллект предвидит это, проявляя бдительность и таясь в засаде. Он всегда понимает противоположное тому, что хочет понять противник, и распознаёт любую хитрость. Он пропускает мимо ушей первый импульс и ждёт второго, а то и третьего. Ловкость поднимается ввысь, видя, что её хитрость предвидится, и пытается обмануть самой изысканной правдой, меняя свою игру и скрывая свой обман, и обоснованию обмана служит величайшая откровенность. Но противостоящий интеллект бдительно следит за ним, обнаруживает тьму, скрытую светом, и расшифровывает каждый ход, тем более тонкий, чем более он прост. Так коварство Питона борется с далёкими лучами Аполлона.

Одной «субстанции» недостаточно27: необходима ещё и «случайность», как говорят схоласты. Плохая манера портит всё, даже разум и справедливость; хорошая манера всё восполняет, украшает «нет», услаждает истину и придаёт красоту самой старости. Поведение играет большую роль в жизни, хорошая манера проникает в душу. Хорошее поведение – это радость в жизни, а приятное выражение лица замечательным образом помогает выйти из затруднительного положения.

Привилегия сильных мира сего – окружать себя защитниками интеллекта28; они избавляют нас от любого страха невежества, они решают для них спорные вопросы любой трудности. Использовать мудрых – редкое величие, и оно намного превосходит варварский вкус Тиграна, который любил пленных монархов в качестве своих слуг. Это новый вид превосходства, лучшее, что может предложить жизнь, – иметь в качестве слуг тех, кто по природе своей – наши хозяева. Знание – великая мощь, но мало для жизни: без знания нет настоящей жизни. В том, чтобы учиться, не учась, получать многое с помощью многих, и через них всех стать мудрым, есть удивительная сообразительность. После этого ты выступаешь в зале совета от имени многих, и твоими устами говорят столько мудрецов, с которыми предварительно посоветовались: так ты приобретаешь славу оракула благодаря труду других. Такие духи-служители дистиллируют лучшие книги и подают квинтэссенцию мудрости. Но тот, кто не может держать мудрецов в услужении, должен иметь их в друзьях.

Тонкий интеллект, соединённый со злой волей, всегда был неестественным чудовищем29. Злая воля отравляет всё совершенство: помогающая знанием, она лишь губит с большей изощрённостью. Это жалкое превосходство, которое приводит только к гибели. Знание без разума – двойная глупость.

Не всегда одним и тем же способом, чтобы отвлечь внимание, особенно если есть соперник. Не всегда по первому побуждению; вскоре они распознают единообразие и, предвидя его, сорвут ваши замыслы30. Легко убить птицу летящую прямо: не так легко убить ту, которая крутится. Не всегда следует действовать по второму кругу: они могут разгадать план со второго захода. Враг начеку, чтобы обойти его, требуется большое мастерство. Игрок никогда не играет той картой, которую ожидает противник, а тем более той, которую он хочет.

Без того и другого31 невозможно достичь выдающегося положения, и там, где они объединяются, достигается наибольшее выдающееся положение. Посредственность достигает большего с прилежанием, чем превосходство без него. Работа – это цена, которую платят за репутацию. То, что мало стоит, мало ценно. Даже для самых высоких должностей в некоторых случаях не хватает прилежания, редко таланта. Предпочитайте умеренный успех в великих делах, чем выдающееся положение на скромной должности, – это оправдание щедрого ума, но не так, чтобы довольствоваться скромной посредственностью, когда можно блистать среди высших. Таким образом, необходимы и природа, и искусство, а применение их вместе накладывает на них печать.