Моя ирония не разрядила обстановку. Тонио и Торгрин, застывшие от неожиданности, наконец, обрели способность шевелиться. Маг пошатнулся, едва не свалившись в костёр; гном тихо выругался под нос, успев прикусить язык…
A'Kariaell и Альтар продолжали, тяжело дыша, без движения буравить друг друга взглядами. Наконец, словно спохватившись, они медленно потянули клинки назад.
Бросив ложку в котёл, Антонио осуждающе покачал головой.
Тира спрятала пылающее от стыда лицо в ладонях…
Однако маг смотрел вовсе не на неё.
Альтар
Митрог.
Это имя вполне подходило сказочному великану, способному взвалить на плечи небесную твердь. Век за веком он терпеливо держит свой тяжкий груз, изредка покряхтывая от натуги, и совершенно далёк от мысли о том, что на самом деле является всего лишь камнем — исполинским пиком бескрайней Пограничной гряды…
Митрог, небрежно прикрывший подножие и склоны ощетинившимися складками хребтов и гребней, встретил нас, едва только мы вынырнули из леса, и больше без присмотра не оставлял. Казалось, сам его вид прибавлял Торгрину силы: мрачный гном оживал на глазах, довольно щурился, разглядывая, как играет солнце на камнях, с помощью света и тени высекая из скал диковинные фигуры.
— Это Кузнец, — то и дело пояснял он, указывая рукой на очередной живописный отломок. — Рядом с ним — Уставший Лев. Лежит, положив голову на лапы… А вон там, дальше — Гигантская Улитка…
— Вижу! Вижу, вон она, рогатая — ползёт вверх! — Тира азартно крутилась в седле, радуясь, как ребёнок.
— Если я правильно помню, где-то здесь должен быть Козопас? — Тонио задал вопрос гному, но сам с мягкой улыбкой глядел на принцессу.
— Правда твоя, чародей! — довольно крякнул Торгрин, почувствовав ещё одну «родственную душу». — Видишь скошенную вершину вон там, справа? Вон он, Пастух — опёрся на посох и смотрит ниже, в долину. А камни, рассыпанные по склону — его стадо…
Я прилежно вглядывался в нагромождения каменных глыб. Иногда действительно казалось, что за ними проступают некие таинственные персонажи, но куда чаще для меня они оставались просто скалами, выщербленными временем и ветром.
Шаэриэнн тоже задумчиво разглядывала камни. Однако различала ли она что-нибудь в их очертаниях или просто в это время думала о чём-то своём, мне оставалось неведомо. А вот её новообретённый «телохранитель» явно чувствовал себя неуютно. Он горбился в седле позади эльфийки, изо всех сил стараясь сохранять невозмутимое лицо, однако хмурая гримаса на надменной физиономии смотрелась на редкость нелепо. Что и говорить — в Аэльте любой холм считается высотой, а изобилие голых тёмных камней вокруг, должно быть, претит утончённой эльфийской натуре…
Впрочем, Шаэриэнн, по-моему, горы вовсе не угнетали, взамен сполна одарив своей неприязнью А'Кариэлла…
Я любил горы, и пристальный «взгляд» сурового гиганта, закрывающего собою горизонт, вовсе не был мне в тягость. Улучив момент, я незаметно подмигнул Митрогу — и великан не преминул почтить меня в ответ лёгким бликом с белоснежной вершины. Да, Альтар, ещё чуток — и станешь фантазёром похлеще нашего гнома…
Эта мысль меня изрядно позабавила… впрочем, усмехаться расхотелось, когда взгляд скользнул по руке остроухого, уверенно обнимавшей эльфийку за тонкую талию. Насколько я успел понять, Шаэ с трудом переносила чужие прикосновения. Но А'Кариэлл, похоже, был счастливым исключением — его она, казалось, даже не замечала…
Определённо пользуясь случаем, «Страж» склонил голову к самым её волосам, слегка растрёпанным лёгким ветром. Отдельные прядки то и дело щекотали его лицо, давая возможность наслаждаться их дурманящим запахом…
Тень!…
С долгой дороги что только не полезет в голову… Откуда, Безымянный дери, я могу знать, как пахнут её волосы? И какого демона меня вообще это тревожит?!
Я сердито тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Рио обиженно фыркнул, получив шенкеля, но послушно перешёл в галоп, первым вынося меня на тракт, ведущий к перевалу.
Стоило нам выбраться на широкую наезженную дорогу, как ощущение себя одинокими муравьишками, что первыми проснулись весной в вековом сосновом лесу, пропало без следа…
Жизнь на тракте кипела ключом, ни на миг не успокаиваясь. В обе стороны торопились пешие и мчались верховые, двигались подводы и возы всех мастей и размеров, поодиночке и целыми караванами… А городок перед пограничной имперской заставой и в самом деле напоминал растревоженный муравейник, разросшийся до необъятных размеров.
С трудом сориентировавшись в этом шумном пёстром хаосе, галдящем на все голоса, мы разыскали постоялый двор. Однако тут нас ждало разочарование.
— Так ведь торговый же сезон… — усталый трактирщик со вздохом развёл руками, давая понять, что свободных комнат нет.
— В начале весны?! — не поверил Торгрин.
— Да круглый же год, милсдарь гном! — Трактирщик посмотрел на него, словно на юродивого. — Единый же перевал остался на весь Полночный Закат! Весь купеческий люд… и нелюд только сюда и тянется… Где ж им ещё с вашими-то торговаться?
— А другие гостиницы… — Тира обвела глазами просторный двор.
Ржали лошади у забитой коновязи, протяжно мычали упряжные быки, суетились, сновали туда-сюда, болтали и переругивались люди…
В помещении, судя по гомону и ору из-за дверей за спиной корчмаря, народу было никак не меньше.
— Даже и не суйтесь! — с потаённой гордостью в голосе заверил хозяин. — На несколько лун вперёд комнаты расписаны… Загодя, сталбыть, места заказывают. Всё — и ночлег, и конюшни, и сараи для товару…
— Ashratt!…
Шаэриэнн тоскливо взглянула через плечо, и я увидел, как тает в её глазах надежда на мягкую постель и горячую воду для мытья.
— Опять на тракт? — в сердцах бросила она.
— Ну… — замялся хозяин. — Отчего ж так сразу и на тракт… Может, и ещё чтой-то придумается…
— Говори! — велел я, вкладывая в его ладонь серебряную монету.
— Да тут многие комнаты сдают, с этого и живут… — оживившись, зачастил трактирщик. — Вам, любезные, к старой Заречихе надо — изба у неё большая, добротная, да и сейчас вроде никто не живёт… И вам места хватит, и лошадок поставить будет где…
Обернувшись к приоткрытой двери, он споро кликнул вихрастого мальчишку, снующего меж столами с пивными кружками, и, едва заметно дёрнув глазом, наказал проводить нас к Заречихиной хате. Я мгновенно насторожился, ожидая подвох — однако всё дело, должно быть, оказалось в том, что бабка, которую он нам рекомендовал, приходилась ему какой-либо роднёй или попросту платила откат за постояльцев.
Сама Заречиха оказалась строгой, но вполне вменяемой хозяйкой. Запрошенная ею цена звучала справедливо, две выделенные нам комнаты были тёплыми и просторными.
Обстоятельно попробовав монеты на зуб, она довольно кивнула и поспешила на свою половину избы. Впрочем, почти сразу же хозяйка вернулась, таща крытый чугунок, поверх которого лежала замотанная в тряпицу коврига хлеба, пара луковиц и с десяток яиц.
— Щи… — пояснила она, с размаху грохая чугунок на дубовый стол у окна. — А с этим разберётесь что делать. Стара я уже угощение каждый день стряпать… Чай бабы-то у вас две, сумеют и сами…
— Спасибо, — не моргнув глазом, поблагодарила Шаэ, принимая продукты.
— Сковорода там, — Заречиха кивнула на огромную печь с лежанкой, занимающую весь противоположный угол. — Прочая утварь в сенцах. Разберётесь, — повторила она. — А лошадок своих в сарае привяжите… Чем кормить-поить, там есть.
— Спасибо, — склонил голову я.
Старушка, пошамкав губами, двинулась к себе. Но с порога обернулась:
— Только чтой-то не похожи вы на торгашей, — обронила она. — И товару никакого с собою нет…
— Так мы не торговать, бабушка… — Тира невинно хлопнула ресницами. — Так, по делам едем…
Заречиха окинула всех нас цепким взглядом, слегка задержав его на насупившемся Торгрине.
