– Если бы я только могла, – уныло говорю, понимая, что с лёгкостью могу съесть всю эту кесадилью одна.

– Знаешь, что, милая? – прищурившись, Эдди загадочно смотрит на меня, – а хочешь, я упакую кесадилью, и ты пойдешь в дом Мерфи и съешь ее с подругой?

Ханна Мерфи – мой ментальный близнец. Мы слушаем одинаковую музыку, обмениваемся книгами и обе без ума от кулинарных шедевров моей Эдди. Вот только Ханна перешла в одиннадцатый, а я – в выпускной. И, да, она весит вдвое меньше моего.

– Отличная идея! – встаю со стула и, застав женщину врасплох, крепко обнимаю ее. – Спасибо, Эдди. Твоя поддержка для меня много значит.

Эдди почти одного роста со мной и одной комплекции: у нас обеих узкие плечи и нереально огромные бёдра. Но у нее нормальная грудь, а не сплющенная, как у меня. Если для сорокапятилетней женщины она выглядит адекватно, то моя задница и бёдра того же размера, должно быть, наводят на мысли о том, что меня укусил в них рой ос. Заметив, что я поникла, Эдди обнимает меня в ответ, по-матерински прижимая к себе.

Я беру блюдо с упакованной в фольгу едой и иду в дом по соседству с нашим.

Меган, мать Ханны, впускает меня и громко кричит дочери, чтобы та спустилась, а затем предлагает пройти в кухню, заметив в моих руках блюдо.

– Как дела, Скарлетт? – спрашивает женщина, доставая тарелки из навесного шкафа, пока я ставлю блюдо на стол и облокачиваюсь на него ладонью.

– Спасибо, нормально, – отвечаю, услышав лёгкие шаги Ханны.

– Скар, что там у тебя?

Подруга подходит к столу и кивает, взглядом указывая на тарелку. Ее зелено-карие глаза расширяются в ожидании ответа, а длинные волосы цвета светлого ореха выглядят растрепанными.

– Эдди приготовила кесадилью и отправила сюда, чтобы ты спасла меня от приступа обжорства.

– О, это я могу! Сто лет не ела нормальной еды! – заявляет Ханна, устраиваясь на высоком барном стуле.

– Имей совесть, дочь, – притворно стонет Меган, – Скарлетт решит, что я морю вас голодом.

– Извини, мам, но это так. Твоя еда и рядом не стояла с тем, что готовит ее тетя! Спроси ее, Скар, может ли Эдди удочерить меня?

Мы дружно смеемся. Ханна невероятно прожорливая и ест не меньше моего, что абсолютно не вяжется с ее угловатой стройной фигурой. Довольно скромная для шестнадцатилетней девушки грудь является объектом недовольства своей хозяйки, которая не устает говорить о том, насколько несправедлива к ней генетика. Но я бы не стала переживать на ее месте, особенно в том, что касается наследственности. В свои сорок четыре ее мать Меган выглядит потрясающе: прекрасная фигура, ухоженные кожа и волосы насыщенного кофейного оттенка. Я бы вообще не стала ни о чем переживать на месте Ханны с ее-то весом…

Меган, прихватив стакан воды, оставляет нас одних в кухне, и Ханна совсем не удивляет меня тем, что начинает говорить о предстоящей вечеринке в доме Маккарти. Начиная с девятого класса, это будет четвертая по счету тусовка, которую Уилл Маккарти – лучший друг Логана, устраивает для старшеклассников в начале учебного года.

– Кэти сказала, что Диана с Уиллом снова поссорились, – Ханна смешно двигает бровями, вытирая салфеткой жирные от масла губы. – Хоть бы они совсем расстались!

– Ханна, неужели ты никогда не отступишься? – я улыбаюсь и качаю головой.

Ханна давно и безнадежно влюблена в Уилла. В этом мы с ней тоже похожи. И угораздило же нас запасть на самых популярных парней школы. С другой стороны, на кого еще, если не на них?

– Ни за что! – воинственно отвечает она. – Как сказал один француз… не помню, как его звали… Мир принадлежит оптимистам!

– Звучит как девиз законченной сталкерши.

– Согласен с тобой, Хрюшка, – раздается голос за моей спиной, от которого у меня тут же начинается изжога.

Я оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с его обладателем. Заметив, в каком виде он заявился сюда, я забываю, что хотела послать его. На парне лишь серые боксеры, которые обтягивают его настолько, что мне приходится нервно сглотнуть, когда я прикидываю размеры того, что находится под бельем Эйдена.

Чёрт возьми, не смотри на него!

Эйден Мерфи – первоклассный мудак и неотъемлемая часть моего общения с Ханной. Он ее старший брат и мой одноклассник, и ради подруги мне приходится мириться с нашим соседством. Но сейчас вид его почти обнаженного идеально сложенного тела заставляет забыть о том, что он доставал меня предыдущие десять лет моей жизни. Все выглядит так, что я бесстыже пялюсь на него, но ничего не могу с этим поделать. Да, он мудак, но невероятно привлекательный.

Судя по заспанному лицу и растрепанной тёмной шевелюре, он только что проснулся. Наверно, снова зависал где-то до утра. Живут же люди!

– Твою мать, Эйден! – кричит Ханна, обернувшись. – Мы тут едим, вообще-то! Немедленно иди и прикройся! Меня сейчас стошнит от этого зрелища!

Эйден хрипло смеётся и подходит к холодильнику, игнорируя просьбу сестры, достает кувшин с домашним лимонадом и начинает жадно пить. Мой взгляд прикован к его шее. Не знаю, что в этом такого, но меня увлекает, как методично двигается кадык парня. Это… прикольно.

– Ты пялишься на меня, Брукс, – говорит он, опустошив кувшин наполовину и вернув его на полку в холодильник.

– Это гримаса отвращения, ясно тебе? – заявляю ему, указывая пальцем на свое лицо.

– Ты лжешь, Хрюшка. Просто скажи, что хочешь меня?

Ханна с набитым ртом яростно фыркает, а я качаю головой.

– Так и быть, можешь помечтать об этом, – говорю ему.

Эйден безотрывно смотрит на меня и несколько раз играет грудными мышцами. Его губы растягиваются в улыбке. Мне тоже становится смешно, настолько глупо он выглядит, делая это.

– Ты ещё здесь? – с набитым ртом бормочет Ханна.

– Что вы там едите? Оставьте мне, – просит он, удаляясь из кухни.

– Обойдешься! – дуэтом произносим мы с подругой.

Эйден застывает в пороге и оборачивается:

– Если не оставите, я вернусь сюда голым, – угрожает он, – обещаю.

– Фу, извращенец! – морщится его сестра, отодвигая тарелку. – Ты мне весь аппетит испортил, придурок!

– Правда? – спрашивает он и переводит взгляд на меня. – Ну и супер. А что на счёт тебя, Брукс?

Я несколько раз моргаю, представляя этого типа вообще без всего, на ощупь тянусь за новым куском кесадильи и при этом говорю:

– Я согласна с Ханной, ты просто отвратителен, Мерфи.

Сегодня двадцать пятое августа. Вес прежний. Обхват бедер тоже. И это просто бесит! Вчера утром я устроила пробежку (между прочим, чуть не умерла, когда ползла обратно) и весь день ела только правильную еду… Да, один день – это слишком мало для того, чтобы стал заметен результат. Но, почему-то, когда я ем, то могу за сутки набрать вес, а как расстаться с ним… Это просто несправедливо! Но я полна решимости. Завтра только первый учебный день, а я уже на пути к своей цели стать новой Скарлетт Брукс.

Защелкнув кнопку на дневнике, я убираю его на прикроватную тумбу, и, оставив Джинджер досыпать в одиночестве, отправляюсь на пробежку. На мне черные леггинсы и длинная серая футболка, обхваченная беговым поясом, в который я убрала телефон.

Мне нравится Аврора. Наш район одноэтажной застройки в пригороде Чикаго с идеальными лужайками и аккуратными почтовыми ящиками довольно комфортный и безопасный. Последнее я ощущаю очень четко особенно вечерами, потому что несмотря на то, что была ребёнком, прекрасно помню свою жизнь в одном из самых неспокойных кварталов к югу от Сити. Мама вела довольно хипповый образ жизни. В нашей маленькой квартире всегда было шумно и накурено. У нее были забавные друзья. В ушах до сих пор стоит шум их мотоциклов, смеха и перебранок. Мама не была наседкой, и мы никогда не проводили время в компании других молодых матерей и моих ровесников. Не помню, чтобы я страдала от этого. Возможно, я просто не знала, что бывает другая жизнь и другое детство. А, что до мамы… Она знала, чего хочет от жизни и пользовалась этим на всю катушку. Наверное. А все, чего хочу от жизни я – лишь задницу поменьше. Эй, Вселенная, ведь это такие пустяки для тебя!