Но рассуждать долго не пришлось. Ангелина вздрогнула, услышав, как с характерным скрипом открывается входная дверь – не уличная, а квартирная; на веранде включился свет и раздались приглушенные голоса. Что она скажет родителям? Что скажут они, увидев ее всю в грязи и шатающуюся даже на месте?

Когда открылась и уличная дверь, Ангелина выпрямилась и зажмурилась, будто в ожидании удара. Но надолго ее не хватило. С протяжным «ой!» она шваркнулась прямо за порог, после чего, со стоном хватаясь за ушибленную голову, услышала:

– О, боже! – голос был женским, но явно не принадлежал ее маме. – Юра, помоги ей!

– Во бля! Щас я… – прокомментировал второй, мужской голос.

«Юра?! Что еще за Юра? Нет, я, конечно, пьяная, но не настолько, чтобы ошибиться домом, это нереально! Да и не помню я среди соседей никакого Юру», – Ангелина не сопротивлялась, когда ей помогали встать. Не смогла бы даже при всем желании. Она еле переставляла ногами, в то время как ее с обеих сторон подхватили под руки и потащили в дом.

Усадили на диван. Аккуратно поддели подбородок пальцами, вынуждая приподнять голову и посмотреть на того, кто находится перед ней. Но у Ангелины никак не получалось сфокусировать взгляд на чем-то конкретном. Всякий раз, когда она пыталась всмотреться в лицо напротив, окружающий мир то превращался в калейдоскоп, то темнел, то просто расплывался, будто на свеженаписанную картину вылили кружку воды. Голоса становились до боли отчетливыми, а уже через мгновенье доносились откуда-то издалека, словно те, кому они принадлежат, говорят из соседней комнаты или через стеклянный купол.

Ангелина резко уронила голову на грудь и сползла с дивана, медленно оседая на пол и утыкаясь лицом в подтянутые к себе колени. Как же невыносимо тянет на рвоту…

– Т-тошн-нит… – только и смогла выдавить она, едва шевеля пересохшими, потрескавшимися губами.

– Юра, принеси воды! Быстрее! – буквально парой секунд позже женщина начала тыкать ей в лицо стакан с холодной водой, но Ангелина постоянно отворачивалась от него и, невзирая на слабость, пыталась отпихнуть чужие руки от себя. Горло ужасно сушило, пить хотелось до невозможности, но Геля чувствовала, что если сделает хоть глоток, то ее точно вывернет наизнанку. – На, попей водички, – все продолжала настаивать женщина, и Ангелина в конце концов сдалась. Она отпила совсем немного и сразу отпрянула, заходясь в приступе болезненного кашля. Конечности не слушались из-за усиливавшегося тремора; все тело начало трясти, как в припадке.

Ангелине тут же помогли улечься обратно на диван, рядом с которым поставили тазик.

– Юра, вызывай скорую!

– Н-не н-над-до ск-к… Кха-кха-кха! Скорую. Где мама? Поз-зовит-те маму… Кха-кха-кха! – с каждой минутой ей становилось только хуже, в речи едва угадывались отдельные слова. Даже когда она лежала пластом на дороге, лицом в асфальт, не чувствовала себя настолько паршиво. А сейчас в нее будто за раз влили столько алкоголя, сколько они с одноклассниками выпили за вечер все вместе взятые.

– Девушка, вы можете сказать, как вас зовут? – взволнованный, на грани паники голос женщины заставлял Ангелину удерживать ту последнюю нить, соединяющую ее с реальностью. Она все время вскидывала голову на звуки голоса, чтобы моментом позже снова уронить ее на грудь, и уже опять была очень близка к потере сознания и, возможно, новому провалу в памяти.

На заднем плане слышалось, как мужчина не менее взволнованно кричит в трубку, видимо, объясняя местному фельдшеру, что произошло. Размазанный силуэт Юры – или как его там? – мерил шагами комнату; вскоре отложив мобильник на стол, мужчина схватился за голову, начал что-то говорить своей супруге (ну если они друг другу не муж и жена, то кто?) и периодически выругиваться.

– Девушка? – закрывающую глаза Ангелину слабо похлопали по щекам, осторожно потрясли за плечи. – Кто ваши родители? Мы купили этот дом и переехали сюда почти два года назад, но не знаем вас. Вы не здешняя? Вы можете сказать, как зовут ваших родителей? Девушка? Девушка? Вы меня слышите?

«Мы купили этот дом и переехали сюда почти два года назад, но не знаем вас», – эти слова засели в голове и начали прокручиваться, как заезженная надоедливая песня, хоть и Ангелина уже была не в состоянии вникнуть в их смысл. Она решила больше не бороться, так как каждая минута, проведенная в сознании, стоила ей все больших мучений.

– Юра… Юра! У нее кровь из носа пошла! – едва не рыдая, восклицала женщина. У Ангелины на тот момент перед глазами уже была чернота, но она все еще могла различать голоса, которые ей были совершенно не знакомы и больше почти не воспринимались как нечто осмысленное. – Где скорая? Ты позвонил? Что они сказали? Когда приедут?

– Да откуда я знаю! Должны быстро приехать, – мужчина, такой же испуганный, как и его супруга, вновь схватился за голову и выматерился.

– Ей все хуже!

– Ну а я че могу сделать? Сейчас приедут и… Катя, ты-то чего ревешь?

«Мы купили этот дом и переехали сюда почти два года назад, но не знаем вас», – смысл этих слов, маячащих на задворках гаснущего сознания, улавливался слабо. Однако, даже будучи в предобморочном состоянии, Ангелина понимала, что происходящее все больше начинает напоминать какую-то феерию абсурда.

Что-то не так.

Но что именно? Здравый смысл подсовывал кое-какую догадку, но она была настолько бредовой, что мозг даже не брал ее в расчет.

«Это мой дом. Я у себя дома – это сто процентов. Так какого фига происходит? Кто эти люди? Какого фига они здесь делают?» – это было последнее, что помнила Ангелина, прежде чем окончательно провалиться в забытье.

Но на этот раз она провалилась не в темноту. Под сомкнутыми веками, под дрожащими ресницами радужку сдавливал этот белый, с прорезями серебристо-голубого и красного, нестерпимо яркий свет – сначала статичный, а потом приходящий в движение, что давало понять: этот свет существует не сам по себе, у него есть некий источник или источники. Кроме того, он кажется знакомым.

До боли знакомым.

– …а вы знали, что трехцветными бывают только кошки, а коты – нет? – Никита взял под передние лапы несчастное животное, которое недовольно водило ушами, всем своим видом показывая, как сильно его раздражает шумная компания из пяти молодых людей. – Так что можешь быть уверена, что у тебя Барби, а не Барбос, – Никита опустил кошку к себе на колени и начал гладить. Однако питомица его партнерши по лабораторным работам при первой же возможности спрыгнула на пол и убежала куда-то в сторону кухни.

Ева, с которой время от времени перебрасывались парой слов одногруппники, еще несколько секунд водила пальцем по дисплею мобильника, параллельно с разговорами листая ленты социальных сетей, затем подключила смартфон к зарядному устройству и, наконец, обратила внимание на приятеля, весь вечер донимавшего ее кошку.

– Нет, коты тоже бывают. По-моему, – она уселась на пол по-турецки и, расслабленно облокотившись спиной на край дивана, попыталась дотянуться до початой бутылки пива, стоящей на деревянном комоде. – Насть, подай, а.

Упомянутая протянула сокурснице бутылку, а сама отпила из своего стакана с вином. Красивые фужеры доставать не стали, алкоголь наливали в обычную посуду.

– Ну когда там Дима с Андрюхой приедут? Их одних ждем. Напишите им кто-нибудь, – отложив стакан на письменный стол, Настя начала демонстративно обмахиваться обеими ладонями. – Эй, откройте кто-нибудь форточку. Капец тут жарко.

Стоящая возле батареи Ангелина чуть приоткрыла створку окна, а сама отошла от образовавшегося сквозняка подальше и, взяв табуретку, присела возле складной сушилки для белья. Она никак не могла взять в толк, почему все, кроме нее, постоянно жалуются на духоту. Вроде и никогда не была мерзлячкой, но сейчас даже в теплой толстовке не получалось согреться. В последнее время что-то знобит. Надо бы температуру смерить…