Соседки, жавшиеся поначалу друг к другу, тоже уже не плакали, Велеока пыталась разглядеть что-то снаружи в щель между досками, Белослава спала, прислонившись к стене. Тишина и спокойствие царили в тесном пространстве повозки.

После полной остановки Аише ожидала, что за ними скоро придут, но никто не появился. Голоса стихли, стало темно и душно.

– Нет силушки терпеть! – дочь старосты подползла к дальнему углу и присела там, освобождая организм от накопившейся воды.

Белослава, проснувшись, последовала ее примеру, а потом и Аише, хоть и противно было мочиться там же, где придется, по-видимому, коротать ночь.

Было такое впечатление, что о девушках просто позабыли. Ни кормить, ни поить их не собирались, а в горле уже пересохло и казалось, что язык к небу прилип.

– Мне тут матушка успела собрать кой-чего в дорогу, – смущаясь, произнесла Велеока, отвязывая пояс и доставая из-под юбки небольшую котомку. – Давайте перекусим, раз уж нас тут голодом морить собрались.

Вскоре в жадные руки девушек были всунуты куски сыра, хлеба, да вяленого мяса. Рот у Аише моментально наполнился тягучей слюной. Она мигом проглотила нехитрый ужин и припала ухом к стене повозки – шум слышался далеко-далеко и глухо. Что же делать?

Внезапно послышались голоса откуда-то сбоку, мужской смех, незнакомый язык.

Девушки сжались в углу, трясясь от страха.

– Что-то будет, я чую! – прошептала Велеока, хватая липкой ледяной ладонью руку Аише.

– Тшш! – зашипела та и сжала хрупкие пальцы в ответ.

Дверь повозки резко отворилась. В темном прямоугольнике мелькнули человеческие тени.

– Выходи по одной! – грубо приказал хриплый голос.

Велеока замешкалась в дверях, оглянувшись на подруг по несчастью. В темноте им был виден ее силуэт, тускло освещенный светом фонаря в руке одного из мужчин.

Внезапно ее схватили за руку и поволокли наружу под грубый хохот. Девушка закричала, забилась, как пойманная в силки птичка, но ей заткнули рот и кинули, будто куль с картофелем, на землю. От удара хрупкая дочь старосты вскрикнула и потеряла сознание. Белослава застучала зубами, а Аише забилась в угол и как зверь смотрела на темные людские тени, мелькавшие на улице.

«Не сдамся!» – зло и отчаянно думала она, но вскоре и до нее добрались хваткие ручищи, заломав и выволакивая из повозки.

Трясущуюся от страха Белославу, безмолвную Велеоку, тряпочкой повисшую на плече одного из похитителей, да Аише, сверкавшую глазами, сволокли в темную комнату с маленьким окошком под самым потолком, и, подтолкнув в спину, заперли дверь.

Белослава завыла в углу, зарыдала отчаянно и безнадежно, жалея себя и оплакивая свою судьбу.

– Замолчи! – рыкнула Аише в ее сторону, а сама подползла по земляному полу в тот угол, куда кинули Велеоку, нащупала ее и припала к груди ухом.

Бьется сердце! Жива!

С облегчением она выдохнула сквозь сжатые зубы, до боли впиваясь ногтями в ладони. Ей казалось, внутри зреет тугой огонь, который тянет ее в разные стороны, но что-то держит его, не давая вырваться пламенем и снести все вокруг.

– Эй, девки! – раздался грубый голос, а в двери отворилось маленькое окошко на уровне лица.

В нем девушки увидели усатую мужскую физиономию с маленькими глазками, толстыми поросячьими щеками, лоснящимися и румяными, губы-вареники, а тяжелый смрад перегара долетал оттуда до них, заставляя морщиться.

– Жрать хотите? – морда поворочалась, но в темноте камеры не было видно, слышат ли его девушки. – Ну как хотите!

Захохотав, усатый с лязгом запер окошко и удалился. Аише слышала его затихающие шаги и свист, становившийся все тише.

Велеока застонала, приходя в себя. Приподнялась, помогая себе рукой, села, опираясь спиной на стену.

– Что случилось? – хрипло спросила она.

Аише промолчала.

– Мы все умрем! – истерично отозвалась Белослава, рыдая. – Я хочу домой, к маме! Мама!!!

Глухой удар в дверь заставил ее умолкнуть.

– Заткнись! – раздался чей-то рык снаружи. – Заголосила, дура! Завтра вы все предстанете пред очами императора. Если б не это, я б тебя сам заткнул, чтоб не маму звала, а орала подо мной, курица тупая!

Белослава икнула от страха, забившись в угол. Привыкшие к темноте глаза Аише смогли разглядеть ее фигурку, сжавшуюся и трясшуюся с еле слышным стуком зубов.

– Тише! – зашептала Велеока.

Встав на четвереньки, она подползла к подруге и обняла ее, прижав к себе. Тело Белославы постепенно перестало дрожать, расслабляясь.

– Я боюсь! – всхлипнула она.

– Я тоже! – ответила ей дочь старосты. – Но завтра все решится. Император увидит нас, поймет, что мы – не та, которую он ищет, и отпустит. Мы вернемся домой, все будет хорошо.

Успокаивающий голос девушки подействовал – Белослава перестала всхлипывать, задышала размеренно.

– Уснула! – шепнула Велеока и осторожно отползла от нее к Аише. – Надо что-то придумать, надо бежать! Я боюсь, что они нас… они нас…

– Я тоже! – отозвалась девушка. – Как бежать? Дверь заперта снаружи, окно высоко.

– Может, задобрить охранника? – с сомнением произнесла Велеока и обхватила себя руками, качаясь из стороны в сторону.

– Как ты его задобришь? – Аише покачала головой, хоть во тьме было и не заметно.

– Как? – отозвалась дочь старосты. – Говорят, что всех девушек, которые не подошли императору, отдают всем на потеху. Лучше уж лечь с одним охранником, да потом бежать, чем быть изнасилованной множеством народа!

– И ты готова на это пойти? – ужаснулась Аише, вздрагивая.

– Готова! – Велеока поднялась на ноги. – Надо разбудить Белославу, ты бери ее и бегите, пока я с ним… пока я… В общем, бегите!

– А ты? – в голове Аише не укладывалось, что вот эта хрупкая девушка готова отдать себя на растерзание, пока ее подруги будут спасаться.

– А я потом убегу! Слыхала я, мужчины совсем разум теряют, когда сношаются, вот я и воспользуюсь. Пусть он… Пусть он сделает это, я потом убегу.

– Велеока! – с ужасом отшатнулась Аише. – А я слыхала, что это больно невыносимо!

– Больно, – согласилась та, – я тоже слыхала. Я вытерплю. Другие терпели, и я тоже смогу. Ты иди, буди Белославу, я пока буду зубы заговаривать этому… этому…

Аише порывисто обняла подругу, поражаясь стойкости хрупкой девушки, готовой пойти на такие жертвы ради спасения себя и других.

– Хватит! А то вся моя решимость пройдет! – вяло высвободилась Велеока. – Иди уже!

Убрав руки подруги, дочь старосты поднялась и на негнущихся ногах пошла к прямоугольнику света, пробивающемуся из-за двери.

– Эй! – постучала она. – Откройте! Господин охранник!

– Кто там долбит? – грубый голос из-за двери напомнил Аише кузнечный мех, такой же был хриплый и лязгающий.

– Господин охранник, может, вы позволите хрупкой девушке выйти до ветру? – Велеока вложила самые медовые нотки в речь.

– Не положено! – рявкнул тот. – Иди в угол, там и сделай дела свои.

Велеока вздохнула.

– Я не могу при всех, господин охранник! А живот так крутит! Вам ведь потом убирать придется! И вонять будет.

Тот ругнулся грязно в ответ, потом лязгну засовом, вставая, уперев руки в бока, в дверях.

– Ну? – грубо спросил он. – Ты, что ль, просилась?

– Я! – дочь старосты улыбнулась ему ласково.

Охранник моргнул.

– Пойдем! – сказал он, хватая девушку за руку и волоча ее за собой, не забыв, однако, запереть дверь.

Похоже, план провалился!

– У вас такие сильные руки! – услышала Аише, припав ухом к двери. – А можно потрогать? Ой! Ну и мышцы! Прям как железо!

Раздался шлепок.

– Иди делай свои дела! – прорычал охранник.

Последовало затишье. Как ни силилась, Аише не могла разобрать ни звука. Доползла до Белославы и потрясла ее.

– Просыпайся! – прошептала она. – Велеока сейчас отвлечет охранника, чтоб мы могли бежать!

– Я не побегу! – вскрикнула та в ответ, крепко цепляясь в руку Аише. – Я боюсь! Они поймают нас! Нет!