— Вы правда верите в бога? — спросила Зина. — То есть по-настоящему верите?

— Без веры русский человек жить не может, — непреклонно ответил Иван Денисович. Обвёл глазами сидящих перед ним коммунаров и поправился: — В смысле нормальный русский не может.

— Где же был бог, когда демоны уничтожали нашу прекрасную Землю? — вспылил Красин.

Денисович спокойно ответил: — Того не знаю, а только господь наш, православный, точно есть, иного быть не может.

— Откуда сведения? — насмешливо спросил Красин.

— Сам рассуди: если есть демоны и прочие твари, то и Господь должен быть. Не может быть, чтобы его не было, — ответил Иван Денисович и его слова могли поспорить уверенностью со сложенной из древних камней стеной.

Красин всё никак не мог остановиться: — Так может и крёстное знамение работает?

— Работает, если правильно его применить.

— Это как, правильно?

— Вот так, — Денисович выложил на стол, между чашек с чаем и пустых тарелок из-под простого перекуса свой обрез, указывая на любовно вырезанный на прикладе простой крест. — Любой твари сразу плохо становится если ему пулю между глаз положить.

— Так может в пуле дело, а не в православной вере?

— Может и в пуле, — не стал спорить Иван Денисович. — Но только истинная вера руку крепит, а крепкой рукой куда сподручнее что из винтовки стрелять, что шашкой рубить.

Даже Красин не сумел сходу подобрать возражений.

— Так что насчёт патронов? — вклинился в разговор Иван Ефимович. — Продадите? И клинков сотни две возьмём тоже.

— Если мы вас нанимаем, то и вооружим тоже, — пообещал Ворошилов.

— Хорошо говоришь, — одобрил Иван Ефимович.

— Себе под руку можете любые клинки выбрать, какие захотите, — добавила Портнова.

— Сначала с кругом договор заключите, потом уже вооружайте, — не стал торопиться казак.

— Это в подарок, а не как часть платы за наём, — пояснил Клим.

— Богато живёте. Но если каждому встречному клинки раздавать, то недолго и без штанов самому остаться, — прищурился Иван Денисович.

— Так это если каждому встречному. А чем лучше будут вооружены добрые молодцы, тем хуже придётся демонам. Думаете, что если в вашу линию ещё не вторглись демонические орды, то получится отсидеться? Не получится. Тварям всё равно кого жрать: народника или царского жандарма. Это война за выживание людей как вида. Сумеем победить — отстоим своё место среди остальных. Проиграем и будем как гоблины в ошейниках ходить или по углам прятаться.

— Хорошо говоришь. Не дело честным людям между собой лаяться, пока мерзопакостные твари ещё не побиты, — повторил Иван Ефимович. — Только речи твои черны и печальны. Но видать не пришло ещё время для иных речей.

На следующей день Ворошилов заключил договор с кругом казачьей общины. Отряд в двести восемьдесят четыре казака переходил в его личное подчинение. Все как один опытные воины в рассвете сил. Их бы только перевооружить, но за этим делом не станет. Сама ватага оставалась жить в Некрополисе. До победы над демонами в линии Орати о переселении не могло идти и речи.

Кроме того, собрав все вырученные за продажу фонариков и прочего ширпотреба деньги, под горестные стенания Торвальда, который, однако, понимал, что чуть позже он заработает на перепродаже поставляемых землянами товаров гораздо больше, Клим отправился на рабский рынок. Ему всё равно скоро возвращаться обратно в Орати и чем больше народа он приведёт с собой, тем только лучше.

Прекрасная возможность начать знакомство человечества с другими видами с того, чтобы выкупить их представителей из рабства, предоставить свободу и предложить следовать за собой уже как свободным разумным. Не пытаться подстроиться под этот мир, как сбившиеся в ватагу и живущие наймом за плату казаки. Нет, этот порочный мир необходимо разрушить, разбить как кривое зеркало на сотни кусочков, чтобы потом, на его основании, построить более справедливое и разумное общество. И первым шагом к этому будет покупка и освобождение купленных рабов. Пусть местные решат, что он просто выбросил деньги на ветер. Клим был твёрдо уверен, что прямо сейчас он делает первый, но далеко не единственный, вклад в будущее. Будущее всего человечества и не только его одного. Главное, чтобы оно было таким, чтобы за него стоило сражаться и, если придётся, умирать. Главное, чтобы у человечества оно вообще было — его собственное будущее. Не чужое.

…

Рабский рынок Некрополиса бурлил. На самом деле это вполне обычное состояние для рабского рынка на перекрёстке миров. Здесь всегда полно как покупателей, так и продавцов, не говоря уже о самом товаре. Редких представителей, почти исчезнувших с лица древа миров рас или любую другую экзотику почти всегда можно найти именно здесь. Могущественные шаманы из различных миров приходят чтобы купить необычного пленника, чья смерть на жертвенном алтаре поможет умаслить гнев великих духов и богов. Короли-волшебники, владеющие аркой миров, идут за экзотическими наложницами которых было бы не стыдно подарить другому королю, тем самым продолжая высокую политику и укрепляя их двойственный союз против кого-нибудь третьего. Регулярно проходившие из одного мира в другой, через перекрёсток миров, рабские караваны то оставляют часть своего товара в Некрополисе, то, наоборот, забирают.

Но вот какое дело, если, обычно, оживление на рынке царило среди продавцов и покупателей, а рабы с мрачной покорностью ожидали своей участи быть купленными или проданными, то сегодня ситуация несколько изменилась.

От клетки к клетке. От загона к загону. Какими-то неведомыми путями слухи распространялись и даже тот, кто полагал, что лично ему не стоит ни на что надеяться, невольно присоединялся к всеобщему оживлению. Дело в том, что быть выставленным на продажу рабом довольно скучное занятие. У тебя нет дела и нет надежды. Вспоминать прошлое больно, размышлять о будущем противно и ещё немножечко страшно. Остаётся только спать на жёстком и тощем, словно лист жести, тюфяке, хлебать баланду и разглядывать возможных покупателей, пока они разглядывают тебя и торгуются с хозяином. Скучно. Только вот какое дело: пусть сейчас страшно скучно, но умом понимаешь, что дальше вряд ли будет лучше и поэтому совсем не торопишься быть проданным. Впрочем, это зависит уже не от тебя. От раба вообще мало что зависит, даже он сам, его собственная жизнь теперь принадлежит не ему самому, а хозяину.

Гном Двалин прикоснулся к охватывающей шею полоске заколдованного металла и, ощутив под пальцами её гладкость и прохладу, печально вздохнул. По нынешним временам быть гномом — хуже участи не придумать. Прошло больше десяти лет как демоны окончательно победили в войне. Союз гномов и дварфов разбит. Суть их народа, Великий Подземный Кузнец, повержен, опутан неподъёмными путами и прямо сейчас заживо пожирается тварями, слабые отголоски его невыносимой боли слышит каждый дварф или гном и так будет продолжаться ещё очень долго, пока Великому Кузнецу хватает сил отращивать заново съеденную демоническими тварями плоть — его продолжат жрать.

Горе дварфам, горе гномам — горе проигравшим.

Когда стало понятно, что война проиграна, а так называемые «союзники» эльфы увели свои войска, оставив подземных воителей в одиночестве стоять против бесконечных орд тварей — подгорный король принял решение спасти хотя бы малую часть народа гномов переселив тех в другие миры, куда ещё не начали своё бесконечное вторжение демоны. Порядка пяти миллионов гномов получилось спасти. В первую очередь женщин и детей, но и некоторое количество мужчин, выделенных для их сопровождения.

Воины остались защищать столицу и погибли вместе с ней. Если бы Двалину предложили выбор, то он предпочёл бы сражение и смерть в прекрасных коридорах и удивительных залах подземного города. Но выбора ему не дали ни тогда, десять лет назад, ни сейчас.

Один из лучших мастеров подгорного царства, Двалин Великолепный — гном с золотыми руками, как называли его когда-то собратья.