Нужно больше. Столько, сколько смогу унести.

В голове сразу начали проноситься весьма странные идеи о том, что можно с ними сделать. Ветки пойдут на костер, а иглами можно устелить каменный пол ниши – импровизированная подстилка. Наверняка, если не елозить по ним своей задницей, то можно сидеть нормально и не трястись от соприкосновения с холодным камнем.

Надо поторопиться.

Я дрожу от холода, но также из-за движения покрываюсь потом. Легкие сдавливает. Хочется сделать глубокий вдох, но не выходит, сразу начинаю кашлять. Горло першит.

Глотать больно.

Голова замерзает. Чувствую, как глаза сдавливает с каждой секундой все сильнее.

[Предупреждение: Угроза гипотермии]

[Согрейтесь!]

Тут же перед мной появились слова о предупреждении. Хоть я и не понимаю этого странного слова – гипотермии, но призыв согреться звучит очень убедительно.

Значит я замерзаю, и нужно прятаться.

Оторвав ветвь, которую держал в руках, я быстро схватил все лежащие в кучке и игнорируя покалывание постарался вернуться в пещеру.

Шел я еще медленнее, ибо не видел дороги перед собой. Все время приходилось наклонять голову и тело в разные стороны, дабы эта груда веток не мешала обзору.

Желудок опять заурчал от голода, заставив меня немного болезненно поморщиться. Вроде перекусывал с утра картошкой, а такое ощущение, словно неделю ничего не ел.

Что за странность?

Первым делом я бросил ветки у щели в скале, затем пролез внутрь и только тогда вытянул руки чтобы затащить все остальное.

Замерз так сильно, что с трудом мог двигаться. Тело одеревенело, пальцы толком не слушались, они посерели еще сильнее прежнего. Рубаха примерзла к спине, и я хотел было отодрать ее, но лишь закричал от боли.

Примерзла к коже.

Сняв на пару мгновений сапоги, я вылил из них воду вместе со снегом, который попал внутрь, а затем глянул на собственные пальцы. Сгибались не все.

Большие пальцы вообще не слушались и казались неживыми. Вот алая кожа моей стопы резко переходит в серые оттенки замерзшей кожи.

Прискорбно.

Почему-то мысль о том, что я нахожусь на грани смерти и уже несу потери в собственном теле, никак не удивляют меня. Я вообще ничего не чувствую в эмоциональном плане.

Мне как-то все равно.

Это бы испугало, но плевать.

Может таково влияние холода? Я никогда не чувствовал его, не выходил наружу. Боялся всего этого.

Видимо, не зря.

Стоило только покинуть купол, как я готов превратиться в сосульку. Хорошо хоть не в воду упал.

Не мне жаловаться… нужно вообще радоваться, что жив еще остался после того, что натворил.

Даже винить себя сил не осталось.

Я дышал с трудом, но почему-то чувствовал, что могу двигаться дальше. Будто бы тело игнорировало все плохое произошедшее с ним, а может…

– Сопротивление холоду первого уровня? – повторил я в слух ту странную фразу.

В книгах, которые я читал, говорилось, что герои и их враги мерзли очень быстро. Они выбивались из сил, засыпали и замерзали насмерть, и все это за короткое время.

Я этому верю.

Но верить в написанное одно, а переживать в реальной жизни другое, и почему-то сейчас все отличается.

Даже удивительно. Я бы понял, если бы Асгейр как опытный охотник и сильный демон смог бы бродить по морозу долгое время прежде, чем замерзнуть, но я…

Я с недоверием глянул на свои руки, будто бы они перестали мне принадлежать.

– Может я умер и уже нахожусь в Лесу Урд? – спросил я у пустой пещеры.

Мой голос эхом отразился от ее стенок и ускакал куда-то наружу сквозь щель.

Перестав морочить себе голову догадками и мыслями, я присел на колени рядом с ветками и начал их обдирать.

Иголку в одну кучку, ветки в другую, а кору с них в третью.

Времени заняло это не мало с моими негнущимися пальцами на руках и дрожащими руками, поэтому ограничился двумя ветками.

Кучка вышла маленькая, но ее было достаточно для того, чтобы разжечь огонь, а затем добавить к нему ветки. Жаль они не совсем сухие. Так еще и сок липкий настолько, что я махнул рукой на попытки сорвать все иголки и оставил их висеть.

Как-нибудь сами отвалятся.

Главное развести огонь и хоть немного согреться. Хоть чуть-чуть ощутить тепло, а дальше останется надеяться, чтобы он принял ветки и мои мольбы.

Я уже готов пламени поклоняться… О Урд, прости меня.

Вздохнув, я достал из мешочка два кусочка кремня, подержал их на ладони, а за тем взял поудобнее пальцами.

– Да чтоб тебя! – сокрушенно закричал я, когда после первого удара сноп искр растаял в воздухе, а камень выпал из пальцев.

Я начал искать его ладонью, при этом взглядом осматривая каждый камень. В этой неосвещенной пещере довольно легко перепутать обычный камень и кремень, который выпал из моих рук, но мои глаза еще ни разу меня не подвод…

Что за?!

Посмотрев на один из камней, я увидел над ним небольшую надпись, которая была такого размера чтобы не мешать моему взгляду, но также быть видимой и читаемой.

– Камень? Я знаю, что это камень! – зло прошипел я.

Затем глянул на другой и опять, вижу перед глазами – [Камень]. Надписи появляются всякий раз как я пытаюсь сконцентрироваться и рассмотреть свою находку.

[Оценка 1 уровня – приобретено]

Что за оценка? Что вообще происходит?

Я раздраженно бросил этот камень в сторону, а затем схватил следующий и поднес к глазам.

[Камень]

Еще один…

[Камень]

И еще…

[Камень]

Стоп! Это и есть мой кусочек кремня! Почему написано камень?

Надпись тут же перед мной расплылась, чтобы собраться вновь в новую:

[Кремень]

Странно и удивительно. Оно прислушалось ко мне? Поняло, что ошиблось и постаралось исправить это?

Все еще пребывая в легком удивлении, я наконец отточенными за годы движениями с первого раза выбил сноп искр, которые упав на слегка подсохшую кору дерева заставили ее дымиться. Но она потухла.

Я ударил еще раз…

Но видимо, сырая кора дерева не желает гореть. Лишь дымится и гаснет, наполняя пещеру странным ароматом, который я уже когда-то встречал.

Да, точно! Когда лесорубы приносили рубленные стволы деревьев, пахло также!

Как же называлось это дерево, никак не вспомню!

Я всячески пытался отстраниться от состояния, в котором нахожусь. Мыслил позитивно, даже когда перестал чувствовать пальцы на левой руке. Ухмылялся, когда заходился кашлем, от которого мою грудь почти разрывало, а сам я начинал задыхаться от нехватки воздуха. Голова болела так сильно, что хотелось одним точным ударом об камни вскрыть ее и достать все оттуда и хоть немного отдохнуть.

Мой разум оставался трезв. Настолько, насколько это вообще возможно. Видимо, проклятье не дает мне пасть в забытье, заставляет чувствовать все до самого конца.

Боль, холод, голод, тяжесть вины, потерю собственных частей тела. Я ведь понимаю, что мои пальцы не смогут вновь двигаться.

– Неужели я правда этого заслужил?! – закричал я куда-то вверх.

С уголков глаз потекли слезы, пока маленький дымок поднимался медленно верх.

– Неужели ты так ненавидишь когда тебя не любят?! Не хочешь, чтобы в тебе кто-то сомневался! Так ты сама всех бросила!

Я продолжал кричать, кашлял и снова кричал. Корил себя, ненавидел Урд, считая, что мне уже нечего терять и хуже она точно не сделает.

Затем просил прощения у отца, матери, Сив и всех жителей деревни, которые лишились божественной защиты, снова кашлял.

– Я тебя ненавижу! – зло прорычал я, – Если мне удастся выжить, я создам свою деревню, которая не будет поклоняться тебе!

Прокричав последнее, я устало плюхнулся на пол, даже не заметив, как привстал на коленях обращаясь к сводам пещеры.

Моих свисающих рук коснулось нечто теплое и едва уловимое, подняв взгляд, я чуть не потерял дар речи.

– Огонь!

Наконец-то! Мне повезло! Он разжегся!

Небольшие едва различимые язычки пламени начали потрескивать на коре дерева. Сначала робко, словно делая свои первые шаги в этом холодном и промерзлом мире, а затем распробовав мое подношение на вкус, начало проявлять жадность.