Мне редко когда снятся хорошие сны. В основном это мешанина из непонятных образов, мельтешения красок, ощущений и эмоций. Но бывают моменты, когда картинка яркая и настолько четкая, что, проснувшись не понимаешь, то ли ты еще во сне или уже проснулся, настолько все реалистично.

Мне снятся бескрайние снега открытых полей, озера, где проживают ледяные эльфы в своих замках изо льда. Я вижу себя входящим в темные, но уютные пещеры подземников, которые улыбаются мне, протягивая миски с обжигающей горло жидкостью. «Согрейся» – говорят они. И я, ничуть не сомневаясь, отпиваю, чувствую, как клокочущее пламя опаляет мой рот, устремляясь вниз, но мне не больно. В этот момент чувствую себя счастливым.

Следующая картинка показывает мне высокие горы ущелий. Как я облаченный в самые толстые шкуры животных пробираюсь сквозь снег. Плащ развевается за моей спиной. Пальцы сжимают древко копья, а на поясе висит верный боевой топорик. Впереди маячит широкая спина храброго воина и товарища, готового пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти меня.

Мы охотимся на снежных медведей. Они опасны и кровожадны. Ходят на своих толстых ногах, осматривая собственные владения.

Безумно сильные.

Именно такой враг нужен храброму воину.

Сделав глубокий вдох, я выдыхаю облачко пара перед собой, поудобнее беру копье в руку и иду вперед.

Враг где-то здесь…

Раздается ужасный грохот, сотрясший землю. От него трясутся горы вокруг нас, камни устремляются вниз.

Еще один грохот, и еще один.

Удар, еще удар, удар, еще удар!

Открыв глаза, я поморщился от отзывающегося эхом звукам удара молота о наковальню. Мой отец начал свою работу в кузнеце, совершенно плевав на то, что кому-то нужно спать и пытаться выспаться.

Как обычно.

Пару часов отложенной работы ничего не изменят для него и процесса ремонта сломанных инструментов, но позволят мне выспаться.

Но кто вообще заботиться обо мне?

Недовольно пошевелив кончиком хвоста, я оторвал голову от соломенной подушки и осмотрелся. Моя собственная комната: кровать, небольшой столик у окна закрытое ставнями, сквозь щели которых проникали солнечные лучи, а также сундук, стоящий около двери, в котором, я храню все свои вещи.

Протерев глаза пальцами, я по привычке коснулся рогов.

Не выросли.

Стук молота раздавался по всему дому, словно издеваясь надо мной и это меня лишь злило.

Поднявшись с кровати, я надел штаны, завязал петельки над хвостом, чтобы они не падали, а затем повязал пояс ремешком, сверху накинул на себя холщовую рубаху, которая свободно висела на мне, скрывая щуплое тело под желтоватой тканью.

Просунув ноги в невысокие сапоги, стоящие у кровати, я наконец поднялся в полный рост.

– Когда это уже кончится? – недовольно пробурчал я, поворачиваясь к двери.

На столе лежала стопка книг у небольшого огарка свечи, оставшегося в глиняной миске. Я им пользовался, чтобы читать книги ночью – единственное время, когда в нашей деревне настает тихое время и можно немного позволить себе окунуться в фантазии.

Я люблю книги. Они раскрывают те чудеса мира, которые мне, увы, никогда не удастся увидеть вживую. Уж слишком далеко все находится, да и нет во мне столь нужной храбрости, чтобы начать путешествие.

Открыв дверь, я выбрался в основную комнату нашего с отцом небольшого домика. Если не считать ее, то здесь был погреб для хранения продуктов, родительская спальня, и два выхода. Один вел сразу на улицу, а второй прямиком в кузню, где сейчас мой отец вовсю работал на благо деревни.

Очень скучной деревни.

Вздохнув, я прошел мимо стола, на котором лежали грязные тарелки, взял деревянный стаканчик и опустил его в бочку с холодной питьевой водой.

С утра самое то, чтобы освежиться.

Остатки вылил себе на голову, позволяя каплям воды, стечь по лицу, дабы быстрее отогнать сонное состояние.

Теперь стало немного зябко.

– Что же, остается только получить ежедневную порцию нравоучений, – простонал я обреченно самому себе.

После смерти мамы я частенько начал говорить свои мысли вслух. Отец часто задерживался в кузне целыми днями, из-за чего я все время оставался один дома. И когда ты сидишь в этих пустых комнатах, то хочется, чтобы создавалось впечатление, что ты не одинок. Сначала я начал говорить сам с собой представляя, что рассказываю кому-то свои истории, услышанные в сказках, а затем стал читать книги вслух. Потом это уже переросло в повседневное обсуждение проблем с самим собой, подбадриваниями и все такое.

Стыдно, но я стараюсь делать такое, только когда нахожусь один. Не хочется, чтобы в деревне узнали об этом, начнут еще обсуждать на каждом углу.

У нас тут любят сплетни, ибо других новостей и не бывает вовсе.

– Если зайду в кузню, то отец начнет злиться на меня и называть бесполезным, а если не зайду, то он также будет говорить, что я бесполезный лентяй, сидящий на его шее… уф, – скрестив руки на груди, я ходил взад— вперед около двери в кухню.

Она мелко подрагивала от ритмичных ударов молотом, от которых я морщился всякий раз.

Отец и правда всегда мной недоволен. Наверное, это началось еще с того самого момента, когда он решил, что моя судьба занять его место в кузнице. Так бы оно и было, если бы не книги, которые начала читать мне мама перед сном. Передо мной открылись огромные просторы неизведанного мира, который так и зовет исследовать себя, окунуться в приключения и опасность. Сразиться с монстрами, исследовать то, что не исследовано, противостоять непогоде.

Именно поэтому я даже не смог смотреть в сторону кузни, все так и норовил убежать и спрятаться где-нибудь, чтобы прочесть лишнюю страницу огромной на тот момент книги.

Отцу это не нравилось. Он начал заставлять меня заниматься, учиться. Давление на меня нарастало с каждым днем, и в один момент, когда мать умерла, я не выдержал. Высказал ему все, что думаю о кузне и работе в ней. Тогда я порывался уйти из дома, начал собирать вещи и уже хотел было покинуть дом, как остановился.

Остановился не потому, что отец решил не позволить сыну уйти, нет, он вообще не двинулся с места. Я замер у двери, только из-за страха.

Мне стало страшно. Неизвестность пугала меня. Это в книгах герои встречали опасности и было известно, что они выживут, а у меня такого не было.

Одной Урд известно, как быстро бы я умер, покинь деревню.

С тех пор и остался здесь. Вот только стремления у меня ни к чему так и не появилось. Я лишь пустой придаток, который живет в этой деревне, мечтает покинуть ее, но у него нет смелости на это.

Чуть постояв у двери в нерешительности махая хвостом у своих ног, я невольно положил руку на живот и тот заурчал от голода.

– Сначала поем, – радостно возвести ля, понимая, что лишь оттягиваю неизбежное.

Порывшись по всем закромам, я нашел внутри печки глиняный горшок с печеной картошкой.

Как же я ее обожаю! Да и не только я, во всем мире не сыщется ни одного демона, который не любил картошку. Вареная, жареная, пареная, в шубе или без, мы готовы есть ее постоянно. Уж настолько она любима нашей рогатой братией.

С наслаждением вкусив этот подземный сладостный плод, от вкуса которого мои глаза закатываются от наслаждения, а кончик хвоста начинает подрагивать, я опять повернулся к входу в кузницу.

Все! Оттягивать больше нельзя. Но на сытый желудок, слушать упреки отца не так плохо.

Подойдя к двери, я протянул руку к деревянной ручке и, схватив за нее, толкнул от себя. Тяжелая створка легко отворилась наружу, на смазанных петлях, словно ничего и не весила. Отец следит за подобным.

Хоть за чем-то он следит…

Мне в лицо ударил жар кузни, по ушам загрохотали частые удары молота вперемежку с шипением раскаленного металла, который опустили в воду.