Нет. Нет. Это был не ребенок. Не думаю, что технически это был даже плод. У меня пульсировала голова, болел живот, и ничего не имело смысла. Все было как в тумане, я не могла осмыслить реальность. Я не знала, как долго простояла там, уставившись на себя в зеркале, пока Валери не постучала в дверь.

— Ты там в порядке? Прошло уже двадцать минут.

Я вытерла лицо, с трудом пытаясь вернуть себе голос.

— Да, я скоро буду.

Я помыла руки и завернула каждый тест в бумажное полотенце. Я собрала их, собираясь бросить в мусорную корзину, но моя рука остановилась. Я замерла, посмотрев на эти маленькие тесты в моей руке. Они говорили мне то, что я хотела спрятать. Сколько бы не была уверена, я хотела, чтобы так и произошло.

Вместо того, чтобы выбросить их, я поймала себя на том, что кладу их в кошелек и помещаю в карман рядом с телефоном. Затем я сделала глубокий вдох перед тем, как открыть дверь и увидеть Валери, которая ела мороженое сникерс.

— Серьезно, Валери?

Она пожала плечами.

— Тебя не было некоторое время. Я бы тебе тоже взяла, но не была уверена, будешь ли ты есть за двоих и захочешь еще или…

Я прервала ее, схватив ее за плечи и толкая за угол, где была выставлена краска для волос.

— Ш-ш-ш. — Я приложила палец к губам, несмотря на то, что вокруг никого не было.

Ее глаза расширились.

— Черт возьми. Он положительный, ведь так? Ты беременна.

— Заткнись! — прошипела я.

Она моргнула, укусив свой сникерс.

— Ты взволнованна? Напугана? Что, черт возьми, происходит в этой рыжеволосой головке?

— Во-первых, они каштановые, а не рыжие, а во-вторых, я, черт возьми, не знаю, о чем думать. Я просто… не знаю.

— Ну, у меня есть хорошая акушерка, если тебе нужна информация, и педиатр. О, и мы могли бы подобрать даты и…

Я подняла руку, останавливая ее.

— Я не хочу говорить об этом сейчас. Мне нужно освежить голову и вернуться к работе.

— Хорошо, ты собираешься сказать Трею? Тебе нужно позвонить ему сейчас. Или, что еще лучше, зайти к нему на работу. Это, наверное, то, что ты должна сказать ему лично.

Трей.

Мой консервативный жених. Тот, который чуть с ума не сошел, когда я впервые купила презервативы. Что он скажет по поводу всего этого?

— Моника, Моника? Ты в порядке?

Я повернула голову к Валери.

— Что?

— Такое ощущение, что ты была где-то в другом месте на какое-то время.

Я бы хотела оказаться где-нибудь еще.

— Да, просто мне нужно немного времени, чтобы подумать.

Она положила свою руку на мою.

— Хочешь, я отменю свою встречу? Я могу позвонить своему доктору, и мы можем договориться о встрече.

Я покачала головой, медленно потянув свою руку.

— Я думаю, что мне нужно просто побыть одной ненадолго. Мне нужно подумать.

— О. Хорошо. Я понимаю. Всего слишком много. — Она похлопала меня по плечу. — Позвони мне, если что-нибудь понадобится, хорошо?

Я кивнула и облизнула губу.

— Да, только окажи мне услугу и никому не говори, хорошо? Мне надо сначала самой разобраться.

— Определенно.

Я едва попрощалась. Когда вышла на улицу, мой мозг был в тумане. Женщина шла, толкая коляску. Она двигалась как в замедленной съемке. Маленький ребенок был завернут в одеяло и тихонько спал. Ничего в мире кроме маленького свертка не беспокоило ее.

Моя рука двинулась к животу, прежде чем я подумала об этом. Было ли сердцебиение у чего-то внутри меня? Спало ли это что-то спокойно, не обращая внимание на сумасшествие вокруг?

Нет. Нет. Нет, я не могла связывать свой живот с ребенком. Я не могла справится с этим сейчас. Я достала из сумки телефон и написала Нейту, что собираюсь к доктору и могу не вернуться обратно.

Меня скорее всего уволят. Но это случится в любом случае, если я не позабочусь кое о чем. Это то, что я должна сделать. Это было единственным ответом.

Клиника была переполненной. Душной. Вызывала у меня клаустрофобию. Неряшливая медсестра за стойкой вручила мне документы, как делала это миллион раз. Я была просто еще одним лицом в толпе.

Сидя на неудобном оранжевом стуле, я ерзала, смотрела вокруг, но заполняла нужные бумаги. Каждое небольшое движение заставляло меня поднять голову. Мне нужно было выйти из этой зоны, поэтому я схватила наушники, воткнула их в телефон и поставила свою музыку вперемешку.

Наконец-то. Немного спокойствия.

Так я думала.

«Slide» группы Goo Goo Dolls пела в наушниках.

Вместо того чтобы читать то, что лежало передо мной, я сфокусировалась на словах. Я никогда не была внимательна к ним, но услышала слова Джонни Резника громко и четко в первый раз.

Слезы скатились по моим щекам, когда запел хор. Я не могла сделать это. То, что было внутри меня, для меня не было «этим». Это был мой ребенок. Ребенок мой и Трея.

Все эти годы я сидела и говорила, что была сторонником выбора, думала о правах женщин. Я все еще была сторонником выбора, но теперь мой выбор изменился, потому что это мое.

Не важно, что случится, я собиралась оставить этого ребенка.

Я даже не оглянулась, когда бросила бумаги для заполнения на пол, выбежала из клиники, прошла мимо протестующих и спустилась по улице. Офис Трея находился несколькими кварталами дальше, и я должна была сказать ему. Сказать ему, что у меня будет его ребенок, и, черт возьми, я не собиралась от него отказываться.

Трей

Работа в компании была намного беспорядочней, чем я думал. Когда мой отец управлял делами со своими советниками, все казалось таким организованным и тщательно продуманным. Я быстро понял, что они делали все для того, чтобы это выглядело так для окружающих, но за кулисами это была военная зона.

Ряды столов, занимающие небольшую арендную площадь, были заняты волонтерами из колледжа, укомплектованными телефонами и социальными сетями, чтобы просить о пожертвованиях, рассказать об отце и голосовании. Наверное, я был бы одним из них в течение нескольких лет, если бы мой отец не был губернатором. Но я не думаю, что был бы настолько глупым, как некоторые из этих детей.

— Мистер Чапмен! Мистер Чапмен! — Я пытался пройти в свой офис после перерыва на ланч, когда меня позвал пронзительный голос.

Я повернулся и увидел блондинку невысокого роста, держащую записную книжку. Она не выглядела как волонтер, которых мы обычно нанимаем. Она не была молодым человеком, одетым в костюм и пытающимся нас впечатлить. Она была одной из двух женщин-волонтеров. Я не был уверен, что она находилась здесь по правильным причинам, судя по длине ее платьев, которые она обычно носит.

Ладно. Это были ужасные слова. Я знаю, что не могу судить девушку по тому, как она одета, но все утро я видел ее за столами всех волонтеров, за исключением женщин. Она смеялась, отбрасывала свои волосы назад и наклонялась так, что ее декольте было прямо перед их лицами. Не то чтобы я смотрел на нее особенно. Я должен был отвечать за всех. Парень, который только окончил колледж, должен был опекать студентов-волонтеров. Отец сказал, что это отличная возможность для развития карьеры, что я могу присмотреть за ними лучше, чем кто бы то ни был. К тому же это была лучшая зарплата в штате кампании, поэтому я не могу жаловаться.

— Да, мисс… — Ее фамилия ускользнула от меня.

— Честити, — сказала она, качаясь из стороны в сторону и перебрасывая свои длинные светлые волосы за плечо.

— Мисс Честити, чем я могу вам помочь?

Она хихикнула:

— Нет, Честити — это мое имя. Нет необходимости в формальностях.

— Это профессионализм. Я бы предпочел, чтобы мы использовали фамилии, — сказал я, поправляя галстук. Девушка явно заигрывала. Конечно, прошло некоторое время с тех пор, как девушка со мной флиртовала. Весь мир знал, что я был с Моникой навсегда. Но я узнаю флирт, если увижу его.