Элмаз-хатун промолчала, опустив русоволосую голову.

— А уж относительно причины смерти Зеррин Султан у меня и вовсе нет сомнений. Кто её избил, тот и закончил начатое дело.

— Нилюфер Султан? — неверяще переспросила служанка, широко распахнув голубые глаза.

— А кто ещё? — хмыкнула Эмине Султан, снисходительно посмотрев на неё с высоты своего роста. — Все это знают, но молчат. Доказательств её вины нет, а официальной причиной смерти Зеррин Султан объявлена травма головы. Что же, этой девчонки следует бояться… Как бы она от всех нас не избавилась. Помяни моё слово, Элмаз. Она ещё доставит нам всем хлопот… Раз однажды пролила кровь, уже не сможет остановиться.

Мрачно нахмурившись, Элмаз-хатун снова промолчала, не зная, что на это ответить.

— Ладно, хватит об этом, — вздохнула Эмине Султан, оправив подол платья. — Мои шехзаде одни в гареме. Идём.

Топкапы. Гарем.

В гареме, погружённом в непривычную тишину, тем временем проходили поминки Зеррин Султан. Притихшие наложницы трапезничали за столиками, перешёптываясь между собой и поглядывая в ту сторону, где разместились султанши.

Как управляющая гарема, Хафса Султан в строгом чёрном платье без излишеств восседала во главе стола на сидении без спинки, чинно сложив руки на коленях. Она выглядела привычно сдержанной и спокойно-властной, но её лицо было бледным и измученным. Султанша не притронулась к еде, изредка делая по глотку из своего кубка с водой.

По левую сторону от неё на подушке сидела Филиз Султан, не менее мрачная. В последние дни она не покидала своих покоев, став нелюдимой. Нервозность и беспокойство не оставляли её с тех пор, как открылась её причастность к отравлению Эмине Султан. Она боялась того, что её ждёт по возвращении повелителя. В действительности ли она с этой ошибкой окончательно потеряла его или же ей удастся оправдаться и заслужить его прощение?

Снова из-за собственных переживаний Филиз Султан позабыла о дочери, которая сидела по другую сторону столика от неё вместе с подругой Михримах Султан. Обе девушки выглядели печальными, словно бы смерть Зеррин Султан и вправду их расстроила, и чем-то отягощёнными.

Филиз Султан, вздохнув, потянулась к своему кубку с шербетом, стоявшему на столике. Взяв его, женщина случайно выронила кубок из ослабленных пальцев. Со звоном он упал на пол, расплескав содержимое на подол платья султанши. Все взгляды обратились к ней. Смутившись, Филиз Султан поднялась из-за столика и словно бы неохотно посмотрела на Хафсу Султан, наблюдавшую за ней с недоумением.

— Что такое, Филиз Султан? С вами всё в порядке?

— Да, султанша, — отозвалась та дрожащим голосом. — С вашего позволения я вернусь в свои покои.

— Разумеется.

Поклонившись, Филиз Султан мельком взглянула на свою дочь, но не нашла в её тёмно-карих глазах сочувствия. Отчуждение. Вот, что было в её взгляде. Закрывшись от всего и ото всех в своих покоях, Филиз Султан теряла дочь. Та всё больше отдалялась от неё, и осознание этого испугало женщину.

— Эсма, хочешь пойти со мной?

Изумившись, Эсма Султан покосилась на Михримах Султан. Та, поймав её взгляд, приподняла уголки губ, мол иди, конечно. Но тут раздался голос Идриса-аги, оповестивший о приходе Эмине Султан, и серые глаза подруги наполнились болью. Заметив это, Эсма Султан с сожалением покачала темноволосой головой.

— Я, пожалуй, останусь здесь, валиде. Загляну к вам как-нибудь в другой раз.

Вздрогнув от её ответа как от пощёчины, опечаленная Филиз Султан развернулась и ушла, пройдя мимо шедшей ей навстречу Эмине Султан, в противовес ей улыбающейся.

— Султанши, — поклонилась последняя, подойдя к столику и грациозно опустившись на освободившуюся после ухода Филиз Султан подушку. — А где мои шехзаде? — беспокойно огляделась в гареме Эмине Султан и, заметив мальчиков, сидевших в отдалении на тахте и разговаривавших с подошедшей к ним Элмаз-хатун, успокоилась.

Эсма Султан под столиком нашла маленькую ладонь подруги и сжала её, потому как Михримах Султан не могла оторвать взгляда от севшей напротив неё Эмине Султан. В нём была всё та же боль, но и что-то ещё. Она словно бы изучала её. Возможно, искала то, что привлекло Искандера-пашу?

Михримах Султан видела перед собой неоспоримо красивую женщину. Длинные золотые волосы, яркие зелёные глаза, роскошное платье и сверкающие драгоценности. Высокая, статная, с женственной округлой фигурой. Её походка и движения были изящными как у женщины, уверенной в своей красоте и привлекательности. Яркая и обольстительная. Всего этого не было у Михримах Султан. Неужели этого ей и не хватало, чтобы завладеть сердцем Искандера-паши?

К сожалению, она была совсем другой. Невысокого роста, с узкими плечами, худощавая и бледная. Миловидное лицо, обрамлённое светлыми волосами. Хрупкая, невинная, беззащитная. Девушка, обладающая такой простой и скромной красотой не шла в сравнение с Эмине Султан. Глаза её были не яркого необычного цвета, а невзрачно-серыми, и не было в них искры лукавства и оттенка надменности. Её улыбка не источала столько самодовольства и яда.

Да, внешне Михримах Султан без сомнения проигрывала Эмине Султан. Но так ли обстояло дело со внутренними качествами этих женщин? Михримах Султан была чистой и непорочной юной девушкой, полной добра, понимания и любви ко всему миру, несмотря на то, что он безжалостно наносил ей удар за ударом.

А что было внутри Эмине Султан? Чем жила эта женщина, дарившая миру надменные взгляды, ядовитые улыбки и колкие слова? Михримах Султан казалось, что лишь этим она и жила. Пустая внутри, что и пытается скрыть за своей красотой, яркостью и показной роскошью.

Злость, ревность и зависть. Впервые Михримах Султан познала эти чувства, наблюдая за Эмине Султан, которая надменно поглядывала на наложниц, изредка изящно делая глоток из своего кубка. Она не понимала, как мог Искандер-паша полюбить эту женщину. Неужели только из-за её красоты? Чем ещё она могла его привлечь, если не этим? Вряд ли ему пришлись бы по нраву яд в её улыбках и язвительная насмешливость в её словах, если бы он действительно знал её.

Но ведь повелитель не мог не знать её. Несмотря на это, он отдавал своё предпочтение Эмине Султан с тех самых пор, как она появилась в его гареме. И Михримах Султан не понимала, почему мужчины — что повелитель, что Искандер-паша — любят такую женщину. Что такого есть в Эмине Султан — пусть и красивой, но неприятной, ядовитой и склочной женщине, мысли которой подчинены лишь собственной внешности, платьям и драгоценностям?

Ей вспомнилось положение подруги Эсмы, несколько похожее на её. Она была влюблена в Серхата Бея, а тот вместо неё — приятной и милой внешне, жизнерадостной и доброй девушки — с неприкрытым обожанием смотрел на мужеподобную и грубую дикарку Нилюфер, которая, в отличие от Эмине Султан, даже красотой не могла похвастаться.

Отчего мужчины отдавали предпочтение таким порочным женщинам как Эмине Султан с Нилюфер, не обращая внимания на тех, кто в действительности достоин их внимания — искренне любящих их, добрых и чистых девушек — таких, как они с Эсмой?

— Что такое, султанша? — спросила Эмине Султан, заметив, наконец, на себе странный взгляд Михримах Султан. — Со мной что-то не так?

Вздрогнув, девушка опустила серые глаза к своей ладони, всё ещё лежавшей в ладони Эсмы. Подруга сжала её пальцы в знак поддержки.

— Нет, с вами всё в порядке, — отозвалась Михримах Султан, вернув самообладание и выдавив вежливую улыбку. — Просто задумалась.

— Ты выглядишь бледной, — произнесла Хафса Султан, с неожиданной теплотой взглянув на племянницу. — У тебя всё хорошо, Михримах? Ты не захворала?

Удивившись её вниманию к себе, та кивнула светловолосой головой.

— Просто… не люблю поминки. Печально видеть чью-то смерть. Если позволите, я вернусь в свой дворец.

— Я не против, — отозвалась Хафса Султан и, поколебавшись, добавила: — Я могу приехать к тебе этим вечером, если хочешь. Теперь, когда Эсен Султан покинула нас, ты всегда можешь обратиться ко мне. Как-никак, мы не чужие люди. Мой брат Осман, да покоится он с миром, хотел бы, чтобы я была рядом с тобой.