— Хатун, немед… — ворчала Фатьма-калфа, выйдя из-за угла, но осеклась, увидев шехзаде Махмуда, капитана и жмущуюся к нему девушку. — Шехзаде. Эфенди, — поспешно поклонилась она. — Прошу прощения. Фелисия-хатун покинула свою комнату и пыталась скрыться от меня.

— Всё в порядке, калфа, — произнёс шехзаде Махмуд, заложив руки за спину. — Возвращайся в гарем.

Та покорно удалилась, и мужчины повернулись к Фелисии, которая виновато потупила взор.

— Простить меня. Я нельзя покидать комнату, но мне быть плохо сидеть взаперти. И я хотеть узнать…

Услышав её ломанный турецкий язык, шехзаде Махмуд усмехнулся, поскольку ему это показалось забавным.

— О чём? — сухо спросил Махмуд Реис, не дождавшись продолжения. Он был явно недоволен её побегом и нахождением здесь, рядом с ними.

— Анна и другие девушки. Что с ними? Я могу их видеть?

Вздохнув, капитан мягко погладил её по плечу и подтолкнул в ту сторону, откуда она пришла.

— Возвращайся в свою комнату. Я зайду попозже, и мы поговорим.

Недовольно насупившись, Фелисия всё же покорилась и, развернувшись, хотела было уйти, но опомнилась, повернулась обратно и поклонилась, а после спешно удалилась, смущённая своей забывчивостью.

— Забавная, — проговорил шехзаде Махмуд, проводив её взглядом. — Сколько ей лет?

Заметив огонёк интереса, вспыхнувший в глубине его тёмно-карих глаз, Махмуд Реис напрягся.

— Семнадцать.

— Вроде ничего особенного, а что-то в ней есть, не так ли?

Не желая развивать эту тему в страхе о том, к чему это может привести, капитан промолчал. Он не желал девушке жизни наложницы, потому как это означало, что она вновь станет рабыней и, главное, покинет его, а ведь он действительно привязался к ней.

— Она мне понравилась, — тем временем произнёс шехзаде Махмуд, не заметив, как его наставник смежил веки словно от боли, так как понимал, что последует за этими словами. — Я хочу видеть её в своём гареме. Надеюсь, ты не станешь возражать?

Преодолев себя, Махмуд Реис покорно склонил голову.

— Я не посмею, шехзаде. Если такова ваша воля…

Ухмыльнувшись, тот по-дружески хлопнул его по плечу.

— Прекрасно. Я, пожалуй, вернусь к себе. Прогуляемся завтра.

— Как вам угодно, — выдавил из себя капитан и, поклонившись, мрачно нахмурился, смотря в след уходящему юноше.

Тем временем Карахан Султан, готовясь ко сну, в ночном одеянии и шёлковом халате, наброшенном поверх него, восседала на тахте, позволяя служанке расчёсывать свои длинные русые волосы.

— Где Фатьма-калфа? Иди и найди её.

Отложив гребень, служанка отправилась исполнять приказ, но в дверях столкнулась с входящей в покои Фатьмой-калфой. Та, поклонившись, предстала перед недовольной султаншей.

— Где тебя носит?

— Прощу прощения, госпожа. У вас есть какие-то поручения для меня?

— Мой лев позвал к себе этой ночью кого-нибудь из наложниц?

— Атике-хатун.

— Которую ночь подряд… — негодующе процедила Карахан Султан. — Я не хочу, чтобы в гареме появилась ещё одна Бахарназ. Нужно вытеснить её новыми наложницами. Кстати, что с теми рабынями, которых привёз Махмуд Реис? Можно выбрать кого-нибудь из них?

— Пять венецианок и две славянки. Из них только две, на мой взгляд, могут понравиться шехзаде. Венецианка по имени Беатрис и славянка, но имя её не запомнила. Желаете взглянуть на них или уже слишком поздно? Вы можете посмотреть на них завтра.

— Завтра, — устало отозвалась султанша и, зевнув, поднялась с тахты. — Уже поздно. Оставьте меня, — сказав это, Карахан Султан подошла к ложу и откинула одеяло, выглядя действительно утомлённой.

Фатьма-калфа и служанки тут же покинули опочивальню, склонившись в поклонах.

Топкапы. Покои Валиде Султан.

— Напрасно я ждала от неё чего-то действительно продуманного и опасного, — усмехнулась Хафса Султан, лениво расположившись на софе перед горящим камином в ночном одеянии. — Нельзя, чтобы она догадалась о том, что Элмаз предупредила нас. Нужно сделать так, чтобы отравление сорвалось таким образом, при котором на неё не ляжет подозрение.

Идрис-ага кивнул, стоя перед ней с серьёзным и встревоженным выражением лица.

— И как же это сделать? У вас есть что-нибудь на уме, госпожа?

Задумчиво помолчав, Хафса Султан бросила взгляд на свою служанку Фатьму-хатун и жестом велела ей покинуть опочивальню.

— Придётся пойти на жертву, — мрачно проговорила она. — Сейчас я распоряжусь, чтобы мне принесли шербет, но потом якобы не пожелаю его пить и позволю выпить его Фатьме-хатун. Она не откажется, если я стану настаивать. В шербет подлейте яд. Пусть будет так, словно вместо меня по случайности отравленный шербет выпила моя служанка.

— Как прикажете, — улыбнулся евнух, довольный идеей госпожи. — Зеррин Султан в лазарете. Вы велели узнать, что с ней. Нилюфер Султан ударила её по лицу и, видимо, толкнула, так как Зеррин Султан сильно ударилась головой. Лекарша решила оставить её на несколько дней под своим присмотром. Я уже сообщил её мужу Али-паше о том, что султанша недолго побудет в Топкапы.

— Вот уж не думала, что между султаншами и тем более сёстрами возможен подобный инцидент, — хмыкнула Хафса Султан. — Нилюфер ещё можно понять. Она сломлена неожиданной смертью матери, а вот Зеррин… Что ей могло понадобиться в покоях Нилюфер? Вероятно, сама и спровоцировала ярость сестры. Всем известно, что они на дух друг друга не выносят.

— Да наставит их Аллах на путь истинный, — протянул Идрис-ага и вдруг помрачнел. — Бельгин-хатун также в лазарете. Лекарша говорит, что раны несерьёзные и недели за две или чуть больше заживут. Пока девушке лучше побыть под её присмотром.

— Я ведь велела беречь её, — недовольно отозвалась Хафса Султан. — Хорошо, что её раны несерьёзны. Думаешь, это дело рук Нефизе?

— Она всех девушек в гареме настроила против Бельгин. Я не ожидал такого от Нефизе. Похоже, она догадалась о вашем выборе и не желает с ним мириться.

— Вот и посмотрим, выдержит ли Бельгин её натиск. Если нет, тогда какой смысл ставить её против Эмине? Если уж она сломается от проделок Нефизе, то Эмине её раздавит без труда. Но ты будь начеку. Следи за Бельгин издалека и, если ей понадобится помощь, не медли.

— Я понял, госпожа.

— Распорядись, чтобы принесли шербет, — велела та и, вздохнув, добавила: — Жаль Фатьму-хатун. Она мне нравилась. Ты пригляди для меня новую служанку, Идрис. А теперь ступай.

Адриатическое море.

Испуганно вздрогнув от раздавшегося в дверь каюты стука, проснувшаяся Эдже приподняла голову с плеча Артаферна и посмотрела на него. Мужчина тоже проснулся и, сонно сощурившись, взглянул на неё в ответ.

— Кто это в такое время? — недоумевала она, наблюдая за тем, как Артаферн покидает постель, одевается и подходит к двери.

Прикрывшись одеялом, Эдже хмуро взглянула на вошедшего в каюту королевского гвардейца. Следом за ним появился и глава королевской гвардии Дейн, выглядевший обеспокоенно.

— Что случилось? — настороженно спросил Артаферн.

— Прошу прощения за беспокойство, — проговорил Дейн, поклонившись. — Прибыл гонец из Генуи с письмом от сеньора Лотароза. Просит вашей аудиенции. Говорит, что это очень важно.

Эдже напряжённо переглянулась с Артаферном. Одевшись, она позволила привести к ней в каюту гонца от сеньора Лотароза, который один из немногих поддерживал её власть в Генуе и был её другом.

Оказавшись перед ней, гонец поклонился и протянул ей письмо, скреплённое сургучной печатью с гербом рода Лотароза — пышным цветком розы. Артаферн забрал его, так как стоял ближе, и передал Эдже.

— Что произошло? — требовательно спросил он у гонца.

Тем временем Эдже развернула письмо и, настороженная, принялась читать его содержимое.

“Ваше Величество,

Вы велели мне извещать Вас о том, что будет происходить в нашем государстве во время Вашего отсутствия. Не уверен, что моё письмо дойдёт до Вас, так как их люди могут перехватить его. Если это случится, полагаю, жить мне останется не долго. Но я предпочёл рискнуть своей жизнью ради блага нашего государства, утонувшего в крови немногим спустя после Вашего отплытия.