— Из Венеции. Махмуд Реис привёз не только славянок, но и венецианок.

— Напомни-ка, как тебя зовут?

— Фелисия.

Фатьма-калфа привела её в коридор, где было несколько дверей. К одной из них они подошли и, повернувшись, женщина сухо улыбнулась.

— Твоя комната, Фелисия-хатун. Не покидай её. Нечего тебе бродить по дворцу. Я распоряжусь, чтобы тебе принесли одежду и проводили в хамам для слуг. А как вымоешься, тебе принесут еду.

— Спасибо, — отозвалась Фелисия и, толкнув дверь, вошла в комнату.

Вздохнув, она огляделась в маленьком квадратном помещении, скудно обставленном мебелью. Похоже, ей дали комнату для слуг. Но если вспомнить условия жизни в трюме корабля или же в той тесной зловонной повозке, девушка была рада иметь и такую комнату в своём распоряжении.

Начисто вымывшись в хамаме, который стал для неё очередным откровением восточной жизни, переодевшись в принесённое ей простое, но чистое платье из серой ткани и досыта наевшись, Фелисия, утомлённая долгой дорогой, заснула прямо на странном — длинном и узком — диване, окаймлявшем половину помещения. Проснулась она только к вечеру, когда её комнату уже окутал полумрак. На столике горела одна-единственная свеча, дрожащий свет которой падал на поднос с остывшей едой.

Проголодавшись, Фелисия быстро покончила с ужином и, сидя за столиком прямо на полу на согнутых ногах, тоскливо огляделась в комнате, ставшей для неё очередной темницей. Как в трюме корабля и как в повозке, ей нельзя отсюда выходить. Заняться нечем, и от скуки и тоски хоть на стену лезь.

Посмотрев на двери, Фелисия решила — будь, что будет. Поднявшись с пола, она оправила своё серое платье, смявшееся, пока она спала, и, стараясь не шуметь, вышла в коридор. Он оказался пуст. Направившись в ту сторону, откуда её привела Фатьма-калфа, девушка решила попытаться найти Махмуда Реиса или кого-нибудь из слуг, чтобы узнать, где сейчас Анна и другие её подруги и можно ли ей с ними увидеться.

Тем временем Махмуд Реис, стоя перед сидящим на тахте шехзаде Махмудом, в покоях которого и находился, расспрашивал его о визите в соседнюю провинцию Эрзурум.

— Онур Бей был обеспокоен происходящим в Трабзоне, так как Эрзурум соседняя к нему провинция, — рассказывал шехзаде Махмуд. — Произошедшее с Бехрамом Эфенди и то, что его воины перешли ко мне, его испугало. Но, несмотря на это, он встретил меня радушно. Я сумел убедить его в том, что для беспокойства нет причин, если он поддержит меня в будущем.

— Что он ответил? — поинтересовался Махмуд Реис, внимательно слушавший его.

— Согласился, конечно. Во-первых, я шехзаде, и он не может идти против моей воли. К тому же, учитывая наличие у меня войска, способного разорить его провинцию. Теперь Онур Бей поддерживает меня. В будущем мы можем на него рассчитывать, да и сейчас он обязался мне помогать, чем сможет. Одолжил золота и рабов.

— Вы неплохо справились, шехзаде, — одобрительно кивнул черноволосой головой капитан. — Но и меня самого несколько… озадачило то, что случилось с Бехрамом Эфенди. Мне казалось, вы хотели заключить с ним соглашение, а в будущем, если бы слухи о происходящем в Трабзоне дошли до столицы, смогли бы обвинить Бехрама Эфенди в беспорядке и грабежах. Тогда бы вы могли, не опасаясь выдать готовящееся восстание, наращивать своё войско якобы для борьбы с этим разбойником. Но теперь, когда вы убили его и забрали себе его войско… Сомневаюсь, что в столице это не вызовет подозрений и, что ещё хуже, опасений.

Шехзаде Махмуд, выслушав его, поджал губы, понимая, что его наставник прав. Махмуда Реиса он знал уже много лет. Валиде, как только они оказались в ссылке сначала в Эрзуруме, пыталась не потерять связь со столицей. Один из её доверенных людей, оставшихся в Стамбуле, помог ей связаться с человеком казнённого Касима-паши, который поддерживал султаншу в Совете Дивана во время её попытки совершения государственного переворота. Он обязался присылать ей письма с новостями о происходящем в столице.

Позже с его помощью выяснилось, что у Касима-паши был двоюродный брат, которому он помог получить должность одного из морских капитанов. Им оказался Махмуд Реис. Карахан Султан связалась с ним, и с тех пор Махмуд Реис поддерживал с ней связь и как бы заменил своего брата, став её доверенным человеком и советником.

Махмуд Реис, когда не был в плавании, что случалось редко, наведывался в Эрзурум, а после и в Трабзон, который был отдан повзрослевшему шехзаде Махмуду в управление. Он заменил последнему отца, наставника и советника. Разумеется, встречи их были редкими, но они поддерживали непрерывную связь через письма. Шехзаде Махмуд был очень привязан к капитану и во всём к нему прислушивался.

— Что ты посоветуешь?

— Нужно затаиться на время. Никаких грабежей, разбоев и бесчинства. Хорошо, что Онур Бей теперь на вашей стороне. От него слухи не пойдут, но есть и другие провинции, которые, обеспокоившись здешней ситуацией, могут обратиться в столицу. Прежде всего это провинции Сивас и Амасья.

— Хорошо, — кивнул юноша и, вздохнув, устало провёл ладонью по своим тёмным волосам, слегка взъерошив их. — Я рад, что ты здесь. Давно не виделись. Ты будто постарел…

Встав с тахты, шехзаде Махмуд подошёл к наставнику и крепко обнял его, похлопав по спине.

— Годы идут, — улыбнулся ему Махмуд Реис, разорвав объятия и хлопнув юношу по плечу. — Не щадят ни меня, ни вас. Около года не видел вас, а, приехав сегодня, не узнал. Возмужали. И похожи на своего отца. Даже больше султана Баязида, а ведь многие твердят, что он больше всех ваших братьев похож на султана Орхана.

— Валиде тоже говорит это, — отозвался шехзаде Махмуд, усмехнувшись. — Только не с гордостью как ты, а с печалью. Порой мне даже кажется, что она тоскует по нему. Но потом я вспоминаю, что матушка в то время, пока жила в его гареме, была влюблена не в него, а во власть.

Махмуд Реис позволил себе улыбнуться его словам.

— Валиде упомянула, что была изумлена тем, что ты якобы завёл себе воспитанницу, — протянул шехзаде Махмуд, и при этом в его голосе слышалось любопытство. — Расскажи о ней.

— Венецианка, — осторожно ответил капитан, решив, что прошлое девушки лучше оставить в прошлом. Пока что. — Хотел подарить её в ваш гарем, но… привязался.

— Привязался? — недоумевающе переспросил юноша и снова усмехнулся. — На тебя это не похоже. И чем же она вызвала твою привязанность?

— Жаль её стало, — задумчиво смотря куда-то в пространство, ответил Махмуд Реис. — Много горестей претерпела как в рабстве оказалась. Бежала с моего корабля с одним из моих воинов. Видимо, он влюбился, раз рискнул жизнью ради неё. Но их снова поймали пираты. Я случайно увидел её, когда покупал у них рабынь-славянок для вас. Не смог оставить и забрал.

Теперь вместо насмешки и любопытства на красивом лице шехзаде Махмуда проступило недоумение.

— Почему же?

— Похожа на мою дочь, — неохотно объяснил Махмуд Реис и, видимо, в его глазах появилась боль, так как юноша мрачно кивнул и сменил тему.

Они покинули покои и направились по коридорам дворца в намерении выйти в сад и прогуляться перед тем, как отправиться спать, но вдруг из-за угла им навстречу выбежала девушка. Она испуганно смотрела себе за спину, поэтому не заметила их и врезалась в шехзаде Махмуда, машинально подхватившего её. Отпрянув от него, девушка затравленно огляделась и, заметив Махмуда Реиса, облегчённо выдохнула и подошла к нему словно в поисках защиты.

— Что ты здесь делаешь? — недовольно процедил он, но покровительственно положил руку на её плечо.

Шехзаде Махмуд догадался, что это, видимо, и есть та самая воспитанница. Девушка была высокой и не стройной, а даже худощавой. Он видел много красавиц, и таковой бы её не назвал, хотя она была привлекательна по-своему. Густые каштановые волосы до плеч были неровно обрезаны. Её лицо было бы красивым, если бы не имело эти крупные черты: полноватые губы, зубы длиннее и объёмнее, чем нужно, и слишком большие для её лица голубые глаза. Только нос был маленьким и изящным.