— В гареме, — соврала Элмаз-хатун, подойдя и опустившись рядом с сестрой на тахту. — Ничего нового.

— Понятно, — скучающе протянула Эмине Султан и, повернувшись к сестре, нахмурилась. — Я всё думала, как отомстить Хафсе Султан за отравление. И, кажется, нашла способ.

Элмаз-хатун коротко кивнула, ожидая продолжения. Она помнила, что Хафса Султан сказала: пусть лучше её сестра думает, что отравление устроила она, а не Филиз Султан, потому не стала опровергать её предположение.

— Сегодня утром я была в лазарете на осмотре у лекарши. И когда я уже собиралась уходить, пришла служанка Хафсы Султан. Я видела её рядом с ней несколько раз, потому знаю, что она служит ей. И знаешь, что она попросила у лекарши?

— Что? — напряжённо спросила Элмаз-хатун.

— Отвар из люцерны, — ухмыльнулась султанша, будто это всё объясняло. — Лекари советуют пить его при беременности. Я делаю то же самое. Ты же помнишь, что несколько раз в неделю приносишь мне его? Хафса Султан беременна.

Растерянно нахмурившись, Элмаз-хатун раздумывала над тем, права ли её сестра, пока та поднялась с тахты и, подойдя к настенному шкафу, достала ту самую шкатулку. Девушка знала, что в ней. И знала, что ей снова будет велено устроить отравление.

— Я хочу, чтобы Хафса Султан узнала, что значит испить яд с ребёнком, которого носишь под сердцем, — достав из шкатулки один из пузырьков с тем ядом, которым они травили покойную Валиде Султан, мрачно процедила Эмине Султан. — Только в отличие от меня она должна умереть. Нас никто не заподозрит. Все подумают, что это Филиз, которую обвинили в моём отравлении, пытается замести следы и избавиться от Хафсы или же желает ей отомстить за несправедливое обвинение. В общем, мы поддержим любые предположения, которые появятся в гареме.

Сглотнув, Элмаз-хатун покорно подошла к ней и забрала пузырёк с ядом, спрятав его в вырезе своего платья.

— И когда?

— Не за чем ждать, — твёрдо ответила Эмине Султан. — Этой ночью. Устрой всё и, прошу тебя, без ошибок.

Дворец Михримах Султан.

Главный холл был очень просторным, светлым и утопал в роскоши, свойственной убранству всего дворца. Возле большого окна, из которого открывался вид на сад и беседку, на тахте разместились плачущая Михримах Султан, положив голову на колени подруги, и Эсма Султан, которая, сочувственно хмурясь, гладила её по распущенным золотым волосам.

— Ну будет тебе плакать, Михримах, — мягко проговорила Эсма Султан. — И эту Нилюфер не слушай. Сколько раз я тебе говорила? Ей, видимо, доставляет удовольствие издеваться над тобой. Какая же она… — негодующе воскликнула девушка, не сумев подобрать слово, которое бы вместило в себя всё то, что она чувствовала по отношению к Нилюфер Султан.

— Мне так больно… — сокрушённо прошептала Михримах Султан. Подняв светловолосую голову с колен подруги, она посмотрела на неё заплаканными серыми глазами и приложила маленькую ладонь к своей груди в области солнечного сплетения. — Вот здесь словно какой-то комок боли.

— Это пройдёт. Хвала Аллаху, сегодня ты хотя бы нашла в себе силы покинуть ложе. Ты меня так напугала… Ни на что не реагировала и несколько дней только и лежала в постели без еды и воды.

Михримах Султан вздохнула и, пальцами пригладив спутавшиеся волосы, оправила своё чёрное траурное платье.

— Как мне теперь жить без валиде? — спросила она, печально осунувшись. — Знаешь, о чём я думала все эти дни, Эсма? О том, что, возможно, я была виновна в том, что валиде так поступила с собой.

— О чём ты? — непонимающе спросила та.

— Она несколько раз приезжала ко мне, и каждый раз наши встречи заканчивались ссорой. Она всё пыталась понять, что меня гнетёт, а я отталкивала её. Валиде было больно… И вряд ли она видела иное отношение со стороны Нилюфер. Она осталась совсем одна, брошенная и отвергнутая…

Закрыв лицо ладонями, Михримах Султан снова заплакала и, вздохнув, Эсма Султан приобняла её за плечи.

— Не кори себя. Такова воля Всевышнего. Возможно, если в этом мире Эсен Султан была несчастна, то в ином мире она, воссоединившись со своей семьёй, обрела счастье и покой? Думай о том, что ей там лучше. И помни, что она всегда будет наблюдать за тобой и оберегать.

Михримах Султан, убрав ладони от лица, сквозь слёзы благодарно ей улыбнулась. Потянувшись, она взяла её за руку.

— Я рада, что у меня есть ты, Эсма. Теперь ближе тебя у меня никого нет…

Подарив ей в ответ тёплую улыбку, Эсма Султан кивнула темноволосой головой. Но заметив, что подруга, проницательно заглянув в её глаза, перестала улыбаться, насторожилась.

— Что?

— Ты улыбаешься, но твои глаза остаются печальными, — ответила Михримах Султан. — Это всё из-за ссоры с Филиз Султан? Ты переживаешь, что она всё же выполнит своё обещание выдать тебя замуж?

Эсма Султан опустила тёмно-карие глаза к своим рукам, сложенным на коленях, и удручённо вздохнула.

— Между мной и валиде никогда не было особой близости. Ты это знаешь, Михримах. Но после того, как она узнала о моих чувствах к Серхату Бею, между нами разверзлась пропасть. Я несколько раз пыталась помириться, но она и слушать меня не желает. В последние дни валиде вообще какая-то странная. С ней что-то происходит…

— Что ты имеешь в виду?

— Не знаю, — пожала плечами темноволосая девушка. — Но она не выходит из своих покоев, постоянно встревоженная и печальная. Я думаю, что… Она причастна к отравлению Эмине Султан. Страх перед тем, что отцу станет об этом известно, и гнетёт её.

Ошеломлённо вскинув брови, Михримах Султан неверяще распахнула серые глаза.

— Что ты такое говоришь? Филиз Султан не пошла бы на такое… Возможно, она просто тоскует по шехзаде Мураду и повелителю?

— Возможно, — уклончиво ответила Эсма Султан. — Но сомневаюсь, что на такое пошла бы Хафса Султан. Отравление султанши, ожидающей ребёнка, непродуманный и опрометчивый шаг, а Хафсе Султан, насколько я её знаю, эти качества не свойственны. А больше в Топкапы никто бы на это не осмелился.

— Думаю, Филиз Султан теперь не до твоей свадьбы, — поспешила сменить тему Михримах Султан. Её слегка покоробило то, с какой невозмутимостью её подруга обвинила собственную мать в преступлении, которое карается если не казнью, то ссылкой без возможности возвращения. — Знаешь, что я думаю? Как только повелитель вернётся, расскажи ему о своих чувствах к Серхату Бею. Если тебя и решат выдавать замуж, то пусть выдают за того, кого ты сама выбрала. Повелитель любит тебя. Он не станет противиться твоему выбору. К тому же, он доволен Серхатом Беем и, полагаю, сочтёт его вполне достойным кандидатом на твою руку.

— А если он разозлится? — испуганно спросила Эсма Султан. — Я не хочу подвергать Серхата Бея опасности.

— Но иного выхода нет. Только если ты расскажешь о своих чувствах к нему, вы сможете быть вместе.

Вздохнув, Эсма Султан согласно кивнула темноволосой головой. Быть вместе с Серхатом Беем — всё, о чём она мечтала. Особенно сейчас, когда он далеко, и у неё нет возможности видеть его. Она тосковала по нему не меньше, чем по отцу с братом. И каждую ночь проводила в слезах из-за разлуки с ними.

— Я так тоскую по ним… — призналась она, грустно улыбнувшись. Посмотрев на подругу, Эсма Султан заметила, что она помрачнела. — И ты тоже, не так ли? По Искандеру-паше.

Услышав его имя, Михримах Султан вздрогнула и тут же вспомнила те рисунки, что нашла в его кабинете. Женщина, которую он рисовал с такой любовью, — вот, что стояло между ними. Неизвестная ей тень, не позволяющая им обрести счастье. А она, глупая, искала в себе причины холодности мужа к ней.

— Ты так боялась свадьбы с ним, — усмехнулась Эсма Султан, приняв мрачность подруги за её печаль из-за разлуки с мужем. — Но ты ведь не пожалела, что согласилась на неё? Я видела, как ты смотришь на него…

— И как?

— Как влюблённая девушка смотрит на предмет воздыхания.

— Но, к сожалению, он не смотрит также на меня, — выдохнула Михримах Султан, сглотнув вновь подступающие слёзы.